На тропе Луны - Вологжанина Алла - Страница 2

– Ты умеешь останавливать время?

– Никто не умеет останавливать время, неуч! Время будет идти точно так же, но изменения в их телах остановятся. Понимаешь?

Дирке кивнул.

– Изменения прекращаются только в… мертвых телах, – пробормотал он.

– Да. Для всего мира они будут мертвы в трех измерениях. Может, оно и к лучшему…

Он отшатнулся:

– Но это значит, что…

– Омертвение, скорее всего, все равно поглотит часть этого леса. Но хоть какой-то шанс. – И она вскинула руку, словно приветствуя кого-то вдали.

Сначала на кончиках ее пальцев засиял белый свет. Он клубился, скатывался в шар, и вдруг от этого шара к каждой гигантской пробирке пронеслись крошечные фейерверки. Фейерверки вспыхнули, не причинив емкостям вреда, а на месте вспышек засияли циферблаты часов.

– Время лишь мера всех изменений в мире, – примирительным тоном заговорила Алессандра. – Смотри, белые стрелки показывают ход времени в окружающей нас реальности: с каждой секундой мир становится старше на один «тик». Зеленые покажут ход процессов в телах детенышей. Как их клетки насыщаются кислородом, делятся…

Дирке смотрел во все глаза. Стрелки часов действительно раздвоились – каждая на белую и зеленую. Особенно хорошо это было видно на быстрых секундных. Но зеленые стрелки очень скоро начали отставать, затем замерли совсем.

Вокруг резко похолодало.

– Плохо… – покачала головой женщина, – так и начинаются омертвения. Ты выполнишь еще одно мое поручение?

– Все, что скажешь! Мне никогда не загладить…

– Некогда болтать! – Алессандра что-то поискала у себя за плечом и словно сунула руку в невидимую сумку. Достала из пустоты черный бархатный мешок размером со школьный рюкзак.

– Загляни туда.

Дирке только приоткрыл его, и лаборатория озарилась фиолетово-синим светом.

– Это же Волчья карта! – выдохнул он.

– Совершенно верно, – усмехнулась Алессандра. – К счастью, я забрала ее. Нечего такому артефакту делать в лапах охотников за детенышами. С этого момента единственный живой детеныш, чье место и время рождения тут можно будет найти, – моя внучка. Ну, может, нам повезло, и в витках наших миров остались еще волчата, которых мы упустили…

Вокруг потемнело, здание слегка тряхнуло, но Алессандра и Дирке удержались на ногах. Жидкость в сосудах угрожающе забурлила.

– Что я должен сделать? – спросил оборотень.

– Ты знаешь Москву? Ближайшую из крупных столиц этого мира? Отнеси карту туда, разыщи Стеллу Резанову. Она сумеет ею распорядиться.

– А ты?.. Ты не выживешь в омертвении…

– Я попытаюсь. Ну же… оборачивайся.

Гигантский волк снова навис над Алессандрой. Она закрепила на нем мешок.

– Беги, не задерживайся.

Дирке еще секунду всматривался в лицо Алессандры своими желтыми глазами, пока она не хлопнула его, как коня по крупу:

– Проваливай, время бесценно!

Волк сорвался с места, одним прыжком достиг стены, пробил окно и, в россыпи стекол, ринулся в объятия леса.

Позади него умирала земля.

3

Москва

– Мам, это я! Ты тут?

Зачем мама заперлась в кабинете? Арноха подергал ручку двери. Точно, заперто. Он покрутил головой в поисках кого-нибудь с ключом. На лоб упала вьющаяся прядка. Обстричь бы эти кудряхи! Скоро в школу, а его все за девчонку принимают, с длинными-то волосами!

Поблизости никого не обнаружилось, ни с ключом, ни без. Тогда он недолго думая шагнул в кабинет прямо через запертую дубовую дверь.

Интересное дело, если дверь открыть и через проем пройти, то из коридора попадешь в кабинет. А если дверь не открывать, то внутри ее еще одна комната есть – типа кладовки, заваленная всякой фигней. И выход из нее вроде как и не выход, а совсем даже белая глиняная кадушка для пальмы. Ныряешь в нее и выходишь…

Мама была в кабинете. Только почему-то лежала на полу. Так уже было однажды, когда они закатили под диван машинку. Мама долго шарила под диваном, пока Арноха не догадался просунуть руку прямо через подушки. А чего можно искать без всяких там диванов, просто лежа на ковре лицом вниз?

