Сладкий яд (ЛП) - Эшер Миа - Страница 28

– Вранье, снова вранье. Ничего нового не можешь придумать?

Я дергаюсь сильнее.

– Убирайся.

Он отвечает мне нахальной улыбкой.

– С радостью. Но сперва сделаю это.

Он запускает пальцы мне в волосы. Обхватив мой затылок, тянет к себе, пока наши рты не сливаются воедино, и мое тело, пронизанное ощущением, что я вновь обрела нечто утраченное, моментально начинает реагировать на него, на его прикосновения, на агрессивные движения языка.

И все же наш поцелуй полон не только желания, но и ненависти.

Он горит огнем у меня на губах, расплавляет меня, сжигает дотла.

Он словно восхитительная война.

И словно возвращение домой после долгой разлуки.

Ошеломленная, околдованная им, я таю в его объятьях и позволяю эмоциям одержать победу над логикой. Наши языки сплетаются в страстном сражении, которое требует полной капитуляции от нас обоих, и на мгновение я сдаюсь, опьяненная его вкусом, его запахом, им самим. Я толкаюсь к нему с такой силой, словно хочу сплавить наши тела воедино, пока сквозь меня – или сквозь него? – проносится дрожь. И, боже, как это хорошо. Но вскоре на меня обрушивается реальность, и я осознаю, что наделала. Чему я разрешила случиться. Я упираюсь ладонями ему в грудь и отталкиваю его, резко оборвав поцелуй.

Моя грудь быстрыми толчками вздымается и опадает. Я смотрю на совершенно спокойного Ронана – его наш поцелуй будто бы и не тронул, в то время как я еле стою на ногах.

– Чувствуешь, Блэр? Вот она, правда. Но ты продолжай себе врать. Мне уже все равно.

Тыльной стороной ладони я тру свои губы, пытаюсь унять жжение, которое оставил его поцелуй, а может, пытаясь втереть его глубже, пока оно не окажется впечатано в кожу. И в этот момент слабости я срываюсь.

– Ты должен был исчезнуть из моей жизни. Ты не должен был возвращаться и все портить.

– Но я вернулся. – Убрав мою руку, он трет большим пальцем мою губу. – И что ты намерена с этим делать?

– Ничего. Я теперь с Лоренсом.

При упоминании Лоренса его лице темнеет от ненависти.

– Я любил тебя, Блэр. Я бы мог подарить тебе целый гребаный мир.

Мои глаза обжигает слезами.

– Нет, не мог бы. А Лоренс может.

На этом я срываюсь на бег и мчусь за спасением к вечеринке – пока не успела выставить себя на посмешище и взмолиться, чтобы он принял меня обратно.

Глядя, как она убегает от меня, я приваливаюсь к дереву и обмякаю. Дрожа, лезу за сигаретами, достаю одну и сую себе в рот. Щелкая зажигалкой, я бесстрастно отмечаю то, как сильно трясутся у меня руки. Сделав глубокую затяжку, я закусываю губу, выдыхаю дым. Я хочу прогнать с языка ее вкус, пропитанный надеждой и страхом, но все равно ее чувствую. И это настоящая пытка.

Проклятье.

Вернувшись в дом, я отправляюсь на поиски Рэйчел и нахожу ее в компании Алана и Лоретты Вандерхолл. Улыбка на ее лице – натянутая и неестественная. Выходит, она знает.

Я обнимаю ее за талию и шепчу ей на ухо:

– Хочешь уйти отсюда?

Она накрывает мою руку своей. Кивает. И, пока мы идем к выходу, замечает невыразительным голосом:

– Она очень мила, Ронан.

– Не думай о ней. Она в прошлом. – Глядя ей прямо в глаза, я подношу ее руку к губам и целую. – Я смотрю в будущее, а все остальное не имеет значения.

На следующее утро я увольняюсь с работы, а потом звоню Карлу. Мое первое интервью будет журналу Times, и оно назначено через две недели.

Я забуду тебя, Блэр. Вот увидишь. Пусть и ценой своей души, но я сломаю свою любовь к тебе.

Глава 17

Я спешу обратно на вечеринку, вот только мне больше не хочется, чтобы Лоренс обнял меня. Волшебство, пережитое нами в бальном зале, забылось. У меня больше нет сил себе врать. Не сейчас, когда каждая клеточка моего тела призывает меня вернуться в сад. Когда моя кожа еще горит воспоминанием о том, как Ронан обнял меня после столь долгого перерыва.

