Поражения, которых могло не быть - Попов Григорий Германович - Страница 41

К концу мая западные союзники овладели Нарвиком, бросая часто в бой польские и норвежские контингенты, которые в основном и участвовали во взятии порта ночью 28 мая 1940 г., еще не зная, что командование решило провести эвакуации всех войск в Норвегии. Франция терпела поражение, поэтому французы настаивали на снятии с других театров военных действий всех сил, какие было только возможно оттуда взять. Было принято решение прекратить борьбу за Норвегию.

Особенно тяжело было уходить из Нарвика полякам, которые наконец-то одержали серьезную стратегическую победу, потеряв при этом 97 солдат и офицеров[199]. Все понимали, что Нарвик имеет огромное экономическое значение для Германии.

После ухода британских войск из Норвегии Черчилль заявил, что теперь Гитлер будет вынужден держать в этой стране огромную группировку, которую придется снабжать по морю и воздуху. Умелый оратор и поражение может превратить в победу. Впрочем, за такие «победы» Черчиллю летом 1942 г. чуть не будет объявлен импичмент. Значительные ресурсы ВМС и ВВС Британии были всю войну обращены на Северо-Восток, в сторону Норвегии. Редер получил то, чего хотел, — базы для своих субмарин, правда, вскоре он получит более удобные базы во Франции. Швеция теперь уже не могла подвергнуться давлению со стороны западных союзников, и железная руда потоками шла в рейх. Финляндия окончательно взяла курс на союз с Германией, что дало государствам «Оси» дополнительно более 400 тыс. солдат. Адмиралтейству Британии пришлось расстаться с идеей прорыва в Балтийское море английских рейдеров. Значительные запасы полезных ископаемых Норвегии попали в руки нацистов.

Где Ваши стратегические резервы?

16 мая 1940 г. в Париже шло военное совещание с участием Черчилля и Даладье. Положение на фронте прояснилось. Оно было тяжелым, но еще не безнадежным. В Первую мировую войну немцы прорвали фронт в августе 1914 г., но к середине сентября ситуацию удалось исправить. У французской армии были стратегические резервы. Черчилль это помнил. Он задал Гамелену вопрос: «Где Ваши стратегические резервы?» Последовал ответ: «У меня их нет». Черчилль был ошеломлен[200]. Такого не ожидал никто, включая и германский Генштаб. Гальдер и другие планировщики считали, что вермахт должен достичь рубежей конца 1914 г., примерно там, где его застало поражение на Марне. Далее в дело должны были вступить дипломаты.

Впрочем, поражение Англии предрекали сами же британские военные, они отводили метрополии 2–3 месяца, после чего страна Святого Георгия должна была погрузиться в хаос, холод и голод до вступления на ее землю первого же немецкого солдата или даже без того. Опыт войны в Испании показал, что под давлением люфтваффе инфраструктура любой страны может рухнуть в считанные месяцы, если нет, конечно, противодействия ПВО, но у англичан на начало войны было менее 500 самолетов первой линии. Однако крушения Британской империи в первые же полгода войны не произошло, не случилось его и после поражения Франции, когда нацисты получили военно-морские и военно-воздушные базы в Бельгии и в Западной Франции.

Общепризнано среди западных историков, что доктрина широкого фронта, которой следовала Франция в межвоенный период, не позволила сконцентрировать резервы на важном направлении прорыва немецких войск в майские дни 1940 г. Тем не менее ни одна из доктрин не отменяла стратегических резервов, и у французов они были, если посмотреть хотя бы на полки тяжелой артиллерии.

В межвоенный период во французской военной мысли доминировали идеи Пьера Петэна — героя Вердена. Его считали спасителем Франции в годы Первой мировой войны. П. Петэн был артиллеристом. Его видение войны сводилось к позиционным боям, изматывающим противника. К середине 1930-х гг. П. Петэн сформулировал стратегию защиты северо-западных рубежей Франции, где укрепления были слабыми.

