Камень звезд - Бэрд Элисон - Страница 3

На этот двор Эйлия захаживала при каждой возможности. Родители ни за что бы не позволили ей войти в общий зал, набитый грубыми матросами, но она любила сидеть в теплые летние вечера под окнами. Устроившись на пустой бочке или перевернутом ящике, она жадно ловила обрывки разговоров, долетающих из открытого окна вместе с табачной вонью и кислым дрожжевым запахом несвежего пива. Слышались песни и рассказы морей и чужих стран, истории о китах и пиратах, о причудливых бледных огнях – говорили, что это призраки утонувших моряков, – светящихся на снастях судов в южных морях, о погибших кораблях и затонувших кладах. Когда появились беженцы, рассказы стали страшнее, но и завораживали больше. Душераздирающие воспоминания о гражданской войне в Зимбуре, о легионах бога-царя, штурмующих города, о пушечной пальбе, от которой люди разбегались, как охваченное паникой стадо. Истории опасных побегов через океан в покалеченных и шатких судах, трагические расставания и разделенные семьи. Эйлия горела сочувствием к этим несчастным, которых судьба забросила далеко от родины, но не могла не ощущать болезненного интереса. Каково это – пережить такие времена? И еще беженцы принесли с собой аромат чужих стран, мучительно-манящую ауру далекой своей родины, мелькающую в этих лицах, одежде, звучащей в непривычных акцентах чужих земель.

Эйлия вбежала в толпу на причале, протиснувшись среди плотно стоящих тел, голодным глазами глядя на почтовое судно – новый корабль, с прямыми парусами, с корпусом цвета морской зелени. Носовой фигурой ему служила русалка с широким хвостом и золотыми волосами, а название корабля гор-До читалось золотыми буквами на носовых скулах: «Морская дева». Эйлия вздохнула с завистью и восхищением. Подумать только, что вот этот самый корабль ходил к дальним пределам океана, заходил в самые далекие порты мира! Что за счастье – быть моряком и плавать по всем океанам!

Но тут она увидела, как по палубе корабля идет молодой мужчина с волосами песочного цвета, и аж подпрыгнула с криком безумной радости:

– Джейм! Джейм!

Молодой моряк обернулся и помахал рукой:

– Привет, сестренка!

Она пробилась сквозь толпу и прыгнула на палубу через перила.

– Джейм! Отчего ты так долго не писал? Когда ты поступил на этот корабль? Тебя отпустили на берег? Ты был в Маурайнии, в Академии? Там тебе ничего для меня не дали?

– Давай вопросы по одному, сестренка, – улыбнулся он, закидывая на плечо сумку.

Вот так вот. Ничего он ей сразу рассказывать не будет. Проглотив свое разочарование, Эйлия все же спросила:

– А книги, Джейм? Книги ты мне привез? Ты же обещал в последнем письме…

Джеймон улыбнулся во весь рот.

– А я-то думал, что это ты меня так рада видеть. – Снова сбросив сумку с плеча, он пошарил там рукой. – Вот, держи. Полного собрания Барда из Блиссона я не достал, но баллады его привез, а вот «Анналы Королевской…»

Тихо взвизгнув, Эйлия вцепилась в два потрепанных тома, прижала к груди.

– Джейм, спасибо, спасибо! Ты представить себе не можешь, что они для меня значат. Я бы все отдала, чтобы попасть в студенты. Я думала, Академия мне сейчас скажет, приняли меня или нет.

Джеймон с озабоченным лицом отвел взгляд.

– Ну, Эйлия, ты же знаешь, как туда трудно попасть, даже мужчинам. А у богатых сейчас стало модно давать дочерям образование. В общем, туда попадают, как правило, только те, у кого деньги есть.

– Но я все равно подала заявление на прием, – ответила Эйлия. – Хотя, наверное, очень многие тоже подали. Джейм, это же нечестно! Я так хочу узнать все про историю, и про поэтов, и про философию. Я все папины книги перечитала по десять раз, а больше ни у кого здесь читать нечего. А для меня читать – это как мир посмотреть. – Она на миг замолчала, ощущая, как покачивается под ногами палуба в ритме моря. – Будь я мальчишкой, я бы сбежала на «Морской деве», уплыла бы с тобой.

Сказала она это будто в шутку, но неудержимая тяга наполнила ее при этих словах.

