Дар огня - Соболь Екатерина - Страница 18

Он огляделся. Кудрявый сидел на снегу, белый как полотно, с разбитой бровью, – кажется, его тоже побили, хотя его-то за что? Девочка испуганно плакала, прижимая к себе деревце. Рыжий парень, тоже изрядно помятый, восхищенно смотрел на тварей и вытягивал шею, пытаясь разглядеть их с разных сторон, и бормотал: «С ума сойти, вот это трюк, как же это сделано, а?» Тис замер все с тем же испуганным, остекленевшим взглядом. А Освальд… По его позе, по взгляду Генри вдруг понял: ему это нравится.

А потом до него дошло кое-что еще так ясно, будто все в голове залило холодным серебристым светом.

Люди боялись его. Они охотились на него не потому, что завидовали его дару.

Он может приказать этим тварям убить их. Сжечь тут все дотла.

Все, что он знал о людях по рассказам отца – ложь.

Вся эта история про Сердце – правда.

Отец знал, кто он такой, и поэтому спрятал его.

И да, кажется, судя по этим тварям, он и правда наследник какого-то жуткого типа, который жил триста лет назад.

Но Барс выбрал его – и это тоже правда. Барс смотрел на него тем странным взглядом, как будто знал его.

Генри показалось, что вдоль позвоночника ему провели куском льда. Он поднял взгляд. Никто больше не пытался на него броситься, да уж, он бы на их месте тоже не стал: твари окружали его плотным кольцом, отгораживая от всех. Он увидел себя будто со стороны, и ему захотелось дико, до слез расхохотаться от того, во что превратилась его жизнь за последнюю пару часов.

Волк поднял свою раскаленную морду и посмотрел на Генри, ожидая приказа. Освальд, кажется, приподнялся на носках, только бы видеть, что произойдет.

– Проваливайте, – еле шевеля распухшими губами, сказал Генри.

И сжал руку в кулак. В ту же секунду твари погасли и рассыпались в пепел, и пепел сразу впитался в снег.

Освальд разочарованно выдохнул. Генри оглядел толпу. Люди прижимали к себе детей, с ужасом глядя на Генри.

– Его не трогать, – кивнув на кудрявого, пробормотал он. Ему казалось, что он весь набит изнутри стеклянными осколками и они пытаются прорвать кожу.

– Эй, а я? Я тут тоже вообще-то ни при чем! – зажимая разбитый нос, возмутился рыжий. – Отличное представление, но почему меня-то побили?

– Этого тоже не трогать, – прибавил Генри, коротко взглянув на него.

А потом развернулся и бросился по первой попавшейся улице, едва заставляя себя втягивать воздух. Толпа расступилась перед ним, никто не пытался помешать. Улицы были пусты: наверное, все ушли на площадь. И он бежал, сам не зная куда, бежал, пока не свернул за какой-то угол и не врезался в человека.

Генри отлетел назад и замер, тупо глядя в землю. Он знал, что это случится в одном из переулков рано или поздно. Снег шел все гуще, Генри чувствовал, как он попадает в рот, – мягкие, мокрые крупинки.

– И почему ты мне не сказал, кто ты такой? – тяжелым голосом спросил Тис.

– Ты не спрашивал. Я просто… Я же не знал, что… – Он судорожно вдохнул. Легкие горели. – Отец мне всегда говорил, что со мной все в порядке. Что люди злые и жестокие и они просто завидуют моему дару, но на самом деле… – Голос у него мерзко задрожал, будто сейчас сорвется. – На самом деле это они боятся меня. Это не они чудовища. Это я чудовище, верно? – Голос дрожал все сильнее, и Генри замолчал и сгорбился, глядя на свои руки.

– Отдай мне остальные камни, – сказал Тис. Голос у него словно заледенел.

– У меня их нет! Те люди просто их уронили на… на дороге. Я же не знал, что… – Генри втянул воздух и вытер рукавом кровь, только сейчас заметив, что она по-прежнему капает с подбородка на снег. – Я сломал один, сам не знаю зачем, и оставил остальные там.

Тис тяжело вздохнул и обеими руками потер лицо.

– Неудивительно, что тебя к ним потянуло. Камни сделаны так, что сломать их и освободить тварей может только разрушитель. Ты испугался, поэтому они явились. Они могли сжечь дотла всю деревню. Вместе с людьми.

– Но я этого не хотел! Я только хотел выбраться, я не хотел никого убивать, я… – Он задыхался. – Слушай, Тис, к отцу я не пойду. Я уже все понял. Он мне врал. Я готов начинать. Прямо сейчас.