– Мам, что с тобой?

Ни ответа, ни движения. Белый ковер, белые волосы… Арнохе стало страшно:

– Мам, мама!!!

Он попытался повернуть ее голову, как вдруг под пальцами хлюпнуло, и словно из лопнувшего пузыря на его руки, на ковер хлынуло что-то ярко-алое, теплое.

Арноха вскочил и попятился. В его шестилетнем разуме не укладывалось произошедшее. Мамина голова снова упала на пол, но теперь левый глаз равнодушно уставился на сына, а правый – в пол.

Арноха хотел заорать, но голос пропал. Он развернулся и кинулся к выходу, как вдруг… в углу кабинета кто-то зашевелился. Монстр? Точно, монстр. Как в игре «Замок оборотней», в которую можно было играть только тайком от мамы. Ох, нет… Неужели…

Нет, не совсем монстр… в углу корчился, прижимая палец к губам, незнакомый дядька – тощий, лохматый, какой-то потрепанный.

Лицо его было все же не совсем человеческим, скорее монстрячьим. На лбу таял серебристый рисунок знака…

Одной рукой дядька прижимал к себе черный мешок, а второй делал жесты – молчи, мол. И тогда Арноха понял, что голос вернулся, и он уже давно пронзительно визжит. И наверное, плачет.

Дети почти не падают в обморок, вот и Арно не повезло впасть в забытье. Пока по коридору неслись папа и его секретарь, пока они выламывали дверь, он визжал как сумасшедший. И еще хватался за маму, – то ли пытался растормошить ее, то ли рану хотел закрыть.

– Стелла!!! Господи, что случилось? – Папа бросился к маме, грохнулся рядом на колени, подгреб к себе орущего, перемазанного кровью Арноху. – Чш-ш-ш, сын, тихо. Я тут, все в порядке, – забубнил он, раскачиваясь туда-сюда.

– Ничего не в порядке, – резко сказал один из тех, кто примчался вместе с отцом: рыжий, длинный, которого всегда называли «доктор». – Кто тут у нас притаился?

Он начертил в воздухе какой-то сияющий рисунок, и странный дядька повалился на пол, оглушенный.

– Смотрите-ка, оборотень! Да еще со знаком забвения во весь лоб. И кто же такой? Рано я его отключил, надо было полностью в человечий облик вернуть вначале, а так, в полупревращении, непонятно, кто это вообще такой.

Секретарь нагнулся над упавшим, вытащил мешок из его рук.

– Доктор, это тоже по вашей части, – сообщил он, перебрасывая рыжему сумку.

Доктор сцапал ее на лету и приоткрыл. В кабинете полыхнуло темно-синим, почти фиолетовым.

– Надо же, на ловца и зверь, – хмыкнул он. – Это в самом деле по моей части. Я думал, мне придется неделю за ней гоняться…

– Может, отложишь свои цацки на более подходящее время? – обозлился отец. – Мне сына в порядок надо привести. Выяснить, кому Стелла помешала, и наказать, как Москве еще не снилось.

Арно всхлипнул. Папа прижал его к себе.

– Забудешь, сын, ты скоро все забудешь…

И это «сын» резануло по ушам. Всю Арнохину шестилетнюю жизнь, отец называл его исключительно «мальчик» или «Арнольд».

Но мальчик Арнольд ничего не забыл. Ни тогда, ни потом.

4

Урал. Город в лесу. Неделю спустя

– Не отставай, копуша.

Мама легко шла по пыльной, прогретой солнцем улице вверх. Из-за заборов лезла малина, сразу за маленькими, похожими на дачки домиками начинался темный-темный лес, как в кино. А еще дальше вгрызались в небо горы – прямо как острые зубы.

Карина то и дело останавливалась что-нибудь рассмотреть и просто балдела от счастья, потому что никто не тащил ее за руку, не вопил, что шаг в сторону – сутки на привязи.

– А папа к нам приедет? – спросила она.

– Обязательно… приедет, – рассеянно ответила мама, осматриваясь. – Надо же, как все заросло. Так, Карина, здесь ты будешь в безопасности, и все будет хорошо. В общем, ты – дома. Поняла?

– Конечно, поняла.

Дом – это же гораздо лучше, чем даже их большая квартира. Если еще и папа приедет… У калитки их кто-то ждал. Мама напряглась.