– Тебе бы не понравилось быть мальчишкой, – сказал Джеймон, дернув ее за выбившуюся прядь. – Ни тебе ленточек в волосы, ни повздыхать над романтической балладой…

– Ну, да, – поправилась Эйлия, вместе с ним спускаясь по сходням, – я только хотела бы, чтобы девушкам можно было все то же, что и ребятам. Вот ты, например, стал мальчишкой при каюте всего в пятнадцать лет, объездил весь мир, а я только и могу, что дома торчать! – Она обернулась на корабль. – Я наполовину серьезно насчет этого, честное слово. В смысле, чтобы уплыть зайцем.

Джеймон усмехнулся:

– Тебе бы не понравилось. Когда поймают мальчишку-зайца, отправляют юнгой на камбуз.

Она тоже засмеялась:

– Ладно, тогда переоденусь мужчиной и стану моряком.

– Еще хуже! Заставят палубу драить. Поверь мне, жизнь в море – это не жизнь.

– Что-то у тебя не очень недовольный вид, Джеймон Моряк! – Она хлопнула его книгой по плечу. – Ну ладно – сейчас мне надо домой, наверное. Пригласила бы тебя на ужин, Джейм, но только сегодня моя очередь готовить, а ты знаешь, как я это ужасно делаю. Мама изо всех сил старалась меня одомашнить, но каждый шаг ей дается с боем. И тетя Бетт захочет, чтобы ты ужинал сегодня дома, с ней. Но можете с ней зайти потом, и дядю тоже, конечно, взять, если он вернется с моря.

Как, Джейм? Здорово будет – как в старые времена. И я так хочу послушать, что ты будешь рассказывать.

– Конечно. Скажи тете Нелл, чтобы ждала нас. И есть одна вещь, о которой мне надо с тобой поговорить.

– Нет, правда? О чем, Джейм?

– Потом расскажу.

Он снова улыбнулся, но что-то ей показалось не совсем так в этой улыбке – будто она была какой-то жесткой и вымученной. Джеймон повернулся уходить, и она неохотно оставила его в покое. Но, пройдя несколько шагов, она повернулась спросить его еще одно – и промолчала. Кузен стоял неподвижно, глядя на море. И она увидела, что он смотрит на юго-восток, туда, где находится Зимбура.

Дом Эйлии был причудливым строением, который отец кое-как собрал из отходов своего кораблестроительного ремесла. Кое-где окна заменяли маленькие круглые иллюминаторы, а вместо крыши наверху лежал перевернутый корпус старого судна. Киль служил коньком, и пушечные порта заменяли слуховые окошки. Стоящий на сером гранитном выходе недалеко от берега, дом больше всего походил на обломок кораблекрушения, выброшенный высоким приливом.

Эйлия сидела у себя в тесной комнатке и мрачно смотрела на открывающийся перед ней вид. Деревянный топчан, один стул, ночной столик и умывальник стояли там же, где она привыкла их видеть, сколько себя помнит. Книжки аккуратно выставлены на полке, которую отец сделал из досточек, выброшенных прибоем. Даже с двумя новыми их было так мало, что пустое место приходилось заполнять другими предметами. Это были сокровища, подобранные после прилива: раковины, камешки, панцири крабов, пустые стеклянные шарики, которые рыбаки используют как поплавки для сетей. Над полкой круглый иллюминатор, обрамляющий вид на луг – и на море. Тихие его вздохи и шепоты убаюкивали ее по ночам и заполняли дни, так что этот звук стал частью ее самой, как шум пульсирующей в ушах крови. Все перемены жизни на острове повторялись по кругу, одни и те же: смена приливов и отливов, зим и весен, восходы и заходы солнца и луны.

Она вздохнула и взялась за гребень. Волосы у нее были переменчивы не только оттенком: они меняли настроение, как море, иногда лежали ровно и гладко, иногда струились волнами Сейчас, однако, цвет у них был определенно мышиный, и они сбились в массу переплетенных и перепутанных прядей, застревающих в зубьях расчески. Сражаясь с ними, чтобы уложить их в косу, она начала злиться все сильнее. «Мне всегда хотелось иметь волосы, как у принцессы из волшебной сказки, золотые и такие длинные, чтобы хоть сидеть на них». Еще один пункт в списке того, в чем отказала ей судьба. А приключения – другой. И почему она так их жаждет? Приключения, если вообще случались, то лишь с мужчинами и с мальчишками. А для девушки есть только две возможных судьбы: быть женой или быть сестрой. И то, и другое значит быть прикованной к дому.