Зарубежная фантастическая проза прошлых веков (сборник) - Семибратова Ирина Всеволодовна - Страница 72

Я был убежден, что такой голос может исходить только из божественных уст. Тем не менее я хотел, не знаю почему, убедиться в этом собственными глазами, и чем больше скрывалась ее фигура, тем сильнее хотелось мне ее увидеть, но, несмотря на все мои усилия, ревнивая вуаль и надоедливая шляпа точно хотели наказать мое любопытство.

Но мое разочарование дошло до крайнего предела, и я почти проклинал невидимку, когда часа два спустя Вальмор, занимавшийся почти только ими, пришел сообщить мне, что дамы останавливаются в соседней деревне, а он сойдет вместе с ними и вернется лишь завтра.

Несмотря на то, что я знал его недолгое время, я с большим огорчением расстался с ним. Однако, уходя, он опять повторил свое приглашение. Он прибавил, что его семья примет меня с большим удовольствием, если я удостою ее споим посещением, и он сам будет счастлив, если его дружеские чувства ко мне заслужат ему мою дружбу.

Хотя он и был весьма усердным в своей учтивости, она казалась мне настолько естественной и искренней, что вызвала во мне чувство признательности. Сам он казался мне таким просвещенным, добрым, любезным, что между нами завязалась горячая дружба, которая с каждым днем становилась более тесной и близкой. Но если она сперва была для меня весьма приятна и дорога, то впоследствии она стала источником больших сожалений и горестей.

Немного спустя я вместе с другими путешественниками покинул реку, чтобы перейти на железную дорогу. К одиннадцати часам мы заметили крыши многочисленных зданий столицы.

Вскоре, проехав между двумя рядами высоких тополей, мы прибыли к западной арке, гигантскому памятнику, под огромной аркадой которого я стоял, не будучи в состоянии ни прочитать выделявшуюся на нем надпись, ни разглядеть его.

Там открылся моему взору самый великолепный вход в столицу, какой я когда-либо видел: вдоль длинной и широкой аллеи со слабым уклоном, наподобие Елисейских Полей в Париже, окаймленной с обеих сторон четырьмя рядами деревьев, пред нами предстал город. Два великолепных дворца с колоннадами открывали вид на широкую улицу, пересекавшую город. Уже один этот величественный вход, признаюсь, заставил меня поверить всем рассказам о чудесах Икарии.

Карета остановилась перед отелем для приезжающих из разных провинций страны. Рядом с этим отелем был расположен отель для иностранцев.

Оба отеля были колоссальны, и, однако, все соотечественники могли там легко встретиться, ибо отели были разделены на столько же секций, сколько было провинций в Икарии или народов, населяющих Икарию.

— Сколько места, — воскликнул я при виде этих колоссальных отелей, — занимают, однако, путешественники в Икаре!

— Думаете ли вы, — ответил мне кто-то, — что они заняли бы меньше места, если бы им были отведены сотни и тысячи маленьких отелей во всех кварталах города?

Мне было досадно, что я не встретил там ни одного англичанина. Это обстоятельство сделало для меня еще более ценной встречу с молодым французским живописцем Евгением, изгнанным из Франции после Июльской революции и приехавшим в Икарию за две недели до меня.

Все, что он видел, до такой степени возбуждало его энтузиазм, что он, казалось, был охвачен лихорадкой. Я сначала принял его за сумасшедшего.

Но затем я открыл в нем столько прямоты, такие благородные чувства, такую прекрасную душу и доброе сердце; он был так рад встретить соотечественника (ибо француз и англичанин, которые встречаются на таком расстоянии от своей родины, считают себя как бы соотечественниками), что я тотчас же ответил ему дружбой.

Глава четвертая

Описание Икарии

Описание Икары

На другое утро, когда, приняв ванну, я опять улегся в постель, ко мне пришел Вальмор и пригласил меня от имени своего отца провести вечер в его семье. Я охотно принял его предложение, так как горел нетерпением повидать лиц, о которых он рассказал мне в дороге. Мы условились встретиться в четыре часа.

