Фебус. Недоделанный король - Старицкий Дмитрий - Страница 11

– Он так же говорил поварихе, – кивнул отец Васко на отца Жозефа, – именно теми же словами, но стряпуха ему не поверила. Ей хватило одного раза как следует разжевать лаврушку из супа, чтобы вынести ей вечный приговор об изгнании. Так что с этим мы давно смирились, ваше величество. – И, тяжко вздохнув, чрез короткую паузу выдохнул: – Смирение – доля монаха.

Глава 3

Рухнувший с дуба

Утром Страна басков на голосовании под Отчим деревом показала мне птицу обломинго.

Гипускоа – против.

Алава – против.

Обе хунты разом выступили против такого красивого меня. Рылом я не вышел, слишком оно красивое у меня для настоящего сеньора. Воротили нос от моего малолетства, гадая, что за хитровыдрюченные дядьки и с какими интересами за мной стоять будут. Не верили они в мою самостоятельность. Так с чего тогда им рвать отношения с привычной уже Кастилией?

Но и заочные клятвы у Кастилии также не приняли, как противоречащие фуэрос. Претендент должен стоять под дубом в Гернике сам. Лично. Хитрые депутаты просто взяли тайм-аут, пока Фердинанд войну не закончит, раз Исабель в тягости. Вот так вот: ни тебе, ни мне. Живем без хозяина.

А вот Бискайя – за.

У нее нет общей границы с Кастилией, что, вероятно, было не последней гирькой на моей чаше весов, но весомой. И главный титул Страны басков «сеньор Бискайи» перешел от кастильской короны к наваррской, что меня хоть немного согревало. А так, иначе как «рухнувшего с дуба» я себя не поминал.

Ну не получилось у меня с первого раза – зря песенки пел. Не доросло пока местное общество до идеи национального единства. Как там у Маркса? Сначала общий рынок должен быть. А тут пока не только феодализм полностью не сложился, еще родовой строй в родоплеменной не везде вошел. Некоторые из пещер едва вылезли. Буквально. А в городах уже капитализм проклевывается. Вот и работай с такой многоукладностью…

Впрочем, грех жаловаться. Без подготовки, без долгого окучивания агентов влияния, без подкупа, можно сказать, на шару отжал я у Кастилии треть Басконии с хорошими морскими портами, практически на пустом месте. На голых заманухах без реальных трат. Ни денег, ни земель, ни титулов в расходе не обнаружилось, хотя я готов был раздавать баронские титулы щедро, как сеятель. Делов-то куча – к гербу нужную корону пририсовать да грамотку на это выдать. Не понадобилось.

Святые отцы выполнили все, что наобещали на этом этапе нашего сотрудничества. Главное, они мне организовали в своем доме приватную встречу с основными деятелями Бискайской Генеральной хунты. Не со всеми, а только с теми, кто реально принимает там решения. И как подозреваю, предварительно святые отцы их и обработали в нужном русле.

Нельзя мне было отпускать от себя легиста. Чую, без него меня тут если не облапошили, то обули. Суровые дядьки собрались в этой хунте, особенно епископ. Однако право бесплатной стоянки своего военного флота в местных портах я получил легко. Скорее всего, потому, что они знали: у меня пока этого флота нет. Оговорили вывозные пошлины в портах и мою долю в них. Дал обещание ежегодно покупать у них определенное количество железа и свинца по справедливой цене. И серу! Как оказалось, бискайцы ее добывают в товарных количествах с приемлемым для пороха качестве в горах Соморростро. Совсем рядом. В итоге расстались мы взаимно довольные друг другом, что и отразилось на голосовании следующим днем.

Вся процедура выборов состояла в том, что глава хунты выходил под дуб и говорил о решении их бегетерии по поводу личности претендента в сеньоры. О результатах я уже говорил. Все ожидаемо восприняли то, что Гипускоа и Алава меня прокатили. Но вот то, что Бискайя выбрала меня, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Титул сеньора Бискайи тут старший. Если не по власти, так по почету.

