Зверобой - Купер Джеймс Фенимор - Страница 38

Индеец злобно вскрикнул и с силой, почти не целясь, метнул топорик; оружие просвистело мимо, лишь слегка задев плечо Зверобоя. В эту минуту жизнь пленника действительно висела на волоске – воин не просто хотел его напугать или показать свое искусство. Попрыгунчика немедленно удалили, строго осудив за неуместную торопливость, которая едва не лишила племя захватывающего зрелища.

Затем выступили еще несколько воинов, метавших не только томагавки, но и ножи, что считалось наиболее опасным. Однако никто из них не собирался убивать охотника, он служил всего лишь мишенью в состязаниях, а ирокезы оказались настолько искусны, что не причинили жертве почти никакого вреда. Зверобой получил пару глубоких царапин и ссадин, но ни одну из них нельзя было назвать серьезной раной. Его поведение было безупречным. И когда вожди объявили, что пленник достойно выдержал испытание, лишь Сумаха и Попрыгунчик продолжали кипеть злобой, которая ни в ком не находила поддержки.

Однако Расщепленный Дуб все же спросил, хотят ли ирокезы прекратить пытку. Но даже самым кротким женщинам жестокая потеха доставляла такое удовольствие, что все в один голос потребовали продолжать.

Самые искусные воины выстроились полукругом перед привязанным Зверобоем с ружьями наготове. Натешившись холодным оружием, индейцы принялись палить в охотника – и каждый выстрел из их проржавевших и разболтанных ружей и карабинов мог стать гибельным для Зверобоя. Теперь он был совершенно уверен в том, что его час настал, и испытывал горькое удовлетворение от мысли, что смерть ему принесет не холодное лезвие, а пуля любимого оружия – карабина.

Однако это состязание было прервано самым неожиданным образом – из-за спин индейцев в центр поляны выбежала бледная и дрожащая Хэтти Хаттер и бросилась к стрелкам. Девушка долго скрывалась за спинами ирокезок и стала свидетельницей мучений молодого человека. Поначалу жестокое зрелище так подействовало на ее слабый рассудок, что Хэтти окаменела, но затем пришла в себя и ринулась на защиту Зверобоя.

– Зачем вы мучаете Зверобоя, краснокожие? – вскричала девушка. – Что такого он сделал, что вы позволяете себе играть его жизнью? Кто дал вам право быть его судьями? Известно ли вам, что когда мой отец и Гарри Непоседа отправились на охоту за вашими скальпами, он не захотел присоединиться к ним и остался в пироге? Зверобой никогда не был вашим врагом…

Она умолкла, судорожно сжимая кулачки, и в тишине, повисшей над поляной, раздался вкрадчивый голос Расщепленного Дуба, в котором звучала угроза:

– Моя дочь не всегда мудра, иначе она не сказала бы того, что мы сейчас слышали. Ирокезы не привыкли сваливать своих мертвых воинов в кучу. И если еще кто-то должен покинуть этот мир, то это не будет дух воина нашего племени. Ступай, девушка, сядь подле женщин и больше не вмешивайся в нашу жизнь…

Хэтти, не умевшая спорить, сникла; привыкнув повиноваться старшим, она покорно опустилась на бревно рядом с угрюмой Сумахой и отвернула огорченное лицо от дерева, к которому был привязан Зверобой. Воины снова выстроились, нетерпеливо готовясь продолжить стрельбу, – теперь их главной задачей было сломить мужество белого охотника и заставить его просить о пощаде. Засвистели пули, но ни одна даже не оцарапала Зверобоя. Пленник по-прежнему смотрел прямо перед собой; он уже перешел ту грань, когда человек боится смерти, и его глаза были полны презрения. Когда очередной дикарь промахнулся и наступила короткая пауза, Зверобой насмешливо воскликнул:

– И этот цирк вы называете стрельбой, воины? Развяжите мне руки, дайте карабин, и я берусь пригвоздить к дереву самый тонкий волосок с головы любого из вас на расстоянии ста ярдов. Я сделаю это девятнадцатью выстрелами из двадцати…

Глухой угрожающий ропот встретил слова пленника. Расщепленный Дуб сразу понял, что кровавая расправа близка. Вождь все еще надеялся, сломив волю пленника, заполучить в свое племя знаменитого охотника и решительно вмешался. С присущим ему красноречием он обратился к разъяренной толпе, мгновенно погасив разбушевавшиеся страсти.

