Ди Канио Паоло. Автобиография - Ди Канио Паоло - Страница 12

Мне кажется, что дети, у которых есть все, рискуют потерять такое преимущество, у них может пропасть желание преуспеть. Может быть, им не хватает той жесткости, которую привили мне в Квартиччоло. Слишком много детей богатых родителей считают, что поскольку у них есть все, им не нужно прилагать никаких усилий.

Я могу дать своей дочери стартовую площадку, все необходимое для успеха в жизни. Но я не могу привить ей это страстное желание стать достойным человеком. Все, что в моих силах — это ставить перед ней задачи, следить за тем, как она с ними справляется, и надеяться, что у нее появится желание добиться успеха в жизни.

Она росла на моих глазах. Кажется, только вчера ее держали на руках крестные отец и мать — Эннио и Леда Биноччи. День крестин стал одним из самых счастливых в моей жизни. Мне хотелось быть с дочерью вечно. Но я знаю, что однажды она пойдет дальше своим путем, и все, что я могу ей дать — инструменты, необходимые для выживания в этом мире.

Глава 3

Лацио и Ирридучибили

Мое детское увлечение «Лацио» развилось в пышный любовный роман. Я впервые узнал о клубе, когда мне было шесть лет. Они только что выиграли свое первое (и единственное вплоть до сезона 1999–2000) скудетто, и эхо этого триумфа настигло меня в Квартиччьоло. Я знал: местная команда выиграла, и понимал, что это большое событие, поскольку еще два сезона тому назад «Лацио» играл в Серии Б. Тем не менее, это казалось чем–то, что расстраивало многих в окрестности.

Все потому, что я рос во владениях «Ромы». Квартиччьоло был целиком желто–красным районом. Болельщики «Лацио» были там словно ложка дегтя в бочке меда. Кроме моего кузена Альваро и тети Франки, было мало болельщиков «Лацио» там, где я жил. Поддерживать их означало идти другим путем, плыть против течения. Не говоря уже о факте, что я любил их символ — орла «Лацио».

Кроме того, я думаю, что всегда чувствовал влечение по отношению к угнетенным, неблагоприятным, нелюбимым. И правда, после завоеванного титула 1974 года «Лацио» попал в черную полосу. Во время сезона 1979–80 некоторые игроки и функционеры клуба были вовлечены в скандал о договорных матчах, и, как следствие, Футбольная Ассоциация Италии жестоко наказала клуб, отправив в Серию Б.

Это произошло приблизительно в то время, когда я начал ходить на «Стадио Олимпико» смотреть их игру. Я посещал матчи вместе с одноклубником из «Про Тевере» — Паоло Скотти и его отцом. Паоло был одним из счастливчиков — он также профессионально занимался футболом. Последний раз я слышал, что он играл за Триестину в Серии «С». Синьор Скотти всегда удостоверялся, чтобы мы добирались на стадион за несколько часов до начала игры. Предвкушение, долгое ожидание стартового свистка было чем–то вроде наслаждения.

Футбол можно любить по–разному. Конечно, я люблю играть в него. Это нечто, что я делаю так давно, насколько могу вспомнить. И пока футбол моя работа, он также является единственным величайшим источником радости и удовлетворения, который я знаю. В то же время, есть еще один путь: не просто любить, но жить футболом. И это значит быть фанатом.

Есть нечто, что связывает суппортеров повсюду. Объединяет тех, кто идет на жертвы, кто тратит деньги и подстраивает свою жизнь, чтобы видеть свою команду. Это бремя объединяет тех, кто переживает, потому что переживание суппортера очень реально и, в некоторой степени, трагично. Ты отчаянно переживаешь о том, над чем не имеешь контроля. И твои переживания — от любви, сильной и безоговорочной.

Возможно поэтому фанаты команд, за которые я выступал, всегда были особенными в моем понимании. Я знаю, на что они идут, знаю их переживания, потому что сам прошел через все это вместе с «Лацио». Я не думаю, что есть много футболистов, которые тоже были фанатами, по крайней мере, не такими, как я. Наверно, суппортеры могут ощущать это, когда следят за моей игрой, и, вероятно, поэтому они ценят меня по–особому.

Для двенадцатилетнего мальчишки «Стадио Олимпико» был будоражащим, волшебным местом. Меня завораживала атмосфера внутри. Даже сегодня, двадцать лет спустя, я могу почувствовать звуки и запахи, гул и огни, праздную болтовню и страстные обсуждения.

