На тропе Луны - Вологжанина Алла - Страница 43

Карина огляделась. Действительно, на первый взгляд могло показаться, что ее окружают сплошные кирпичи и полосы раствора между ними. Но если присмотреться, то… сверху и слева пристроилась кукла. Из тех, что продаются в дешевых киосках под видом «настоящих фарфоровых», но все равно довольно-таки красивая. Карина вспомнила, что это не настоящая кукла, а как бы ее проекция в глубине – точка, через которую игрушка соприкоснулась с местом Карининого добровольного заточения. И если ее взять…

Взять не получилось – рука ушла внутрь, словно это был таз с водой в форме куклы. Собственная ее глубина была невелика, и Карина моментально ощутила, что рука выходит на свободу… Вот только куда? Этого она не видела. До нее донесся приглушенный писк, и ее больно шлепнули по пальцам. Она выдернула руку, подула на нее. Кукла тут же растаяла в воздухе, наверное, ее передвинули или даже бросили. Нет, так не выбраться.

Тут до нее дошло. Она же просто ввалилась сюда через стену. Точно.

И Карина, жалея, что негде разбежаться, зажмурилась и с размаху ткнулась в кирпичную кладку.

И тут же выскочила в соседнюю палату лазарета «Дома Марко».

– Получилось, – не решаясь открыть глаза, выдохнула она.

– Получилось, молодец, детеныш, – ответил мужской голос.

Она тут же перестала жмуриться.

На внушительном ложе из матрасов сидел, комично забившись в угол, молодой человек с гривой спутанных русых кудрей. Даже в таком дурацком положении он выглядел крупным и широкоплечим.

Карина в панике метнулась обратно к стене.

– Погоди, не бойся, – торопливо сказал незнакомец.

Девочка развернулась. В самом деле, чего это она? Вокруг лазарет, и перед ней лежачий больной, вряд ли стоит его бояться.

Карина осторожно втянула носом воздух. Через запах лекарств и сыроватого бетона доносилось что-то невнятно-знакомое. А смотрел он на нее как-то уж совсем отчаянно.

– Ты кто? – спросила она, смутно догадываясь, каким будет ответ.

Но молодой человек просто вытащил из-под одеяла и осторожно опустил поверх него руку. Левую.

Мускулистая загорелая ручища заканчивалась истонченным, словно после гипса, запястьем. И оно не было человеческим.

Надо же, что отросло вместо откушенного.

Она растерянно заморгала, ничего не понимая.

– Я Кира, – запоздало ответил ее бывший конкурент из архива. Прозвучало это как-то и успокаивающе и… умоляюще, что ли. – Меня зовут Кирилл. Для своих я – Кира.

А она, значит, своя? Ох, сколько всего Карина хотела высказать на тему «ты меня чуть не убил, мало тебе лапу откусили». Но не стала. Как-никак, перед ней был раненый. И наверное, пленник к тому же. Наговорить гадостей в такой ситуации – мало чести, да и радости мало.

Но если обойтись без гадостей, то сложновато придумать, что вообще можно сказать.

– Ты… почему тут лежишь?

Он усмехнулся, все еще нерешительно:

– Потому что я чуть не сдох от такой… травмы. Но у меня регенерация. Работает лучше человеческой. Лучше, чем у тебя даже. Хоть и вот так. Нога зажила?

– Какая нога? – брякнула она и вспомнила, что порезала ногу стеклом, вылезая из архива. – Да зажила уже. Слушай, я всю голову сломала, кто ты такой? Я уже поняла, что ты Кира, но если ты не волк, как я, то кто тогда?

– Ликантроп. Знаешь, что это?

Она кивнула, потом помотала головой. Ощущение было такое, что в голове вот-вот перегорят какие-нибудь контакты. А Кирилл (или все-таки Кира?) заговорил торопливо, резкими, рублеными фразами, не вяжущимися с виноватой интонацией:

– Я оборотень. Не волк. Полуволк. Раньше был человеком. Потом был ранен. Укусили. Очнулся…

– Гипс! – перебила его Карина. – За нами зачем гнался? Вертолет ты запускал? Зачем все это? Только говори нормально, чего ты как робот?

Кира запустил здоровую руку в шевелюру словно клок выдрать собрался.

– Я почти отвык. Ты… может, сядешь? Мне все кажется, что сейчас сбежишь.

– Угу, сяду, спрошу, зачем тебе такие большие зубки, – огрызнулась Карина больше на автомате, но все же уселась прямо на холодный пол, подогнув под себя ноги. – Слушаю тебя очень внимательно.