– Я уже догадался, что бледнолицый стремится умереть, – так страшны для него наши пытки. Мы слишком крепко его связали; путы мешают его крови похолодеть от ужаса. Развяжите пленника – тогда мы увидим, как он задрожит, потому что каждый из вас теперь имеет право унизить приговоренного к смерти…

Хитрость вождя удалась – через минуту Зверобой был свободен и потирал затекшие от пут руки. Ирокезы с воинственными криками тут же сомкнули вокруг охотника кольцо, однако по-прежнему не прикасались к нему. Чем труднее было сломить его волю, тем сильнее дикарям хотелось узнать, где кончаются мужество и выдержка бледнолицего. От этого теперь зависела честь племени, и даже женщины больше не испытывали сострадания к пленнику. Шум нарастал, в нем все громче звучал голос беснующейся Сумахи. Толпа ирокезских женщин с яростными воплями начала приближаться к охотнику, и воины расступились, пропуская их.

Однако Зверобой, слишком занятый своими мыслями, не обращал ни малейшего внимания на брань разъяренных дикарок. С досадой поняв, что бледнолицего не удастся ни переубедить, ни запугать, Расщепленный Дуб решительно положил конец беспорядку и подал знак готовиться к настоящим пыткам…

Вновь на поляне воцарилась тишина; и тут же до ушей ирокезского вождя донеслись громкие возбужденные голоса часовых – это означало, что случилось нечто непредвиденное и необычное, хотя тревогу пока никто не поднял. Наконец индейцы ошеломленно расступились и перед Расщепленным Дубом возникла Джудит Хаттер, спокойно и величественно прошествовавшая сквозь толпу онемевших дикарей.

Увидев девушку, Зверобой ужаснулся – лучше кого бы то ни было он знал, какому смертельному риску подвергает себя Джудит. Молодая женщина, блистающая красотой, была облачена в знакомое ему парчовое платье из сундука старого пирата и глядела на вождя, гордо вскинув голову. Охотник был поражен хладнокровием, с каким Джудит отважилась на этот безумный шаг.

Однако девушка отлично рассчитала эффект, который вызовет в лагере ее появление. Очутившись среди дикарей, она уже была в некотором смысле вознаграждена за свой безрассудный поступок – ирокезы встретили ее воплями восторга. Старейшины одобрительно покачивали головами, молодые воины не сводили с Джудит глаз, а женщины изумленно любовались ее королевским нарядом. Ирокезки посмелее даже пытались незаметно потрогать невиданное, ослепительно сверкающее на солнце платье…

– Кто-нибудь из вас понимает язык белых людей? – надменно спросила Джудит.

– Пусть гостья говорит. – Расщепленный Дуб не отрывал от Джудит настороженного взгляда. – Ее речь мне понятна, и если она будет так же приятна, как и облик бледнолицей, то не минует моих ушей.

– Мне нужно видеть верховного вождя. Дело у меня слишком важное, чтобы говорить о нем с простыми воинами. – Джудит догадалась: ирокезы ждут от нее именно такого поведения. Обернувшись, она бросила высокомерный взгляд на притихшую толпу. – С кем из вождей я могу говорить? Переведи, пусть кто-нибудь ответит на мой вопрос.

На лице индейца, стоявшего перед девушкой, не дрогнул ни один мускул. Расщепленный Дуб вежливо произнес:

– Можешь все говорить открыто, а затем я отвечу. Главенство среди ирокезов принадлежит мне.

– Я полагаю, минг… – Джудит ничуть не смутилась, продолжая играть свою роль с достоинством, которое могло бы сделать честь любой актрисе, – я полагаю, что ты действительно здесь главный. Назови мне свое имя, вождь. В твоих глазах я вижу следы дум и размышлений – к тебе и будет обращена моя речь.

Расщепленный Дуб сдержанно назвался и вскинул ладонь, властно потребовав от соплеменников хранить молчание.

– Теперь, ирокез, – гостья поблагодарила вождя кивком головы, – внимательно выслушай. Мой приход показывает тебе, что я не простая служанка из Колонии. Ты должен знать: под властью королевы, живущей далеко за морями, найдется немало бледнолицых, занимающих высокое положение. Я – одна из них. Скажи своему народу, что он слышит женщину, которая может стать его другом или врагом. Пусть минги держат сердца открытыми…