На тропе Луны - Вологжанина Алла - Страница 47

Выглядел он, кстати, ослепительно. Как настоящий повелитель хаоса. На нем был серый, в чуть заметную лиловую полоску костюм и лиловая рубашка. Черные волосы спадали на плечи. Карина уже ляпнула бы что-нибудь типа «так не видно, что у него щечки, как у бульдога». Но то Карина. А Люсия не так воспитана. Хотя щечки у будущего свекра и впрямь слегка отвисли.

Резанов вдруг напряг кисть, шевельнул пальцами, словно сгребая нечто невидимое, и неожиданно резко взмахнул рукой, словно указывая на долговязую Люськину собеседницу. Клубок проводов снарядом метнулся в девушку. Люсия заморгала, вскинула руки, защищая лицо, она ведь стояла совсем рядом с мишенью.

Но девица тренированным волейбольным жестом без всякой магии отбила атаку взбесившегося оборудования.

– Арнольд Ромуальдович, что я вам сделаю, если тут вай-фай только в трех местах есть, и они все в центре? – в ответ на наезд шефа взвилась она. – К вечеру прибудет наше оборудование, и все в лучшем виде настроим, я, по-вашему, зря зарплату получаю?

Резанов тем временем приблизился к ним. Он усмехался в свои ухоженные усики. Видимо, веселился про себя. На Люську и не взглянул, только ухватил ее за плечо, больно впившись пальцами.

– Спасибо, Леля, – обратился он к девице, – это Люсия. Девочка, которая всю жизнь, – он словно специально выделил это слово и впился взглядом в Люсию, – всю жизнь прожила тут с родителями и братом. Только вот ее родители сегодня погибли, представляешь, горе какое? В болоте утонули, которым эта паршивая улочка заканчивается.

Что значит «всю жизнь тут прожила»? Ах да, это, должно быть, легенда, с которой ей теперь предстоит жить.

Девушка посмотрела на Люсию с жалостью:

– Бедняга, сочувствую тебе. Арнольд Ромуальдович, я найду кого-нибудь присмотреть за ребенком.

Да не пошла бы ты? Люсия дернула плечом, вырываясь из хватки Резанова.

– Не надо, – резко бросила она, – Арнольд Ромуальдович обещал лично за мной присмотреть.

Леля не нашлась, что ответить, а Резанов снова цапнул ее за то же плечо – эдак синяков наставит – и поволок вверх по лестнице.

– Так, дорогая моя, что я там тебе обещал? – прошипел он, и тон его как раз не обещал ничего хорошего.

– П-позаботиться обо мне и б-брате, – голос предательски задрожал, – мамы и папы больше не-е-ет, – и разрыдалась от страха.

Резанов втолкнул ее в какую-то комнату, вошел следом и опустился на диван.

– Так, Люсия, – усталым голосом сказал он, – давай начистоту. Что ты помнишь о вчерашнем? Только не ври, все равно узнаю, хуже будет. И прекрати сопли размазывать, не поможет.

От таких обещаний рыдать сразу расхотелось, и она, как смогла, пересказала вчерашние события. Арнольд Ромуальдович вскочил и прошелся по комнате, заложив руки за спину. Только цилиндра не хватало для образа лорда начала века.

– Интересно, – пробормотал он себе под нос, – воспоминания целы. Эффект причастности? Амулет? Надо изучить. Так вот, дорогая моя, – обратился он к девочке, – официальная версия такова: коттеджа вашего не было никогда, вы с родителями снимали половину этого дома. Сегодня твои родители погибли, теперь о тебе забочусь я. Андестэнд?

Она кивнула, оглядывая помещение, в котором они находились. Комната была большая и светлая, с зеркальным шкафом и розовым диваном. В углу застенчиво пристроился изящный туалетный столик с зеркалом. Ноги утопали в кремовом мохнатом ковре. Если откровенно, то комната не являла собой образец вкуса, наоборот, красивые дорогие вещи, казалось, спорили друг с другом. Вернее, не столько спорили, сколько были второпях подобраны и расставлены как попало. Но если передвинуть столик…

– Эй, светлое будущее, – донесся до нее голос Резанова, – а ты вообще понимаешь, что натворила? Родителей-то не вернешь.

В носу защипало. Люська постаралась притвориться, что чихает. Резанов удовлетворенно хмыкнул.

