Жизнь охотника за ископаемыми - Штернберг Чарльз Г. - Страница 42

Когда мы отыскали череп, Георг и Леви почти уже не имели запасов продовольствия, и последний день нашего отсутствия они просидели на одном вареном картофеле. Тем не менее они срыли за это время огромную глыбу песчаника.

Никогда не испытывал я такой радости, как стоя первый раз в новой залежи; после сорока лет работы собирателя ископаемых я видел перед собой в неприкосновенности самый полный из когда-либо найденных мною скелетов вымершего животного. Он увенчивал работу всей моей жизни.

Большой утконосый динозавр[62], родственный траходону удивительному (Trachodon mirabilis), лежал на спине, вытянув передние конечности, словно молил о помощи; задние конечности в то же время были скорчены и прижаты к стенкам живота. Голова лежала под правым плечом. Можно было объяснить его положение тем, что он упал на спину в болото и сломал себе шею, или же не мог вытащить головы из под туловища и поэтому задохнулся или утонул. Если это так, то противогнилостные свойства торфа предохраняли тело от быстрого гниения, пока содержимое внутренностей не заменилось песком. Он лежал с расправленными, как у живого, ребрами, в чехле из мелкозернистого песчаника, на котором сохранился красивый отпечаток кожи с восьмиугольным узором. Георг снял часть камня, но оставил достаточно, чтобы видно было, что мясо заменилось песчаником, и чтобы отчетлива была точная картина животного при последнем его вздохе пять миллионов лет тому назад.

Если судить по очертаниям отпечатка кожи, покрывавшей живот и глубоко вдавленной в полость, то правильней было бы объяснить положение скелета тем, что животное утонуло в воде. Газы, которые образовались в трупе, держали его на поверхности, пока течением не отнесло его к месту последнего успокоения. Когда газы вышли, кожа сжалась и заняла положение, найденное на отпечатке; тело погрузилось головой вперед и вверх ногами в воду, причем, когда тело опустилось в тину дна, голова подвернулась под плечо.

Этот крупный образец исчезнувшего вида живых существ совершенно не похож на другой экземпляр, который восстановлен и идеальное изображение которого дано на рисунке, приведенном в этой книге (рис. 34). Прежде всего ребра найденного нами экземпляра были расправлены. Я нисколько не сомневаюсь, что, наполнив легкие до полного их объема, животное часто плавало по водам потоков среди тропических зарослей, где оно жило и умерло. Далее, передние конечности его не были только руками, которые никогда не касались земли; животное пользовалось ими при передвижении, так как на пальцах имеются костные уплотнения, не такие большие, как копыта задних ног, но одного с ними рисунка, а большой палец отделяется и имеет круглую кость ногтевой фаланги. Следовательно, животное могло употреблять передние конечности, как несовершенные руки, чтобы придерживать ими побеги деревьев, с которых оно объедало нежную листву или пласты мха. На задних ногах имелись сильные копыта.

При взгляде на этого представителя рептилий, сохранившегося почти полностью, за исключением задних конечностей хвоста, левой локтевой и лучевой костей, не приходится сомневаться в том, что он часто становился вертикально, выдерживая на весу тяжелое тело и в то время как поедал листву деревьев. Но на ходу он с таким же удобством пользовался передними конечностями. Замечательной особенностью являются бесчисленные пластинки из плотной кожи, которые заложены были в мясе вдоль спинного хребта и напоминают окостеневшие связки, похожие на связки в ноге индюка. Сотни окостеневших пластинок тянутся ряд за рядом; они напоминают индейские бусы, в середине они толщиной с карандаш, а по концам ряда уменьшаются до маленьких шариков. Мне приходило в голову, что они служат для защиты; когда огромный тиранозавр-царь (Tyrannosaurus rex) прыгал их владельцу на спину, его мощные когти не могли проникнуть в мясо из-за костяных пластинок. Таким образом динозавр мог стряхивать с себя врага.

Как быстро расширилось поле, на которое я вышел первым работником сорок лет назад! В 1867 г. я знал только пятерых палеонтологов — Агассиса, Лекере, Марша, Копа и Лейди, да и последователей у них было немного. А теперь музеи Гарварда, Принстона, Американский, Карнеджи, Фильда и Национальный, — все собрали большие коллекции животных и растений минувших эпох, а число печатных произведений об ископаемых животных достигло больших размеров.

Я имел удовольствие присутствовать на заседании Американского общества содействия успехам науки, которое собралось в Американском музее в Нью-Йорке в половине зимы 1906 года. Профессор Осборн представил меня своему знаменитому главному препаратору м-ру Герману, который монтировал скелеты большого бронтозавра, аллозавра и многих других вымерших животных. Профессор поручил м-ру Герману посвятить все свободное время мне, показать мне все, что имелось на выставке и в кладовых, обработанное и необработанное, и сделать все, что он мог, чтобы мое посещение было мне приятно. Конечно, я великолепно чувствовал себя в своей области в этом раю вымерших животных, из которых многие были мною самим добыты для науки во время моих изысканий.

Эту исчезнувшую жизнь, хотя бы маленький клочек ее, я попытался воскресить перед читателями в своих описаниях. Если мне не удалось пером увести читателей в далекое прошлое, то блестящие реставрации художников, наверное, достигнут этого более полно.

Жизнь охотника за ископаемыми была для меня радостью. Я не хотел бы отказаться ни от одной из моих находок и охотно согласился бы снова перенести все трудности, чтоб достичь тех же результатов. Если мой рассказ заинтересует ископаемыми хоть одного читателя, я буду думать, что писал не напрасно.

А. Борисяк

Русские охотники за ископаемыми

Для тех, кого книга Штернберга заинтересовала, у кого, может быть, явилась мысль на том же поприще попробовать свои силы, мы расскажем теперь об условиях этого спорта, этой охоты в нашей стране[63].

Северная Америка славится богатством своих местонахождений. Добытые материалы великолепно выставлены в целом ряде первоклассных музеев, которые по настоящее время огромные средства тратят на раскопки; на американских местонахождениях, которые не приходится более прятать от конкурентов, теперь нередко можно видеть картины мирного сожительства двух-трех экспедиций от различных музеев, из которых каждый имеет здесь свой «карьер», и уже судьбе приходится решать, кому из них послать лучший, новый и более интересный материал.

До недавнего времени Северная Америка считалась в отношении богатства местонахождений единственной страной. Но за последнюю четверть века целый ряд новых богатейших местонахождений был открыт в Старом свете. Эти местонахождения доставили немало интереснейших страниц для истории органического мира.

Как это ни странно, но в открытии этих местонахождений Старого света большую роль сыграли те же американцы. Эти их работы явились своего рода экзаменом опытности и «чутья» американских охотников за ископаемыми. В 1923 г. богато снаряженная экспедиция Нью-Йоркского естественно-исторического музея направилась в пустыни Центральной Азии. И вот здесь за одно лето американскими охотниками за ископаемыми был открыт ряд местонахождений, распределявшихся в двенадцать последовательных горизонтов в меловой и третичной толще. Притом это было сделано в стране, в которой до этого времени почти не было известно остатков позвоночных.

Но как ни значительны эти открытия американцев, все же первые крупные находки в Азии, хотя и значительно западнее, были сделаны русскими охотниками. И именно указание русских ученых на богатство континентальных отложений Азии остатками позвоночных побудило приехать сюда американцев.