Поражения, которых могло не быть - Попов Григорий Германович - Страница 92

Теперь обратимся к важному расчетному показателю — обменному курсу валют. Как мы сказали выше, официальные курсы валют нельзя рассматривать применительно к тому времени, как полноценный инструмент анализа. Как мы утверждали в другой работе, средний продуктовый бюджет немецкого рабочего составлял в начале Второй мировой войны приблизительно 32–34 RM, когда американский рабочий имел продуктовый минимум примерно на ту же сумму, но только в долларах. Учитывая, что американский рабочий мог приобрести на 30–35 долларов продуктов несколько больше, чем его немецкий коллега, то мы можем смело приравнять рейхсмарку к доллару по ее покупательной способности. Отсюда следует, что курс рубля к рейхсмарке был фактически примерно такой же, как и к доллару США.

Эксперты из Германского института экономических исследований брали во внимание такой показатель, как стоимость, а не расходы, бюджета. Если данные и Министерства экономики, и Германского института экономических исследований верны, то немецкие промышленные компании отпускали военную продукцию по в несколько раз заниженным ценам. По всей видимости, нам надо оценивать выпуск военной продукции Германии не в денежном эквиваленте, а в количественных показателях, среди последних наиболее важными являются расходы металла. И к физическим показателям расходов в тоннах металлов, нефтепродуктов и прочего мы еще вернемся. Если исходить из сделанных нами выше расчетов и оценок, то картина с расходами на военную продукцию и военными расходами СССР, США и Германии будет следующей для 1941–1942 гг. (рис. 15).

Рис. 15. Военные расходы СССР (1942 г.), Германии (два варианта оценки для 1941 г.), США (1942 г.) и Великобритании (в 1941 году, без доминионов).

Поясним данные, приведенные здесь. Фактический курс рейхсмарки и, соответственно, доллара (поскольку эти валюты были тогда реально почти равны по стоимости) к фунту стерлинга составлял 8:1. Мы определили такой курс по тому обстоятельству, что в 1939 г. минимальный заработок в Англии стремился примерно к 4 фунтам в месяц (оплата неквалифицированной прислуги). По М. Харрисону, Великобритания (без доминионов) затратила на военную продукцию 6,5 млрд долл. в 1941 г. и 9 млрд долл. в 1942 г. По реальному курсу в фунтах это будет эквивалентно 0,81 млрд ф. с. и 1,126 млрд ф. ст. соответственно. Мы поверим насчет Великобритании М. Харрисону, потому что едва ли немецким экспертам во время войны были точно известны цифры военных расходов Великобритании. В 1941 г. Британия (без доминионов) затратила 3,5 млрд ф. ст. на военные нужды[662], что эквивалентно по реальному курсу примерно 28 млрд долл.

Мы специально привели на рис. 15 данные по СССР за 1942 г., потому что это более справедливо для сравнительного анализа военных расходов, нежели приведение данных за 1941 г. Дело в том, что практически до осени 1941 г. (мы думаем, что по некоторым видам продукции — до лета 1942 г.) Советский Союз осуществлял производство, используя старые стратегические запасы и заготовки промышленных изделий. Кроме того, сведения о советском военном производстве в 1941 г. требуют дополнительных уточнений, и СССР начал войну в конце июня 1941 г., что требует отнесения значительной части выпуска советской военной продукции к периоду мирного времени.

Что касается данных, приведенных еще в годы войны Доннаром Кардиганом, то мы считаем их более соответствующими истине. Таким образом, Германия по выпуску вооружений превосходила все страны антигитлеровской коалиции в 1941 и 1942 гг. За счет чего в таком случае СССР продержался в первый год войны и Красная армия совершила перелом в войне под Сталинградом и на Северном Кавказе в конце 1942 г.? СССР, в силу ограниченности ресурсов, экономил на материалах (особенно алюминии для авиации), фактической оплате труда, получал немалый объем вооружений и материалов из-за границы, а также экономил на военно-морском флоте и военном строительстве, качествах подготовки личного состава и вооружений (в 1941–1942 гг. на фронте было много частей, имевших характер ополчения).

