Гнев дракона. Эльфийка-воительница - Хеннен Бернхард - Страница 69

— Ты опаздываешь, — проворчал Леон таким тоном, как будто командовал здесь.

Эврилох схватил лежавший рядом с сундуком кинжал. Никогда ему этот парень не нравился. Причина, по которой он притащил его сюда после битвы, была проста — он рассчитывал получить за Леона немалый выкуп. Труриец пообещал ему, что наполнит сундук, в котором лежал, серебром.

— Думаю, наша сделка… исчерпала себя.

Леон хотел сесть, но Эврилох схватил его за горло и снова втиснул в сундук. Поднял кинжал, готовый нанести удар.

— У меня есть еще серебро… — прохрипел Леон. Мотая головой из стороны в сторону, он пытался высвободиться из крепкой хватки.

— Не нужно мне больше твое серебро, — он опустил кинжал, острие которого теперь покачивалось не далее чем в двух дюймах от глаза Леона. — Поскольку настроение у меня хорошее, я дам тебе возможность сказать последнее слово, чтобы попрощаться. Всего одно слово! Если сумеешь вызвать у меня интерес, то, может быть, проживешь еще немного.

Труриец перестал бороться с его хваткой. Просто лежал и смотрел на него. Этот взгляд раздражал Эврилоха. Ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Теперь он отчетливо видел, насколько глупой была идея оставить трурийца в живых. От Леона будут одни неприятности.

Эврилох стал медленно опускать кинжал ниже. Мужества Леону не занимать. Смотрит не моргая. И только когда острие кинжала коснулось его глаза, веки его задрожали.

— Железноязыкий, — произнес он.

— Какое мне дело до мертвого пирата? — Штурман надавил сильнее. Вдавил глаз в глазницу. Отодвинул клинок немного в сторону, не ослабляя давления. Леон пронзительно зашипел. Белок глаза залила кровь.

— Он жив. Таркон не умер. Я встречал человека, который встречался с ним. Таркон стал бессмертным. Он станет будущим правителем Нангога, и тот, кто не пойдет с ним, того сметет с этого мира, подобно тому, как осенний ветер сметает пожухлую листву.

Эврилох передвинул острие кинжала к краю глаза, пытаясь попасть им под глазное яблоко, чтобы выдавить его из глазницы.

Леон застонал. Его руки вцепились в края сундука.

— Пожалуйста… Ты должен…

— Что мне может быть нужно от человека, смерть которого я видел своими глазами? Должно быть, ты считаешь меня дурачком, труриец.

— А если я не лгу? — От боли голос превратился в хриплое шипение. — Я отведу тебя к человеку, который открыл тайну возврата из мертвых. Я знаю, что король с мечом духов убил его. Но я доверяю тому, кто встречал его. Таркон Железноязыкий жив. Он стал бессмертным Нангога. Без девантара. Я верю тем, кто говорит, что однажды он станет правителем этого мира.

Эврилох убрал кинжал, вытер клинок о тунику трурийца.

— И ты знаешь Таркона, являешься одним из его друзей?

Леон кивнул. Слишком поспешно. Эврилох не поверил ему.

Поглядел на изуродованный глаз трурийца. Его уже не вылечить. Леону придется сходить к лекарю, чтобы его удалили. Сутенер каждый миг своей жизни будет помнить о том, кто его мучил.

— Как так случилось, что у тебя есть связь с этим мятежником?

Труриец, несмотря на боль в глазу, попытался улыбнуться.

— У меня есть то, что ему нужно. Вам не единственным пришла в голову идея привезти сюда рабынь. Таркон скупает женщин и оружие из железа. Он платит кусками самородного золота. Очень великодушно. Бордели лишь малая часть моего дела. Давай разбогатеем вместе.

Эврилох задумчиво глядел на острие кинжала. Может быть, не стоило так торопиться.

— Значит, он вознаграждает своих людей женщинами…

— Не только это. У него совсем другие планы. Женщины рожают детей. Он растит свой собственный народ.

«Еще одна ложь», — раздраженно подумал Эврилох. Беременность женщины в Нангоге граничила с чудом. Мужчины и женщины становились здесь бесплодными. Леон не имеет ценности для него. Из-за пыток он нажил себе непримиримого врага. Если он действительно связан с Тарконом и поднебесный пират еще жив, будут одни неприятности.

Эврилох изо всех сил вонзил кинжал в здоровый глаз Леона. Он с хрустом пронзил тонкую кость за глазным яблоком и глубоко вошел в череп сутенера.

