Сибирская жуть-2 - Бушков Александр Александрович - Страница 63

Среди густого леса открывается страннику древний град деревянный, будто Китеж сибирский! Возвышается над крышами келий новенькая церковь, звучит над лесными угодьями чистый перезвон колоколов, приглашая путников к вечерней службе монашеской.

Пожилого возраста священники, каковых в центральной России особенно истребляли, не одобряли войну и смуту. Сами терпели и другим советовали терпеть, не возмущаясь, находить выход без столкновений шумных. Монахам пришлось не называть приходящим свои имена, потому как разные люди их окружали. Старцы искали божественное спокойствие, возможность прожить последнее время тихо и мирно.

Прихожане спросили одного седого старца о причине его поселения на Богунае. Сказал мудрец твердо и сурово: «Прибыли мы по божественной воле! Состоит эта воля в том, что все мы должны в полном спокойствии дожить свою земную жизнь и перейти в жизнь бесконечную».

Все знают, что старость всегда заканчивается. Земную жизнь хотели старцы закончить тихо, перейдя в жизнь вечную, в которую горячо верили. Нет в том божьем деянии для христианской души никакой скорби. Рождаемся со Христом, живем и радуемся, смерть принимаем, как неминуемую божественную волю. Некоторые монахи ехали через Сибирь в Китай, Монголию. Наши старики не хотели оставлять Россию, покидать свой русский народ.

В тяжелые времена случалось, что священников и монахов в спешке стреляли и зарывали не на кладбище, а где придется. Часто требовали от священнослужителя отречения от Христа-Бога. А какая после этого спокойная совесть у священника?! Старого и слабого можно заставить сказать неправду, а то и того хуже: выдать братьев по вере, укрывших сокровища церковные. Стремились наши старцы с правдою, спокойно предстать на суд божий.

Действительно, все насельники здешние, по слухам, из бывших дворян, князей, особенно если епископ или старец-учитель духовный.

Стали приходить к столичным старцам на Богунай многочисленные желающие воспринять от них руководство к жизни праведной. Отцы принимали всех с любовью, успокаивали, указывали путь, но никому не разрешали в скиту оставаться надолго. Ласково отвечали, что не можем-де мы руководить вами до конца, сами исполняем волю Бога. Воля та состоит в мирной кончине старцев, не участвующих в распрях мирских.

На вид надежная церковь, а старцы предвещают свой мирный конец. Приходящих к старцам за советами жителей называли в те времена паломниками. Часто у сибирских людей бывали затруднения в общении с близкими людьми, соседями, начальством. Поэтому посещение старцев давало людям направление, жизненную дорогу и душевное равновесие, без которого само существование невозможно. Мудрость старцев, возможность предусмотреть не только ежечасную выгоду, но и последствия какого-нибудь поступка человека помогали сибирским паломникам в нелегкой жизни. От старцев люди узнавали, что не только на войне подвиги совершаются. Жизнь с подавлением собственных страстей, воздержанием от пищи также есть подвиг не менее тяжелый, чем ратный.

Но не всякое самоограничение старцев понимали паломники, все тонкости человеческой морали не усваиваются сразу. Однажды потревожило приходящих любителей духовности загадочное происшествие. Любя благочестивых стариков, беседуя с ними, перестали вдруг замечать одного тихого батюшку. Молчали сначала, потом заволновались, спрашивать монахов стали: «Куда же отец Никодим подевался? Ждем его, а он не приходит!»

Искали и в церкви, и в кельях – нет нигде благочестивого отшельника. Побеспокоились и утихли, тайна неразгаданной осталась.

Как вдруг снова недосчитались приходящие крестьяне еще одного смиренного подвижника. От исчезновений таких веяло неземной тайной…

Бывало, спросят у самих старцев прямо: «Где батюшка Сергий?» А старцы будто не услышат обращенного к ним вопроса, не заметят напряженного взгляда. Иногда спокойно посоветуют искать в келье, в жилье монашеском. Любопытные паломники постучатся в домик-келью, подождут у двери. Тишина, не отзывается никто. Только душевный трепет охватит любопытного, особый, божий страх. Богунайское чудо.