Что касается западных союзников, то их мобилизацию нельзя назвать очень успешной, если сравнивать с Германией, но намного более успешной, если сравнивать с СССР, Италией, Китаем и Японией. Мы основываем свои расчеты и выводы на основе курсов валют, однако это еще не дает полной картины, и нам надо обратиться к проблеме затрат трудочасов в экономиках основных воевавших стран. В рамках левого дискурса в заслугу режиму Сталина ставят мобилизацию труда в городе и селе на более высоком уровне, чем в странах Запада и в нацистской Германии.

Как ни странно, но государства антигитлеровской коалиции не смогли на начальном этапе Второй мировой войны мобилизовать и достаточно эффективно распределить и организовать на местах трудовые ресурсы. Начнем с Советского Союза.

В одной из недавно выпущенных работ, посвященных советской экономике в годы Великой Отечественной войны, сказано: «В ходе войны СССР в вооруженные силы было мобилизовано 34,5 млн человек, одна шестая всего населения, или более четверти населения трудоспособного возраста. Резкое сокращение рабочей силы, производственных мощностей компенсировалось возрастанием эффективности производства. В военной промышленности СССР производительность труда была в 3 раза выше, чем в Германии. С единицы ресурсов (металл, электроэнергия и др.) танков производилось в четыре раза больше, самолетов — в шесть раз больше, чем в Германии»[663]. В этой цитате отражены старые аксиомы о высокой эффективности труда в СССР в период Великой Отечественной войны. Эффективность труда складывается из нескольких ключевых факторов: оснащенность капиталом, оснащенность сырьем, материальная и моральная мотивации, количество задействованных в производстве людей. Как отмечено в той же работе, производство цветных металлов в результате потерь западных регионов упало в 400 раз в начале войны, прокат черных металлов — более чем в три раза.

Потери людского потенциала в результате оккупации оказались также внушительными — 70 млн человек, или более трети населения СССР в границах июня 1941 г. Из оставшихся на оккупированной территории 70 млн советских граждан около половины относились к числу лиц работоспособного возраста, еще примерно столько же было мобилизовано в течение всей войны в вооруженные силы, однако большинство призванных оказались в армии в первый год войны. Таким образом, более половины трудоспособного населения СССР находилось в армии к зиме 1943 г. Кроме того, эти расчеты построены на основе утверждений, что население СССР насчитывало на 22 июня 1941 г. более 195 млн человек. Однако если судить по переписи 1937 г., население Советского Союза едва ли могло достичь к началу Великой Отечественной войны 193 млн человек, так как в 1937 г. оно насчитывало 162 039 470 человек. После присоединения земель Восточной Польши, Прибалтики и Молдавии население Советского Союзу достигло примерно 192 млн человек. Однако прирост населения в СССР в межвоенный период было очень незначительным, с 1926 по 1937 г. оно возросло на 10,2 %[664].

Попавшее в оккупацию в 1941 г. население только тех регионов, которые в 1937 г. входили в состав СССР (без Калининской и оккупированной части Московской областей) насчитывало почти 60 млн человек, если исходить из данных переписи 1937 г. К населению старых оккупированных регионов надо добавить порядка 30 млн человек, проживавших на территориях, присоединенных к СССР после 1 сентября 1939 г., что в итоге выводит нас на цифру 90 млн граждан, которые оказались или могли оказаться на оккупированных территориях, к ним надо прибавить порядка 3 млн военнопленных. Правда, 10 млн человек были эвакуированы в 1941 г. из западных регионов страны, однако эту цифру надо уточнять, поскольку часть эвакуированных попала в оккупацию уже в конце 1941-го или в первом полугодии 1942 г. С Калининской, частью Московской и Воронежской областями численность лиц, оказавшихся на оккупированных территориях, и тех, кто мог там оказаться, должна превысить 100 млн человек, то есть более половины населения СССР в границах июня 1941 г. Кроме того, наступление вермахта в 1942 г. привело к оккупации значительных территорий в Нижнем Поволжье, на Дону и на Северном Кавказе.