— Ты изжил свою полезность, — он вонзил клинок во второй раз и прислушался. Снаружи умолк шум кирок. Значит, резервуар сломан.

Сопротивление было сломлено. Бордели Золотого города принадлежали ему. Он станет богаче, чем когда-либо мог предположить. И это только начало. Если Таркон действительно еще жив, его люди придут к нему, как только им понадобятся девочки.

Довольный собой, Эврилох захлопнул крышку своего старого сундука. Он прикажет отнести его к городскому дворцу Леона, чтобы, чего доброго, о сутенере не начали ходить истории, вроде той, будто он восстал из мертвых.

Стенающий

Нир пододвинул к нему кинжал.

— Я больше не могу, — взмолился Хорнбори.

Ребенок, которого принесла им эльфийка, захныкал.

— Твоя очередь, — раздраженно зашипел Галар. — Ты же знаешь, он не перестанет, пока не напьется. Он хочет есть.

— Я тоже! — не менее раздраженно огрызнулся Хорнбори. — Этот маленький засранец погубит нас всех. Это не может так больше продолжаться.

— Твоя очередь, — Галар поднял кинжал и подошел к нему. — Не ной. Слова сейчас не помогут. Может быть, тебе помочь?

Хорнбори взял кинжал, поднес клинок к большому пальцу левой руки, покрытую засохшими ранками, и надавил. Кровь потекла не так сильно, как при первых трех порезах. Нир протянул ему мальчика, и он вложил большой палец в рот малышу. Ребенок тут же принялся старательно сосать.

— Нехорошо это — кормить детей таким образом.

— С твоей кровью что-то не в порядке? — встревоженно поинтересовался Нир.

— Дети должны пить молоко, черт возьми!

— Тогда предложи, где нам взять молоко, дурень, — Галар по-прежнему стоял прямо перед ним. Кузнецу хотелось подраться, но этой услуги он ему не окажет.

— Нир мог бы еще раз попытаться с сыром.

— Ни в коем случае, — возмутился стрелок. — В прошлый раз малыша тошнило дальше, чем он видел. Этот кобольдский сыр не для него. Ты ведь тоже его не ешь.

— Но и не ищу грудь, чтобы выпить молока. То, что нравится мне, и то, что нравится этому маленькому засранцу, — вещи совершенно разные, — палец Хорнбори болел. Малыш сосал все сильнее. Очевидно, ему не хватало той крови, которая текла из раны.

— Дай мне немного моей части драконьей крови, — он поглядел на Галара. — Пусть пьет ее.

— Кровь дракона? Мы чуть не подохли, добывая ее. Она стоит в сто раз больше его веса золотом. И ты хочешь влить ее в рот этому маленькому вонючке? А что, если его опять стошнит?

— Как бы там ни было, мою кровь он переваривает, — ответил Хорнбори. — И зачем мне перспектива однажды стать богачом, если этот малыш прежде высосет меня досуха? Сколько мы будем еще здесь торчать? Когда ты пойдешь наверх, чтобы проверить, ушли они или нет, Галар?

— Сам иди, засранец.

— И пошел бы, если бы умел плавать! Но, к сожалению, я утону прежде, чем доберусь до скоб на стене колодца. Но, может быть, об этом стоит подумать, если я не хочу, чтобы эта маленькая вошка высосала меня, — он забрал большой палец изо рта ребенка.

Малыш уставился на него своими большими синими глазами и принялся чмокать, давая понять, что еще не насытился.

— Хватит на сегодня. От дяди Хорнбори больше крови не будет.

Не обращая внимания на слова карлика, малыш принялся делать сосательные движения губами. Когда Хорнбори не отреагировал, он заплакал.

— Твоя очередь, негодяй ты эдакий! Далее снова будет очередь всех остальных, — возмутился Нир. — Пусть малыш пьет столько, сколько ему нужно. Дай ему палец, или я позабочусь о том, чтобы пролилась кровь.

Галар встал на пути у стрелка.

— Оставь его. Пусть даст ему своей драконьей крови. И несмотря на то что он мешок с дерьмом, он не так уж неправ. Дальше так продолжаться не может. У нас только кобольдский сыр и колодезная вода. Силы наши тают с каждым днем. Если мы будем продолжать давать ему свою кровь, то в какой-то момент просто умрем. А если мы умрем, сколько проживет малыш? — Кузнец направился к большой куче хлама, которую он перетащил из своей пещеры в это тайное укрытие. Взял одну из колб с кровью дракона и протянул Хорнбори.