Альфред Хичкок - Акройд Питер - Страница 21

Для такого чрезвычайно робкого человека съемки фильма сами по себе были грозными и пугающими. Как же ему удавалось управлять беспокойной жизнью студии, от которой исходила тайная угроза? Вот почему Хичкок все время пытался защитить себя с помощью тотального контроля, расписания, аккуратности и спокойствия. Его дочь подтверждает: если что-то шло не по плану, у него начинала болеть голова. Джозеф Стефано, сценарист «Психо» (Psycho), рассказывал, как однажды он высадил Хичкока на стоянке такси перед отелем; когда Стефано остановился, со стоянки уехало последнее такси. Он смотрел, как Хичкок стоит в одиночестве с выражением неописуемого ужаса на лице.

Хичкок страдал от головокружений и страха высоты; во многих его фильмах присутствуют головокружительные падения в пропасть. Еще один неизменный мотив – повешения – можно считать невысказанной отсылкой к Эдгару Аллану По: «…Всю душу мою наполнило желание упасть – даже не желание, а непреодолимая жажда, влечение, страсть»[2]. Хичкок обладал фантастической способностью видеть страх. Подобно камертону, он находит тайные страхи и тревоги зрителей; ему как художнику подвластно коллективное бессознательное. Он так остро чувствовал свои страхи, что инстинктивно мог возбуждать их у публики.

Хичкок и Селзник все еще не нашли общего языка. Это была типичная для Америки ситуация, когда все важные решения принимал продюсер; ему демонстрировали длинные фрагменты фильма, общие планы действия, а также крупные планы, съемку с разных углов – все это он мог перемешивать, пока не получит устраивающую его версию. Но Хичкок работал иначе. Фильм сначала возникал у него в голове, и затем он снимал его в точном соответствии со своим представлением; все элементы законченного фильма должны соединяться, словно детали пазла. В его мире не было места для домысливания или вмешательства других людей. Первый шок не заставил себя долго ждать. После репетиции одной из сцен он сказал: «Ладно, приступаем». Тут вмешался помощник режиссера: «Подождите минуту – я должен пригласить мистера Селзника».

Несмотря на недовольство режиссера, продюсер не отступал. Селзник приказывал переснимать эпизоды, менял сценарий; он продолжал следить за костюмами ведущих актеров и отснятым за день материалом. К счастью для Хичкока, продюсера все больше отвлекали проблемы с завершением фильма «Унесенные ветром», и спустя несколько недель он уже реже вмешивался в процесс съемок. Что же касается «Ребекки», то трудно сказать, где здесь заканчивается режиссер и начинается продюсер, хотя это не имеет особого значения.

Сам режиссер впоследствии говорил, что «это не картина Хичкока», но был прав лишь наполовину. Свет все так же передается с помощью его экспрессионистских приемов с использованием темноты и тени, а огромный и мрачный дом обладает всеми признаками готической тюрьмы, в которой героиня чувствует себя одинокой и беззащитной. Дом – живое существо и в конце должен быть уничтожен огнем. Еще один ключевой элемент – страх. В то же время «Ребекка» отличается кинематографической глубиной, которая в прошлом не давалась Хичкоку; он учился у Селзника, даже когда сопротивлялся ему. В последние несколько недель послесъемочного периода, например, Селзник руководил монтажом фильма, пока не добился нужного темпа и атмосферы.

Хичкок не уложился ни в смету, ни в отведенное для съемок время, но результат получился тот, которого ждали: фильм принес большую прибыль. Он понравился публике и получил премию «Оскар» как лучший фильм 1940 г. Это было несомненное достижение для первого фильма иностранного режиссера в Соединенных Штатах, хотя статуэтка досталась самому Селзнику.

