Сибирская жуть-2 - Бушков Александр Александрович - Страница 49

Поблагодарили купцы юношу сердечно и спрашивают: «Зачем награды не требуешь? Золотых монет можем дать, тканей заморских. Купцы мы богатые, много товаров у нас разных».

Улыбнулся таежный спасатель: «Ничего мне не надо, все тайга дает! Товары свои по Богу продавайте, недорого, людям на радость. Счастливый путь!» Пошел паренек к избушке на берегу Кана, где жил вместе с дедом. Долго видели купцы, как вьется над избою веселый дымок.

Дивились люди торговые благородству юноши, не страшащемуся ни мороза, ни бурана снежного, ни зверя таежного.

Вспомнили, что в городе Енисейске, в приезжем доме, рассказывали им про таежного спасателя, старика древнего. А это молодой парень! Однако, внук взялся дедушке помогать.

Повезли торговые люди товары в глухие места и в обжитые города. Всюду добром вспоминали парня, таежного спасателя. Всем говорили, что изобильна Сибирь и богата, но главное, что люди богаты там добротой великой и бескорыстием. Да будет так всегда!

ЛЬДИНЫ КАМЕННЫЕ

Историю о нетающих льдинах рассказали мне охотники, сохранившие предание, как память о древних предках своих.

По быстрой реке Кан проходил зимний торговый путь, или зимник. Торговые люди везли в обозах по зимнему торговому пути много полезных вещей: ружья охотничьи, порох, ткани, одежду, посуду, даже станки ткацкие. Время стерло в памяти народной имена первопроходцев, но дела их остались навечно. На берегу Кана стоял дом сибирского татарина, по имени Епанчи. Его потомки, в городе нашем живущие, уверяют, что дом построил еще отец Епанчи, в 1830 году. В то время различали татар качинских, кизильских, кайбальских, теперь забайкальских, минусинских. Из каких был татарин Епанчи, история не сохранила известий. Но то, что он жил не в юрте, не кочевал вслед за пушными зверями, на которых охотился, а устроил себе просторный дом, свидетельствовало о незаурядных способностях. Охотился Епанчи на горностаев, куниц, белок, чернохвостых и простых. Снаряжение охотничье сам готовил: лук упругий, длиной в два аршина, стянутый тетивой из струны. Лук охотничий оклеивался сверху берестой и обкладывался внизу роговой накладкой. Чтобы при спуске стрелы не ушибалась рука, прикреплялся костяной выгнутый щиток. Стрела умелого Епанчи била дальше, чем заряд винтовочный.

Большая семья у Епанчи, шесть дочерей и жена Тамина. Красивые дочери у хозяина, налюбоваться невозможно. Блестят косы девичьи, как озерная вода под луной. Смородиновые глаза девушек пронзительны, добротой светятся, щечки спелой малиной горят. Стройные и умные дочери у Епанчи, все погодки. Каждая сестра старше другой только на один год. За каждую дочь, по обычаю татарскому, должен был Епанчи получить от жениха ясак. В русском переводе слово «ясак» означало плату, или налог. Обычно добрые родители этот сбор с жениха ему же в семью и отдавали на обзаведение хозяйством молодых супругов, чтобы молодые жили в полном достатке.

Любил старый Епанчи дочерей своих нежных, ради них осенью, перед тем, как охотой заняться, ходил в лодке на промысел – торо. Заключался промысел в ловле сибирских осетров и тайменей крупных размеров на крючок с веревкой. Плывет хитрый Епанчи на лодочке по реке, ведет следом на веревочке за собой осетра с доброго поросенка и предлагает купить вкусную рыбу живьем людям торговым. Вырученные от торговли монеты отдавал Епанчи дочерям на монисто – украшение из монет и металла, непременный предмет в приданом всякой татарской девушки.

Обозные караваны, идущие по канскому зимнику, встречал заботливый Епанчи, предлагая путникам отдых в уютном доме своем. Слава о гостеприимстве Епанчи достигла нашего времени, пережив столетие.