Раскидистые деревья, вызывая клаустрофобию, словно надвигаются на меня. Я начинаю идти быстрее, ориентируясь на теплые огни особняка, огни, которые обещают временное убежище от окружающей меня темноты. На долю секунды меня охватывает надежда, что ноги принесут меня в место, где сковывающих воспоминаний не существует, где я смогу стать свободна от прошлого. Но опять же, бегство ничего не решит. Меня держит в плену вовсе не прошлое, а мое проклятое сердце.

В доме, заметив Лоренса, я замираю на месте, переполненная печалью – за него и за нас. Мои ступни словно врастают в пол. Пока я пытаюсь взять себя в руки и спрятать бушующее за моим безупречным фасадом волнение, он поднимает голову и, когда наши глаза встречаются, улыбается той своей редкой, невероятной улыбкой. Но когда я не отвечаю, она исчезает.

Прости меня, Лоренс. Прости. Я говорила тебе, что недостойна хорошего отношения. Я – яд.

Испугавшись, что он прочтет мои мысли, я отворачиваюсь. И в этот момент вижу вернувшегося из сада Ронана. Его лицо неподвижно, но он прекрасен как раньше, а может и больше – теперь, когда я знаю, что он перестал быть моим. Я, впрочем, не единственная женщина в помещении, которая обратила внимание на него. Далеко не единственная. Со всех сторон на него устремлены похотливые взгляды, пока он движется легким и чувственным шагом, так не похожем на его былую походку. Разум говорит мне, что он – тот же самый мужчина, благодаря которому я поверила в лето и в солнечный свет, но, глядя на него, я понимаю, что тот мужчина исчез, и его заменил этот незнакомый мне человек.

Когда он по-хозяйски обнимает свою подругу за талию и тянет ее к себе, у меня возникает желание выцарапать себе глаза. Интимность этого жеста подразумевает, что он очень хорошо знаком с ее телом. И то, как она глядит на него, доказывает, что она тоже ослеплена его светом и всем, что он есть. У меня кружится голова. Парализующая боль сжимает грудь так, что становится трудно дышать.

– Ронан…

– Что, малыш?

– Что будет, когда все закончится?

– Ничего не закончится.

– Закончится. Все ведь заканчивается.

– Я точно знаю, что ничего не закончится. А знаешь, почему?

– Не знаю, но расскажи. Убеди меня, Ронан.

Он берет меня за руку, разворачивает пальцы и прижимает мою ладонь к центру своей груди.

– Чувствуешь, Блэр? Оно твое и останется твоим навсегда. Вот почему.

С ощущением, что я вот-вот упаду в обморок, я опираюсь о стену. На меня снисходит прозрение. Я же сама его оттолкнула. Вот и поделом мне, что он упал в чужие объятья.

– Хватит пялиться на него. Ты выставляешь себя на посмешище, – слышу я сердитое шипение Лоренса, пока вокруг моего предплечья сжимаются его пальцы.

– Лоренс, уйди, – умоляю я. – Прошу тебя, дай мне побыть одной.

– Он пришел с другой, Блэр. Отпусти его.

Ронан с блондинкой исчезают в толпе, и все вокруг становится черно-белым. Раздавленная, я поворачиваюсь к Лоренсу. Его лицо снова непроницаемо.

– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я отреклась от своего сердца? – Я смеюсь, как безумная. – Я не могу. Не сегодня.

Он хватает меня за руки, причиняя мне боль. В его глазах горит ярость.

– Мне насрать, что ты можешь, а что не можешь. Я не позволю, чтобы из меня делали дурака.

– Но ты и есть дурак, Лоренс.

– Собирайся. Мы уходим прямо сейчас, – говорит он убийственно-тихим голосом.

Я кручу головой.

– Нет.

– И что же ты собираешься сделать, Блэр? Упасть этому мальчишке в ноги и попроситься обратно? И если он тебя примет, много ли времени пройдет, пока его любовь не начнет душить тебя? Пока ты снова не почувствуешь себя с ним, как в ловушке? Рано или поздно ты вернешься ко мне, станешь умолять, чтобы я тебя трахнул, и предлагать мне свое тело в обмен на мои деньги. – Он делает паузу. – Мы это уже проходили, не так ли?