Начало у Хичкока было благоприятным, хотя и не таким, как он предполагал, однако к осени 1939 г. Селзник уже решил «ссудить» своего британского режиссера независимому продюсеру. Для Селзника сделка была выгодной, поскольку он получал 5000 долларов в неделю за услуги Хичкока, в то время как сам платил режиссеру оговоренные 2500 долларов в неделю; Хичкок, который всегда внимательно следил за финансовыми аспектами, хотя и притворялся, что ничего в этом не понимает, был в ярости. Продюсер зарабатывал на нем сто процентов прибыли. В любом случае он ничего не мог с этим поделать; оставалось радоваться избавлению от непосредственной опеки Селзника. В одном из интервью Хичкок сказал, что, «когда я работал с человеком, с которым у меня не было контракта, контроль ослабевал». Результатом стал фильм «Иностранный корреспондент» (Foreign Correspondent), больше похожий на британские триллеры Хичкока, чем на голливудскую мелодраму.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Продюсер Уолтер Уэнджер выкупил права на мемуары американского иностранного корреспондента. «Собственная история» Винсента Шина рассказывала о приключениях журналиста в Европе и Азии в 1920-х и 1930-х гг., когда он работал в газете Chicago Tribune, но Уэнджер хотел использовать книгу для съемок фильма о войне, которая только что началась. Хичкока, похоже, действительно взволновала такая возможность, но его голова уже начала работать в направлении «39 ступеней»; он хотел еще раз смешать такие ингредиенты, как международный шпионаж, убийство и погоня, на чрезвычайно удобном фоне, который предоставляла война.

Хичкок убедил Уэнджера пригласить Беннета в качестве главного сценариста; к его большой радости старый знакомый и коллега, теперь живший в Голливуде, был свободен. Весь февраль 1940 г. Хичкок с Беннетом, а также с Альмой и Джоан Харрисон, работали над сценарием. Съемки планировались в основном в Голландии, которой уже угрожало немецкое вторжение. «Наш герой увидит крылья мельницы, вращающиеся против ветра, – говорил Хичкок, – и поймет, что это какой-то вражеский сигнал». В этом весь Хичкок – сначала визуальная метафора, ценная сама по себе, которую каким-то образом следует встроить в сюжет. Американский репортер, которого командируют в Лондон, вскоре влюбляется в героиню; девушка оказывается дочерью известного борца за мир, который на самом деле руководит вражеской шпионской сетью в Англии. Фабула, достойная самого Бакена. Уэнджер говорил о Хичкоке: «толстый, сорокалетний и полный огня». Кто-то из обозревателей заметил, что «полные губы Хичкока произносят слова актеров, на круглом лице отражаются все эмоции, и он раскачивается в такт их движениям. Он по очереди перевоплощается в каждого персонажа и разыгрывает каждую роль молча, не вставая со стула. Он как ребенок, участвующий в воскресном представлении».

Эта энергия и изобретательность определяли ритм фильма – Хичкок сначала дремал, а затем придумывал эффектные сцены, чтобы поддержать энергию повествования. Высокопоставленного чиновника якобы убивают на многолюдной площади в Амстердаме, и Хичкок построил сложные декорации площадью четыре гектара, для чего пришлось отвести в сторону реку Колорадо, а также установить систему орошения и стока, чтобы имитировать сильный дождь. Хичкок также заполнил площадь сотней зонтиков. Герой, которого играл Джоэл Маккри, преследует убийцу, прячущегося на большой мельнице за городом; это странная готическая конструкция из лестниц, балок и деревянных полотнищ, где Хичкок снова дает волю своей любви к теням, ступеням и силуэтам. В одной из последних сцен фильма настоящий самолет падает в огромный резервуар с водой, что создает потрясающий реалистический эффект.

«Иностранный корреспондент» обошелся в 1,5 миллиона долларов и стал самым дорогим фильмом Хичкока; в то же время он был и самым успешным – по некоторым оценкам он превзошел «Ребекку». Кинокритик из журнала New Republic отметил, что это «демонстрация плавности и быстроты развития сюжета, а также красоты, присущей только фильмам».

Хичкок снимал фильм с марта по май, хотя события в Европе каждый день усиливали его мрачные опасения. Норвегия и Дания пали в апреле; наступил черед Бельгии и Голландии, а за ними и Парижа. Атаки на Лондон можно было ожидать через несколько недель или даже дней. В последнюю минуту Хичкок добавил к фильму еще один эпизод, когда иностранный корреспондент в студии BBC произносит речь, предназначенную для американских слушателей. «Шум, который вы слышите, – это не помехи. Это смерть, идущая на Лондон. Да, они идут, здесь и сейчас! Вы слышите бомбы, падающие на улицы и дома!»