После выборов я под Отчим деревом в присутствии Генеральной хунты и епископа Бильбао дал торжественную присягу сохранять древние фуэрос Бискайи и не нарушать их ни под каким видом. Я и не собирался, мне порты нужны от них, моряки и железо со свинцом. И верфи, в загрузке которых я получил приоритет перед всеми остальными, в том числе и перед самими жителями Бискайи.

А еще через день, все под тем же дубом сидя в кресле, изображающем трон, я принимал у Генеральной хунты Бискайи вассальную присягу на два года. Все руки мне обслюнявили за два часа этого торжественного действа. Не только члены хунты, но и каждый крупный землевладелец; не только сеньоры, но и просто старшие родственники кланов неспешно подходили ко мне то справа, то слева, становились на колени, говорили краткие слова клятвы верности мне и лобызали мою руку.

После них приложились к моей руке алькальды городов.

Когда все закончилось, епископ отслужил торжественную мессу в соборе, на которой присутствовали все действующие лица.

Да, совсем забыл: от всеобщей нобилитации все три бегетерии наотрез отказались. В Басконии крепостное право только-только начало отменяться выкупами феодальных повинностей. И если признать сервов нобилями, то выкупные денежки – тю-тю… Держать дворянина в крепостной зависимости не позволяют фуэрос, которые, наоборот, предписывают оделять вассала престимонием, чтобы тот мог полноценно нести конную рыцарскую службу.

Да и мои ближники постарались за предыдущие дни популярно донести эту мысль местному населению, чтобы она дошла до самых тупых сеньоров. Ненавязчиво так, в тавернах и сидериях за стаканчиком сидра. Инструкциями я их озадачил заранее, как и деньгами на пропой и угощение.

Все омрачил только Гриня, зарубивший саблей того тощего кастильского кабальеро. Насмерть.

Утро выдалось хмурым, как мое настроение. Только-только закончились яростные судебные прения, и пришло время принимать решение и объявить приговор. Я как сеньор Бискайский – еще и верховный судья тут.

Хорошо, что еще удалось без споров внедрить в процесс коллегию присяжных лавников из дюжины кабальеро – идею суда равных, когда присяжные из одного сословия с обвиняемым выносят вердикт его виновности или невиновности, а судье остается только назначить наказание или письменно зафиксировать невиновность. Удивились местные только таким количеством присяжных, так как суды и раньше здесь всегда проводились с заседателями, но в гораздо меньшем количестве. Так что моя идея, стыренная у британцев, не противоречила местным фуэрос.

Лавников нашли быстро – никто из местных не отказался от предложенной чести.

Епископ Бильбао сам привел их к присяге, что судить они будут честно, беспристрастно и невзирая на лица.

Суд удалился на совещание. То есть я удалился с площади в храм божий подумать и помолиться заодно. Трудная у меня задача. Половина присяжных оправдала Гриню, как правомерно защищающего свою честь, другая половина на тех же фактах посчитала, что он виновен в умышленном убийстве. И снова вся ответственность взвалилась на мои неокрепшие плечи. И права на ошибку у меня не было. С одной стороны, сдавать своего человека последнее дело, с другой – должна восторжествовать справедливость… а с третьей – нельзя чрезмерно обострять отношения с Кастилией, которая и так получила оплеуху от Бискайи, ушедшей под мою корону. А умыть руки и переложить ответственность на самих басков у меня не получилось, как ни старался.

В итоге, с четверть часа полировав задом церковную лавку, я вышел на площадь под дуб, сел в кресло, поднял меч и объявил свой приговор:

– Божий суд. На перекрестке. До первой крови.

Звучало это несколько по-мальчишески, но иного выхода я не видел.

– Как Божий суд? – взвился возмущенный кастильский вельможа. – С этим варваром? Схизматиком!

– Если вы, дон Диего, – Микал украдкой шепнул мне узнанное им имя кастильского графа, – считаете себя вправе оскорблять дона Григория – особу царской крови, то вы лично и выйдете против него на перекресток. Без замен. В полдень. Не явившаяся сторона признается проигравшей и выплачивает вергельд… – Тут я запнулся.