Кира немного расслабился и заговорил вполне нормальным языком:

– Я был на службе у одного… могущественного человека. Вернее, еще раньше я служил в армии по контракту. Воевал. Ну а на войне – как на войне… иногда стреляют.

Откуда цитата? Из песни… Черт, ну что за привычка цепляться за детали, за мелочи, уходить мыслями в сторону от главного…

– …несколько часов пролежал. Потом меня нашел один… человек. То есть нет, конечно. Волк. Он меня искал как раз по приказу того человека, ну, могущественного.

«Угу, – подумала она, – знаем мы, что за человеки могущественные. И даже что за волк тебя нашел, я тоже догадываюсь». Но вслух она ничего не сказала – подкопленный за последние три недели опыт велел помалкивать. Если собеседник заподозрит, что ты частично в теме, – прощайте внятные объяснения, достанутся Кариночке только «ну, это» или «а он такой – пыщь, пыщь!». Тем более что этот собеседничек и так еле-еле изъясняется.

– Зачем ты этому… могущественному понадобился? Тоже мне сокровище, – перебила она Киру, чувствуя себя довольно неловко оттого, что приходится хитростью выманивать информацию у пострадавшего. Ну, будем считать, что он ей за архив морально задолжал.

– Отдельный разговор, – снова напрягся Кира. – Понадобился, и все.

– Не-не, я уже замучилась по кусочкам все собирать, – решительно замотала она головой. – Или рассказывай все по-нормальному, или я пошла.

– Сидеть! – рявкнул Кира. – Слушай, мелкая, а ты нахалка. Не хотела бы слушать, давно сбежала бы.

– И сбегу! Что, опять меня за ноги будешь ловить? Марк вон за стеной сидит. Или у тебя много лишних лап наросло?

Она двинулась к стене, но уходить уже не хотелось. И Кира это сразу просек. Потому что усмехнулся.

– Да понял я, понял, что ты с характером. Меня искали, потому что я умею кое-что вроде этого, – и он махнул рукой в сторону стены, через которую Карина явилась пару минут назад. – Вернее, умел.

И он не удержался и вздохнул. Так, как в ее представлении ни мальчишки, ни тем более взрослые дядьки не вздыхают. И от этого чужого вздоха стало больно в груди.

– А сейчас?

– А сейчас мне даже говорить «по-нормальному» трудно. И в человеческом облике держаться тоже. Тебе повезло, что я после вот этого, – он помахал своей свежеотросшей конечностью, – совсем без сил. Ладно, сочувствия раненому от тебя не перепадет, я понял.

Карина удивленно вытаращилась на него. Слишком уж это походило на ее собственную манеру изъясняться.

– Он меня искал, потому что у него сын уродился с такими же способностями. Правда, очень скоро оказалось, что пацан в разы круче меня. А я после укуса свои стал терять. Но когда меня ранили, Дирке некогда было про это думать. Все-таки где человек умрет, там ликантроп выживет. А пока живой – все поправимо.

Она кивнула. Все поправимо, и ведь не поспоришь.

– Когда оказалось, что я не смогу его ничему научить, мне велели его хотя бы защищать. И я защищал, пока ликантропия не начала меня побеждать. Тогда хозяин убрал меня от пацана, направил на поиски детенышей. Но детеныши нужны нам самим, мне и Дирке.

– Зачем?

Кира набрал воздуха в легкие, длинно выдохнул. Карине показалось, что он сейчас скажет что-то типа «съесть хотим», но вместо этого он негромко ответил:

– Мы вас не обидим. Только про подробности ты бы лучше у Дирке спросила, он получше объяснит. Найди дружбана своего, а Дирке вас сам разыщет. И не бойся. Он на сумасшедшего смахивает, но это от того, что на Земле сидит. По лунным тропам пробежится – быстро придет в норму. А мне в Трилунье надо – вдруг там с ликантропией научились справляться? Я бабушку и братьев год не видел, девушка моя от меня ушла – с психом связываться не захотела. Да я и сам понимаю, что вот-вот сойду с ума.

Нормально так. Этой гоп-компании надо, чтобы она (вместе с Митькой) отправилась в Трилунье. Какая-то неведомая родня хочет того же самого. Лариса, наоборот, упрашивает Марка, чтобы тот ее не пускал в этот другой мир. Кому верить? Все врут, у всех свои интересы.