– Ты о чем?

– Поход. Ты сказал, если найти Сердце, у всех появятся дары, хорошие, как раньше, верно? И у меня тоже, верно? Верно? Все просто, да? Я найду это Сердце, и у меня появится хороший дар, а не этот. Этого больше не будет. – Он приподнял трясущиеся руки. – И я смогу жить там, с людьми. Ведь да?

Тис выдохнул и потер лоб. Генри вдруг понял, что Тис делает все, чтобы не смотреть ему в глаза.

– Послушай, Генри. Либо Барс сошел с ума, либо решил подшутить. Ты наследник разрушителя, у тебя его сила, и ты не можешь идти в поход за Сердцем. Не можешь быть избранным Барса.

– Почему?

– Потому что так не бывает. Человек с таким даром, как у тебя, не может стать героем. Если бы ты был обычным, я имею в виду… нормальным. Я бы помог тебе. Но у нас ничего не выйдет. Я знал того разрушителя, Генри. – Тис прерывисто вдохнул. – Ты хороший парень, я вижу это. Но этот дар… – он помотал головой, – разъедает изнутри, как черный огонь, убивает и обладателя, и всех вокруг него. Тебе нельзя находиться рядом с людьми. Я перенесу тебя туда, где мы встретились, и там мы расстанемся. Ты ведь хорошо знаешь лес? Тебе надо спрятаться. Тебя будут искать все – и Освальд, и посланники, и король, и люди из вашей деревни.

Тис замолчал, словно ждал ответа, но Генри не двигался, только смаргивал снег – такой густой и частый, будто кто-то швырял его горстями в лицо.

На этот раз Тис не просил Генри дать ему руку, просто взял его за плечо, и в следующую секунду они стояли посреди заснеженного леса.

– Я тут еще кое-что вспомнил, – по-прежнему не глядя на Генри, сказал Тис. – Барс велел передать тебе вот это. Мою склянку вызова. Если разбить ее голой рукой, я сразу приду. Если тебя найдет Освальд, или посланники, или люди из вашей деревни – зови, помогу.

Он подал Генри маленькую, размером с мизинец, склянку из зеленого стекла, с такой же пробкой. Склянка тускло поблескивала на ладони Тиса, как будто отражала свет, но света вокруг не было, только снегопад. Генри протянул руку и взял.

– В прошлый раз я видел, что случилось с таким, как ты. Не хочу увидеть это еще раз. – Тис переступил с ноги на ногу, глядя в сторону. – У тебя нос разбит. Я сейчас принесу кошку.

– Не надо. Убирайтесь из моего леса, – бесцветно пробормотал Генри, развернулся и, не оглядываясь, побрел через сугробы.

А потом остановился и швырнул склянку в темноту. Та блеснула искрой вдалеке, и снег бесшумно ее проглотил.

К тому времени, когда Генри дошел до дома, метель начала утихать, снежные хлопья падали все реже. Вокруг было столько снега – дом будто провалился в него, темный и маленький, с едва заметным огоньком в окне.

Когда он открыл дверь, отец сидел у огня, вырезал стрелы и от своего занятия не оторвался. Генри медленно, словно к ногам были привязаны камни, опустился на стул рядом с ним.

– День Угрозы? Старики и дети, вооруженные до зубов? Жуткая, защищенная от врагов деревня? – выдавил он, глядя прямо перед собой. – Пап, зачем?

От огня снег на его полушубке тут же начал таять, вода часто капала на пол. В этом звуке было что-то невыносимое, как весной, когда тает снег и капли падают с крыши на землю, будто твердят с утра до ночи, что одно время кончилось и началось другое, и сердце у Генри грохотало быстро, сбивчиво, будто на нем тоже растаяла ледяная корка.

В глубине души Генри надеялся, что отец скажет: «Что ты несешь?», но тот длинно выдохнул и откинулся на спинку стула.

– Дар у тебя проявился, когда тебе было четыре. – Голос у отца был тяжелый и ровный, будто он отрубал каждое слово топором. – Я сразу понял: ты и есть тот самый ребенок, появление которого было предсказано. Наследник темной силы разрушителя. Я хотел тебя уберечь. Решил спрятать как можно дальше. Думал, никто про тебя не узнает и все обойдется. Не обошлось, верно? Я видел дым над деревней. – Отец в упор посмотрел на него, и по его взгляду Генри понял: отец думает, он сделал что-то ужасное.