– Комната твоя, владей. – Он широким жестом развел руки. – В шкафу наряды, в ванной всякие шампуни-мазилки. Но особо не привыкай, скоро ты отсюда переедешь в совсем другое место.

– В какое?

– Подходящее для юной дамы твоих, гм… талантов. – И, не прощаясь, закрыл за собой дверь.

Люська кинулась на розовый диванчик. Теперь слезы лились уже по-настоящему. Медленно, но верно до нее стало по-настоящему доходить, что же она наделала.

– Ой, мамочка-а-а, – выдохнула она в подушку.

Сейчас она снова чувствовала себя маленькой девочкой, впервые заглянувшей в закрытую коробку сквозь крышку. Только теперь рассказать об этом было некому. По-настоящему некому. Никого она сама по себе не интересовала, никому больше не была нужна.

Неужели все эти мысли о том, что она неинтересна родителям, что они считают ее обыкновенной и ничего не стоящей… неужели все это было… неправильным? Обманом?

Когда это началось? Память – не зря оттачивала! – послушно высветила перед внутренним взором картинку – две девочки сидят на балюстраде Дворца культуры, совсем пустого поутру, а рядом шелестит страницами открытая книга.

Люсия тогда закончила второй класс, а Карину еще не отдали в школу – боялись, что всех перекусает. Люська по школьной привычке встала рано и потихоньку сбежала гулять – ужасно хотелось побродить одной и помечтать. Да и новое платье в бело-голубой цветок, с белыми воланами можно выгулять. Ноги сами привели ее к Дворцу культуры. Голубое здание с колоннами походило на замок, где устраивают романтические балы – те самые, на которых планировала блистать Люсия. Но в то утро возле замка уже кто-то был. На балюстраде, опоясывающей площадку перед главным входом, горел факел или костер. Подойдя поближе, Люсия увидела, что никакой это не огонь, а лохматая кудрявая голова Карины, ее вроде как подружки. А поднявшись по лестнице, Люська удивилась еще больше – Карина сидела на балюстраде не просто так, а на поперечном шпагате. И читала книгу, ни на что вокруг не глядя. Выпендрежница психанутая.

– Привет, ты что тут делаешь? – спросила Люсия громче, чем следовало, ожидая, что подружка хотя бы вздрогнет.

Но та и ухом не повела.

– Жду, – лаконично отозвалась она.

– Кого? – удивилась Люсия.

Карина вздохнула и отложила книгу.

– Сегодня гимнасты начнут тренироваться во Дворце, – хмуро ответила она, – спорткомплекс на ремонт закрывают. А я в секцию хочу.

– Тебя тетка не пустит.

– Я хочу, чтобы тренерша упросила. Пусть меня испытает! Я сама до фига всего научилась делать. Смотри!

Каринка шмыгнула носом, утерлась прямо рукой и вдруг вскочила на ноги, словно под ней была не балюстрада шириной с ладонь, а пол, покрытый мягким ковром.

Люсия только глаза закатила, увидев придурочный наряд своей придурочной подруги. Поверх свободных спортивных штанов с вытянутыми коленками Карина нацепила сарафанчик, в котором пробегала все позапрошлое лето и половину прошлого – пока не выросла из него окончательно. Сейчас он сошел бы за стильный топик, не будь полосатый сине-зеленый ситец таким линялым и застиранным. В темноте одевалась, что ли?

Карине, кстати, было плевать на собственный внешний вид. Она стояла на балюстраде – мелкая, тощая и решительная, как минитанк. Очень мини-мини-танк.

– О-па!

И она сделала отличное колесо, хоть и не до конца распрямила коленки, а потом шумно выдохнула, шагнула вперед и резко нагнулась – оперлась руками о балюстраду, переворот! И вот она уже снова на ногах и даже не запыхалась.

Это было по-настоящему здорово, Люсия чуть в ладоши не захлопала. Но только она подняла руки, как аплодисменты раздались у нее за спиной.

Девочки обернулись. По лестнице только что поднялись двое взрослых – пожилая женщина и средних лет дядька. Дядьку Люсия знала – Марк Федорович однажды водил их в поход и еще руководил какими-то спортивными секциями в школе. А невысокую пожилую даму с красиво уложенными белыми волосами с парой темных прядей она видела впервые. Но на всякий случай вежливо поздоровалась. Каринка же так и хлопала глазами, как дурочка, – разговаривать с людьми она не привыкла, а посторонних откровенно побаивалась.