20 000 лье под водой - Верн Жюль Габриэль - Страница 8

– Или зачислит в судовую команду, – флегматично заметил Консель, – и будет держать до тех пор…

– До тех пор, – перебил его Нед Ленд, – пока какой-нибудь фрегат, более быстроходный и удачливый, чем «Авраам Линкольн», не захватит это разбойничье гнездо и не вздернет весь экипаж на реи – и нас с ним заодно.

– Интересная версия, мистер Ленд, – усмехнулся я. – Но пока никто еще не делал нам никаких предложений. Поэтому бесполезно строить планы. Действовать придется по обстоятельствам, но если пока ничего невозможно сделать, то ничего делать и не следует!

– Как это – не следует? – возмутился гарпунер, не желавший сдаваться. – Нужно бежать отсюда!

– Бежать из тюрьмы даже на суше непросто, но вырваться из подводной тюрьмы, по-моему, совершенно немыслимо.

Гарпунер, явно озадаченный, молчал. Но недаром считается, что всякий канадец – наполовину француз, и Нед Ленд доказал это своим ответом:

– Стало быть, мсье Аронакс, мы не можем вырваться из тюрьмы… Что ж – тогда нам остается одно: устроиться в ней по-хозяйски. И для начала вышвырнуть вон всех тюремщиков и стражников.

– Полно вам, Нед! Неужели вы в самом деле надеетесь захватить судно?

– Само собой, – отвечал гарпунер. – Разве не может подвернуться удобный случай?

Чтобы обуздать фантазию гарпунера, я ограничился дипломатической отговоркой.

– Вот при случае, мистер Ленд, мы и вернемся к этой теме, – сказал я. – Но пока прошу вас запастись терпением. Обещайте мне держать себя в руках, иначе вы можете сильно ухудшить наше и без того незавидное положение.

– Обещаю, господин профессор, – буркнул Нед Ленд, но его тон меня нисколько не успокоил.

Должен сознаться, что, в отличие от гарпунера, я не питал иллюзий. Судя по тому, как искусно маневрировал подводный корабль, на его борту находился многочисленный и вышколенный экипаж. Я просто не представлял, каким образом можно выбраться из этого стального каземата с герметическими запорами.

Как поступит с нами командир подводного судна? Приговорит к смерти или высадит на какой-нибудь необитаемый остров? Мы всецело в его власти, и нужно быть Недом Лендом, чтобы на что-то надеяться…

Так прошло еще два часа. Гарпунера мучили голодные спазмы в желудке, и он все больше выходил из себя. Наконец Нед начал кричать, пытаясь привлечь к нам хоть чье-нибудь внимание, но стальные стены оставались глухи к его призывам. На судне не было слышно ни малейшего шума, словно весь экипаж вымер. Это безмолвие становилось все более пугающим.

Я уже начал впадать в отчаяние, а Нед Ленд просто неистовствовал, когда снаружи послышался шум. Запоры загремели, дверь отворилась, и в камеру вошел стюард.

Прежде чем я успел остановить канадца, он ринулся на бедолагу, опрокинул его на пол и могучими руками, привыкшими к шестифутовому гарпуну, сдавил его горло. Стюард задыхался и хрипел, пытаясь освободиться, но без всякого успеха.

Консель попытался было вырвать из рук гарпунера его жертву, а я уже готов был броситься ему на помощь – и вдруг замер на месте. В камере прозвучали слова, сказанные по-французски:

– Успокойтесь, мистер Ленд, и вы также, мсье профессор! Извольте выслушать меня!

10

Обитатель морей

В дверном проеме стоял капитан корабля.

Нед Ленд мгновенно вскочил на ноги. По знаку своего командира полузадушенный стюард удалился, едва переставляя ноги. Консель и тот, казалось, оторопел от неожиданности.

Капитан, прислонившись к столу и скрестив руки на груди, внимательно смотрел на нас. Несколько секунд длилось молчание.

– Господа, – сказал наконец капитан, – я свободно владею французским, английским, немецким и латинским языками. Я мог бы сразу же объясниться с вами, но хотел понаблюдать и затем решить, как мне поступить. Мне известно теперь, что случай свел меня с Пьером Аронаксом, профессором Парижского музея естественной истории, и его спутниками – слугой Конселем и Недом Лендом, гарпунером с фрегата «Авраам Линкольн».