— А прекрасную невидимку, — спросил я, — вы привезли с собой?

— Нет.

— Она должна быть безобразна, если так тщательно скрывает свое лицо.

— Безобразна! Да, ужасно! Но вы, наверное, найдете (так как вы ее увидите позже), что трудно иметь более привлекательный характер.

Когда он вышел, явился Евгений.

— Это мой товарищ по путешествию, о котором я вам говорил, — сказал я ему.

— А как его зовут?

— Вальмор.

— Вальмор! Поздравляю вас. Я слышал о нем, как об одном из самых выдающихся и благородных молодых икарийцев.

— Он говорил мне, что отец его — одно из первых должностных лиц.

— Да, я знаю его. Он — слесарь.

— Сестра его одна из первых красавиц Икарии.

— Да, совершенно верно. Она прелестная швея.

— Но что вы говорите? Слесарь, швея…

— Что же вас удивляет? Разве швея не может быть красивой? Разве слесарь не может быть прекрасным должностным лицом?

— Но здесь имеются благородные?

— Да, очень много благородных, славных, знаменитых: механики, врачи, рабочие, которые отличились каким-нибудь крупным открытием или крупными заслугами.

— Как! Королева не окружена родовитым дворянством?

— Какая королева?

— Королева Икарии, государыня, о которой мне часто говорил Вальмор, расхваливая всегда ее неистощимую доброту, заботливость об общем благе, ее огромные богатства и всемогущество. Я был бы весьма рад узнать, что есть королева, которая приносит столько чести королевской власти.

— Но, еще раз, о какой королеве вы говорите? Как ее зовут?

— Вальмор не назвал мне ее имени. Он сказал только, что именно государыня Икарии владеет каретами, лошадьми, отелями, пароходами, что она перевозит всех пассажиров, заботясь всюду об их безопасности.

— Понял, — воскликнул Евгений, заливаясь смехом, — государыня, которую вы приняли за королеву, — это республика, добрая и прекрасная республика, демократия, равенство. Я понимаю, что вы могли поверить, что королева владеет всей собственностью и располагает всею властью. Но как вы могли подумать?.. Ах, милорд, вам необходимо отказаться здесь от всех ваших аристократических предрассудков и стать демократом, как я, или бежать из этой страны, ибо предупреждаю вас, воздух, которым дышат здесь, гибелен для аристократии.

— Мы еще увидим, мы еще увидим, господин демократ! А пока, согласны ли вы сопровождать аристократа по Икаре?

— Охотно, ибо убежден, что я вас дезаристократирую с головы до пяток. Хотите ли вы посмотреть город, не особенно утомляясь?

— Конечно, если это возможно.

— Ну, так следуйте за мной.

Евгений повел меня в громадный общий зал, где развешано было большое число огромных карт и планов.

— Бросим сначала, — сказал он, — взгляд на эту карту Икарии, на которой нанесены только ее границы, провинции и общины.

Вы видите, что Икария ограничивается с юга и с севера двумя горными цепями, которые отделяют ее от Пагилии и Мирона, с востока — рекой, а с запада — морем. Последнее отделяет ее от страны Марволей, через которую вы приехали.

Вы видите также, что территория делится на сто провинций, почти равных по пространству и населению. А вот карта провинции. Вы видите, что она делится на десять почти одинаковых по величине общин, что главный город провинции находится почти в ее центре, а каждый город общины — в центре последней.

Теперь взгляните на карту общины. Вы видите, что, кроме города, на ней обозначено восемь деревень и много ферм, правильно расположенных на ее территории. Посмотрим теперь на другую карту Икарии, показывающую горы и долины, плоскогорья и низменности, озера и реки, каналы и железные дороги, большие шоссе и провинциальные дороги.

Смотрите, большие железные дороги отмечены красным цветом, малые — желтым, желобчатые дороги — голубым, а все другие — черным. Вы видите также все каналы, большие и малые, все реки, судоходные или канализованные. Вы видите также все копи и каменоломни, находящиеся в эксплуатации.