Пожелает кто-нибудь дверь в келью отворить. Войдут, но не встретят никого. Чисто прибранная келья подвижника пуста, сладко пахнет церковным ладаном, горит лампадка под иконами. Никто не выходил и не входил. Горит и горит старинная лампадка в красном углу, словно вечная, помногу месяцев. Угодили старцы Богу.

Так и пойдут удивленные крестьяне, замечая, что от удивления такого остается ощущение близости таинственной чистоты, дыхания духа святого.

Сказывали маленькие рыбаки, дети старателей, как однажды тайна богунайского чуда приоткрылась им по безгрешности возраста детского.

Случилось это у реки Богунай.

За крестьянской надобностью отправились ребятишки коней ночью пасти. Засиделись у костерка до глубокой ночи. Поговорили о разном и затихли, глядя на низкие, крупные звезды. А место недалеко от скита находилось, рядышком.

Вдруг вспыхнуло что-то огненное над скитом. Столб света яркого до самого звездного неба поднялся. Озарились тайга и темная река. Замерли дети… На всю будущую жизнь запомнили столб огненный. Священнослужители ничего сказать не могли. Назвали сибиряки дивное явление чудом на Богунае.

В другое красное лето отправился один молодой человек на берег Богунайки пасти телят, да и заночевал на приволье луговом. Летняя ночь благоухает травами душистыми, цветами ночными. Воздух лесной такой душистый, что человеку кажется, будто вливается в него счастье жизни. Прекрасен мир божий!

Глубокой ночью, когда стихли даже крики ночных птиц, началось тихое свечение куполов церкви в скиту. Спать не хотелось, стал он рассматривать светящиеся купола-луковки. Юноша молчал и любовался на звезды дальние.

Вдруг, как молния, от двух келий сразу вознеслись к звездам два ослепительных световых потока. Все виделось ярко, и смог паренек рассмотреть чудесные огни. Озаренные небесным светом, яко ризою невиданной, возносились к небу два наших богунайских старца. Узнал знакомых батюшек юноша. Даже назвал их по святым именам: «Первый священник Зосима, а другой отец Савва!»

После этого местный народ православный не знал, какой ответ давать властям, куда перебрались священники.

Среди старцев богунайских особенно выделялся один возрастом преклонным и особым отношением к нему братии монашеской. Как ни стары были священнослужители, но всех старше был владыка, отец отцов. Скрыл он тогда имя свое, но один дотошный мирянин разузнал через прислужников старца, что пожаловал к нам в Сибирь от столичных гонителей член Священного синода Русской православной церкви митрополит Филарет. Он, митрополит Филарет, участвовал в освящении военных кораблей в Петербурге, где и познакомился с адмиралом Колчаком. Его слов ждал Александр Васильевич, к нему спешил за советом по замерзшему Кану, ему принес сомнения свои и муки душевные. Нелегко было русскому адмиралу воевать с собственным народом, поэтому, обмороженный и измученный, пришел он к великим церковникам, стремясь найти у них ответ на вечный вопрос: «Что делать?» После встречи со старцами Колчак распустил свое войско, прекратил военные действия, а золото укрыл так старательно, как прячут драгоценные клады.

Почтил Господь праведниками и патриотами землю Сибири, и теперь она не пустая стоит!

Бережно окружали своей заботой монахи старца великого, двое всегда под руки держали его. Но сам владыка, согбенный и усохший, отстранял помощников, опираясь на точеный посох, двигался неспешно. Посетители обступят старца, всякий свою беду рассказать желает, совета попросить стремится. Удивляются посетители славному подвигу христианской жизни.

Светится на летнем солнышке белоснежный головной убор владыки с наплечным покрывалом. Знак высшего церковного сана. На белоснежном уборе сверкает звездным сиянием бриллиант крупный в золоте православного креста. Тогда настоящее все было: вера в истинные добродетели, люди стойкие, камни драгоценные. До того, как в изгнание попасть, проживал этот священнослужитель в знаменитой лавре под Москвой, называемой Троице-Сергиевой, сейчас город Загорск. В исторической этой лавре лежат частицы мощей самого Ильи Муромца, русского богатыря. В лавре во время мятежа укрывался сам Петр Первый. Батюшки несли в себе национальный дух земли славянской, тем и привлекали сибирский народ, завещали жить праведно, честно.