Когда заневестились дочери у татарина Епанчи, стал он ежегодно выдавать их замуж, пока не осталась одна, последняя, любимая доченька, Надийя. Отличалась Надийя добротою, нравом кротким. Любила рукоделием заниматься, сама вышивала себе шапочки, жилетки, халаты. Дом отцовский на берегу реки стоял, простор речной со всех сторон виден. Гуляя по зеленому бережку, Надийя пела. Серебряными переливами разливался голос ее над водой прозрачной, далеко слышен был, и волшебные звуки завораживали каждого, кто слышал их.

Девушка собирала блестящие камушки на берегу Кана, когда увидела странную пластину, прозрачную и твердую, похожую на лед. Посмотрела Надийя вокруг, а пластины всюду лежат и в траве блестят, как лед, нетающий, каменный. Разные цвета у пластинок: желтоватые, бледные, как подснежник, или зеленоватые, – но все они пропускали солнечный свет. Принесла девушка найденные пластинки отцу своему.

«Каменный лед!» – воскликнул старик. Отличался горный лед от настоящего тем, что не таял весною от жара лучей солнечных. Вскоре местные жители дивный минерал стали в окна домов вставлять. Пластины оказались теплостойкими, не пропускали наружу тепло из дома. Некоторые умельцы выкладывали пластинами ящики, получалось что-то вроде термоса. В ящике таком можно было продукты хранить, напитки разные, предохраняя от нагревания и порчи.

Однажды шел по реке Кан купеческий обоз, вез дорогие товары, заморские… Старшим в обозе был сын знаменитого купца Гадалова, Алексей. Кудри светлыми волнами ложились на могучие плечи русского богатыря, звездами сияли синие глаза… Статный, красивый парень, сын купеческий. Под тулупом, поверх рубашки вышитой, кольчуга одета защитная, из колец железных, кованых. Потому что часто среди урочищ таежных осыпал людей торговых град стрел разбойничьих. Бродили тогда шайки разбойников по всему Канскому округу.

Предложил старый Епанчи дом свой людям торговым для отдыха. Остановился купеческий обоз на подворье у жителя таежного. Распрягли коней, напоили водой теплой, корм задали, потом достали образцы товаров для показа хозяину гостеприимного дома.

В то время китайский чай большим подарком считался, лучшим подношением хозяину. Целебный чай в плитах по килограмму возили, листы не размалывали, прессовали целиком.

Стали женщины на стол накрывать, гостей угощать, потчевать. Вошла с блюдом жареной птицы девушка Надийя. Увидел Алексей красавицу и не смог отвести от нее взгляда.

Косы блестящими жгутами бегут, перевитые жемчугом речным, камушками самоцветными. Грудь монисто украшает, монеты серебряные нежно звенят, когда мягко ступает Надийя по коврам расцвеченным. Маленькая, расшитая золотой нитью шапочка украшает девушку, покрывает косы.

Алексей готов ни есть, ни пить, лишь бы с девицей говорить, но по обычаю предков татарских непозволительно это.

Три дня стоял на отдыхе обоз купеческий, три дня молодец Алексей уговаривал старого Епанчи отдать ему в жены дочь младшую. Но не торопился старый отец, слишком молод сын купеческий. Но больше всего не хотелось отцу с любимой дочерью расставаться. Надийе понравился молодой Алексей красотой, мыслями добрыми, делами нужными. Обещала красавица ждать молодца.

Прошло семь месяцев, наступила сибирская осень. Украсилась тайга золотом листьев, плодами спелыми. Приехал влюбленный Алексей за своей невестой, девушка с радостью любимого встретила. Свадьбу сыграли богатую, поселились в доме родительском. Надийя и рассказала Алексею про каменный, горный лед. Показала место, где нашла лед диковинный, нетающий. Собирал сын купеческий пластинки прозрачные, складывал в суму дорожную. Решил Алексей показать их в остроге Красноярском знатным людям. Уехал вскоре муж молодой, увез и льдины каменные. Оказалось, в России минерал этот слюдой называется.

Вернулся Алексей на канские берега не один, с рудознатцами, с помощниками. Стали они рудник строить, чтобы слюду добывать. В края дальние слюду сибирскую отвозили. В самой Москве белокаменной, в оконцах покоев царских, слюда сибирская стояла, сверкая звездочками самоцветов. Достигали первые слюдяные пластины две сажени в длину и две в ширину, а вместе со слюдой давала горная руда и прозрачный кварц, и шпат полевой, и изумруды темные.