К тому времени, когда мы добирались на наши места на «Курве Норд» (северная трибуна «Стадио Олимпико», на которой собираются ультрас «Лацио», — прим. переводчика), стадион, наверное, наполнялся на одну четверть. Мы были на ближней стороне «Курвы Норд», середина же была территорией ультрас «Лацио», хардкора. Они были заняты вывешиванием баннеров, флагов и установкой барабанов. У всех у них были шарфы. Они смеялись и шутили, готовили дымовые шашки и огни. Ультрас выглядели сильными и сплоченными, воинами, готовыми сражаться за «Лацио».

Они были настоящими фанатами, потому что страстно переживали. Они любили «Лацио», который находился в Серии Б, разбитый и униженный после выигранного скудетто. Но ультрас всегда оставались с командой. Я мечтал, что однажды смогу быть среди них, жечь огни, бить в барабан или просто растянуть шарф и напрячь легкие ради «Лацио». Этого я хотел почти так же, как стать профессиональным футболистом. И, конечно же, спустя несколько лет оба мои желания осуществились.

Тогда «Лацио» был наказан. Два наших лучших игрока Лионелло Манфредония и Бруно Джордано получили большие дисквалификации за договорные матчи. Перед этим оба играли за национальную сборную Италии, и казалось, что у них долгие и успешные карьеры.

Мы все чувствовали, что футболисты не заслуживали такого строгого наказания. Паоло Росси также был втянут в скандал, но его дисквалификация была уменьшена во время чемпионата мира 1982 года, где он стал лучшим бомбардиром и национальным героем. С другой стороны, Джордано и Манфредонию пригвоздили к позорному столбу. Их футбольные карьеры были почти завершены скандалом, несмотря на то, что они были еще молоды.

Для меня они были героями. Я закрываю глаза и вижу Джордано, врывающегося в штрафную площадку, наносящего резкий удар мимо голкипера и наблюдающего колыхание черной сетки ворот (в то время сетка ворот была черной по каким–то причинам). Или я могу ощутить силу и индивидуальность Манфредонии, выстраивающего защиту или выигрывающего добрую половину единоборств.

Они были настоящим вдохновением, но что сделало их особенными, так это то, что они не упивались своим статусом легенд «Лацио». Они могли сдаться после дисквалификаций. Они могли просто смириться со своей участью. Но вместо этого они продолжали биться и достигли невероятных успехов.

Манфредония позже ушел в «Ювентус», где выиграл скудетто и чемпионат мира среди клубов. Что касается Джордано, он добился большой славы. Бруно выступал за «Наполи» с Антонио Карекой и Диего Марадоной вместе в одной из величайших передних линий в истории. Их атакующий треугольник был известен как «Ma — Gi‑Ca» (Maradona — Giordano‑Careca), и они прервали гегемонию северных клубов, выиграв для «Наполи» два чемпионских титула в конце 80‑х.

Моим другим героем в это время был датчанин Микаэль Лаудруп. На него смотрели как на огромную перспективу в мировом футболе. «Ювентус» купил его, рассчитывая, что со временем датчанин сможет заменить легендарного Мишеля Платини, и на короткий срок отдал его в аренду «Лацио». Лицезреть его игру было настоящим удовольствием. Позже он поменял амплуа и стал центральным полузащитником, плеймейкером, но в то время он был форвардом, с чутьем и креативом, почти как у меня. Я наблюдал за его дриблингом по воскресеньям и затем посвящал следующую неделю имитации его движений на тренировках.

К тому времени мне исполнилось 14. Я ходил на матчи вместе со своим кузеном Альваро, который жил напротив меня в Квартиччьоло. Когда я был моложе, я всегда гулял с ним и его братом Эцио. В дальнейшем эти двое пошли по жизни абсолютно разными дорогами. Эцио стал священником, в то время как Альваро бросил школу в 13 лет. Не удивительно, что Альваро потянул меня на крышу «Фиата», после того, как Италия выиграла чемпионат мира 1982 года. Альваро был для меня одним из примеров для подражания. Он был старше, крепче, имел мотоцикл, прошел военную службу в «Brigata Folgore» («Сверкающий отряд»). «La Folgore», как его еще называли, представляет собой элитную парашютистскую часть. Я знаю, люди подшучивают над итальянскими военными силами, но «Brigata Folgore» регулярно завоевывает награды на соревнованиях НАТО. Они что–то вроде SAS (Special Air Service — особенная воздушная служба Британской армии, которая стала образцом для многих стран, — прим. переводчика), только лучше. И они одни из лучших сил в мире, так и есть.