П. Петэн предложил перенести боевые действия на территории Бельгии и Нидерландов. Франко-бельгийско-голландская группировка должна была измотать немцев, после чего у них не хватило бы сил ударить по территории Франции. Хороший план, только он не учитывал важных деталей. Голландцы и бельгийцы могли отказаться от вступления в войну, прикрывшись нейтралитетом. Бельгийцы могли договориться с Гитлером и просто пропустить его войска через Арденны. Французские войска могли просто не успеть до занятия Нидерландов и северных провинций Бельгии немцами, так как французским мобильным соединениями после начала мобилизации требовалось для операции по занятию Бельгии не менее недели. Применение немцами парашютно-десантных войск, разумеется, тоже не учитывалось, а они сыграли ключевую роль в нейтрализации укрепрайонов в Бельгии. Стратегия голландцев также не принималась Петэном во внимание, а зря, поскольку войска Нидерландов в случае конфликта с Германией планировали отход к бельгийской границе для соединения с британскими войсками, которые должны были высадиться в Нормандии и двигаться к Антверпену. Это означало, что Нидерланды как поле боя, где, по мнению Пете-на, вермахт должен был истечь кровью, исключались. К марту 1939 г. французский Генштаб осознал, что при том наступательном потенциале французской армии, какой имел место быть, никакая организация подвижной обороны в Бельгии и Нидерландах немыслима.

План маршала Пьера Петена был хорош, если бы Франция имела бы туже экономику и армию, что и Германия в конце 1930-х гг. Кроме того, французам надо было создать обширный пояс обороны, в безопасности было только побережье Ла-Манша. Граница со Швейцарией была столь же ненадежна, как и с Люксембергом. Немцы могли нарушить нейтралитет альпийской федерации и объединиться с итальянской армией. К концу августа 1939 г. Муссолини уже окончательно определился с выбором в пользу поддержки Германии, но пока что эта поддержка должны была носить характер демонстраций силы на границе с Францией, однако, как решили в канун войны Гитлер и дуче, этого было достаточно на первое время. Непонятной оставалась ситуация с Испанией. Словом, как и при Наполеоне Бонапарте, Франции пришлось бороться, находясь в окружении, только у французов не оказалось Наполеона. Но, главное, французским военным политики в Лондоне и Париже не дали времени на завершение перевооружения, на замену старых танков новыми, на увеличение численности авиации, на завершение военно-морских программ (сильный флот был призван сдержать Муссолини).

Выше мы уже сказали о недостатках в материальной части французских сухопутных сил на момент начала войны. Как мы видели в этом разделе, существовали проблемы со стратегией, она была поставлена в зависимость от внешней политики и была едва ли реализуема из-за длительного периода мобилизации и выдвижения к границам сухопутных частей. Поэтому победу Германии в 1940 г. едва ли можно назвать странной, как ее называют некоторые историки на Западе, но в то же время нельзя сказать, что она была запрограммированной. Тем не менее поражения Франции могло бы и не быть, если бы Гамелен подготовил стратегические резервы. Были еще и другие факторы, которые могли позитивным образом повлиять на ситуацию на Французском фронте в пользу западных союзников. Польша все-таки дала время французской армии, но не измотала в достаточной мере вермахт. За период «сидячей войны» французская промышленность выпустила 531 Renault R 35/40, 441 Hotchkiss Н 39, 203 В1 bis и много другой бронетехники. Таким образом, французская армия по танкам была не такой слабой в мае 1940-го, как в начале сентября 1939 г.

Вермахт, как и ожидал Гамелен, начал наступление в Бельгии мощным ударом механизированных частей. Действуя строго по разработанному еще в 1920-х гг. алгоритму, французские войска нанесли встречный удар. И это логично. Если бы немецкие дивизии вышли к франко-бельгийской границе, то Гамелену пришлось бы защищать в несколько раз более широкий фронт с плохо пригодным для обороны ландшафтом местности.