Я слегка поклонился, подтверждая его слова. Капитан изъяснялся по-французски совершенно свободно. Он продолжал, обращаясь ко мне:

– Однако, узнав, кто вы такой, сударь, я оказался в тупике и долго не мог принять никакого решения. Скажу сразу: обстоятельства свели вас с человеком, который преднамеренно порвал все связи с человечеством! Вы нарушили мой покой.

– Поневоле, – заметил я.

– Разве? – удивился капитан, несколько повысив голос. – Фрегат «Авраам Линкольн» поневоле охотился за мною по всем морям? И вы сами поневоле отправились в плавание? Неужели и снаряды из бортового орудия фрегата поневоле летели в корпус моего судна, и мистер Нед Ленд поневоле метал в него гарпун?

На эти упреки у меня был готов ответ.

– Сударь, – сказал я, – до вас, я думаю, не дошли слухи, которые распространились в Америке и Европе в связи с вашим судном. Несчастные случаи при столкновении ряда кораблей с неизвестным объектом в океане получили самую широкую огласку. Это и стало причиной снаряжения экспедиции. Но знайте, что, преследуя вас, капитан «Авраама Линкольна» до последней минуты был уверен, что охотится за каким-то морским чудовищем, которое необходимо уничтожить ради безопасности морских путей!

Легкая усмешка тронула губы капитана.

– Мсье Аронакс, – произнес он уже более спокойно, – надеюсь, вы не станете утверждать, что ваш фрегат не стал бы преследовать и пытаться уничтожить подводное судно с такой же настойчивостью, как преследовал морское чудовище?

Вопрос капитана смутил меня. Несомненно, капитан Фарагут счел бы своим долгом уничтожить подводное судно, как и гигантского нарвала.

– Согласитесь, сударь, – продолжал этот человек, – что я имею полное право отнестись к вам, как к врагам.

Мне опять пришлось промолчать.

– Я долго колебался, – сурово проговорил капитан. – Ничто не обязывает меня оказывать вам гостеприимство. Я мог бы высадить вас на палубу моего судна, опуститься в глубину и забыть о вашем существовании!

– Так поступил бы дикарь, но не цивилизованный человек! – отвечал я.

– Господин профессор, – в голосе капитана теперь зазвучали насмешка и презрение, – я вовсе не из тех людей, которых вы именуете цивилизованными! Я порвал все связи с обществом, и на то у меня были веские причины. Я не подчиняюсь его законам и прошу вас больше никогда на них не ссылаться!

Все было сказано – и он умолк. У меня мелькнула мысль, что в прошлом этого человека скрыта страшная тайна – недаром он поставил себя вне закона. А теперь он обрел независимость и свободу в полном смысле этих слов. Целый флот не устоял бы против его подводного крейсера, и никто из тех, кто правит миром на суше, не мог потребовать у него отчета!

Капитан наконец прервал мучительное молчание:

– Как я уже сказал, я колебался. Но, поразмыслив, решил, что чувство сострадания вполне совместимо с моими интересами. Вы останетесь на борту моего корабля, раз судьба забросила вас сюда. Я предоставлю вам относительную свободу, но взамен вы должны выполнить единственное условие. Оно заключается в следующем: возможно, иногда непредвиденные обстоятельства будут вынуждать меня удалять вас на несколько часов или дней в ваши каюты – без права их покидать. Я хочу, чтобы вы дали слово беспрекословно повиноваться мне в подобных случаях. Это и в ваших интересах: таким образом я снимаю с вас всякую ответственность за мои действия. Итак?

«Стало быть, на борту подводного корабля творятся дела, о которых не следует знать посторонним», – подумал я и тотчас ответил:

– Мы готовы принять это условие. Но позвольте, сударь, вопрос. Я вас правильно понял: мы будем пользоваться свободой на борту вашего судна?

– Несомненно. Вы сможете свободно передвигаться, осматривать судно, наблюдать жизнь на борту.

– Извините, сударь, но ведь это свобода узника в тюрьме! Значит, мы не должны надеяться увидеть родину, друзей, семью?

– Нет, не должны. Но зато вы сможете сбросить с себя тяжкое земное иго, которое люди называют свободой! Это не так мучительно, как вам кажется.