Создана для любви - Мейсон Конни - Страница 11

– Только не говорите, что эти мечтательные вздохи посвящены Чарльзу. Он не похож на человека, способного побудить к романтическим фантазиям, – поддел Алексу Адам.

– Вы видели Чарльза всего однажды, когда он был пьян. Он не всегда такой, – вступилась за жениха Алекса.

Адам прошел дальше в комнату и твердой рукой запер за собой дверь.

– Я не слышала, как вы стучали!

– А я и не стучал.

Алекса демонстративно повернулась к нему спиной и посмотрела в окно, заметив, что солнце медленно исчезает за горизонтом. Вид был восхитительный.

– Чего вам нужно? – спросила Алекса, стараясь избегать взгляда Адама и внимательно рассматривая утесы и море внизу.

– Повернитесь, Алекса, посмотрите на меня, – строго велел он.

Алекса медленно повернулась и лишь в самый последний момент подняла на графа взгляд. Она ахнула. Глаза Адама пронзали ее серым огнем до самой глубины души. Он был настолько красив, что у нее перехватило дух. О, если бы они встретились при других обстоятельствах, думала Алекса. Даже брови Адама были прекрасны в своем саркастическом изгибе, очень ярко передавая настроение без единого слова. В этом человеке было нечто такое, что разжигало интерес Алексы. Нечто загадочное в его холодной, надменной манере. Только теперь он не был холоден. Пронзительный взгляд Адама говорил о его желании громче всяких слов.

– Нет! – прошептала Алекса, пятясь от графа в попытке побороть опустошающий магнетизм, грозивший сломить ее волю.

– Моя месть, Алекса. Она должна свершиться. Я не успокоюсь, пока окончательно не деморализую вашего отца.

– И меня, Адам. Вы сделаете больно мне.

– Мне жаль, что без этого нельзя обойтись. – На долю секунды его лицо смягчилось, но в следующий миг стало обычной маской холодного безразличия. – Не сопротивляйтесь мне, сударыня, и я не причиню вам боли.

Адам в самом деле не хотел причинять Алексе физической боли, но с другой стороны он не желал, чтобы их соитие воспринималось как нечто большее, чем он планировал. Он твердо решил взять Алексу с холодной отчужденностью. Пускай Чарльз удовлетворяет ее романтические порывы, когда она вернется и выйдет за него замуж. Адаму даже не приходило в голову, что у него самого возникнут какие-то чувства, ибо в его сердце не было места любви.

Конечно, в один прекрасный день он женится, но исключительно ради политической и финансовой выгоды. Он даже присмотрел до́ма, в Саванне, жену, которая прекрасно послужит его целям. В жизни Адама нет места для девушки с васильковыми глазами, она при малейшем удобном случае перевернет его судьбу кверху дном. Без сожалений и угрызений совести он возьмет ее, наиграется вволю и вернет отцу лишь слегка использованной. По крайней мере так он думал. Размах его ненависти был таков, что включал не только сэра Джона Эшли, но и его невинную дочь, леди Алексу.

Алекса наблюдала за игрой эмоций на лице Адама, не смея сделать вдох. Его взгляд говорил, что он твердо намерен взять ее, а она была так же твердо намерена сопротивляться.

– Раздевайтесь, Алекса, и ложитесь в постель, – бесцеремонно скомандовал Адам, расстегивая рубашку.

– И не подумаю, – возразила Алекса, демонстративно поворачиваясь к нему спиной. – Я не стану орудием вашей мести.

– Нет? – ухмыльнулся Адам. – Если откажетесь, я преспокойно раздену вас сам. Возможно, мне так даже больше понравится. Что выбираете?

Алекса, отказываясь уступать, смерила его испепеляющим взглядом. Может быть, если она покажет характер, он уйдет и оставит ее в покое. Но она ошибалась. Адама было не остановить.

В какие-то два шага он очутился рядом, и убегать уже было поздно. Затвердевший от желания, Адам легко притянул к себе трепещущую Алексу и развернул ее к себе лицом… Перегнув девушку через руку, неистово налетел на ее губы, настойчиво пробиваясь языком во влажные глубины рта.

Возражения Алексы утонули в поцелуях графа, и на смену им пришел судорожный вздох. Адам замер, растерявшись от такой милой реакции. Но если его решимость и пошатнулась, то следующим своим действием он отринул всякие колебания. Схватившись за ворот тонкой ночной сорочки и халата Алексы, он с дикой силой дернул вниз, срывая покровы с дрожащего девичьего тела.

Адам смотрел… и не мог оторвать глаз. Одетая в одну только шикарную мантию из длинных черных волос, Алекса была сногсшибательна. Ощущая, с какой жадностью блуждают по ней эти затуманенные серые глаза, как они изучают и оценивают, она трепетала всем телом. Взгляд Адама пожирал восхитительную, подобную цвету магнолии плоть, белую, точно густая сметана, с коралловыми капельками сосков. Он залюбовался ее идеальной симметрией.

– Вы прекрасны.

Слова сами слетели с губ Адама, несмотря на его нежелание их произносить.

Протянув руку к Алексе, он принялся играть со спелыми округлостями ее грудей, пуская по ней дрожь возбуждения.

– Нет! – вскрикнула Алекса, пытаясь сохранить достоинство и силу духа. Нельзя было допускать, чтобы ее взяли против воли.

– Да, сударыня, – возразил Адам, привлекая Алексу ближе. Его губы, язык и руки опустошали ее.

Из последних сил Алекса противилась тому, чтобы ее использовали, завоевывали как врага, сопротивлялась расхитителю ее плоти, но это было бесполезно… бесполезно. Дурманящая сладость, окутывая, несла их на волнах страсти.

Подхватив Алексу, Адам швырнул ее на постель и улегся рядом. Девушка сразу перекатилась на другой край кровати, но графу стоило лишь протянуть руку, чтобы вернуть ее в свои объятия.

– Адам, не делайте этого, – тихо взмолилась она.

Огромные, блестящие от слез васильковые глаза Алексы не тронули Адама. Он склонил голову к ее груди и стал терзать набухшие соски, пока с ее губ не сорвался стон.

Вдруг Адам осознал, что делает, и скривился. Он занимался с Алексой любовью, нежной любовью, тогда как изначальной целью было взять, наплевав на ее чувства. Он собирался овладеть ею быстро, удовлетворить свою похоть неистово и грубо, понимая, кто она для него, и ненавидя ее за это. Но в какой-то момент его пересилило другое желание – необъяснимая жажда зажечь эти васильковые глаза страстью, открыть эти роскошные красные губы криками трепетного наслаждения. И все это вопреки здравому смыслу, говорившему, что перед ним порождение дьявола и шлюхи. Разве она не заслуживает, чтобы ее взяли холодно и без сожалений? Он же не причиняет ей вреда. Так почему бы ему не искать отмщения теми средствами, какие он считает подходящими? «Да, – заключил он, отвечая на собственный вопрос. – Чувства и мысли Алексы не имеют значения. Месть должна свершиться».

Укрепляясь в решимости, граф методично разделся, все время надежно удерживая Алексу под собой. Раздвинув коленями бедра девушки, набухшим членом коснулся того места, где только что были его пальцы, твердо намереваясь ворваться грубо и кончить быстро.

При первом касании мужской плоти Адама Алекса замерла. Взметнув черные ресницы, с мольбой посмотрела ему в лицо. Рот графа казался высеченным из гранита, его суженные веки были словно мраморными. Слезы покатились по щекам Алексы при воспоминании о ночи, когда Лис украл ее девственность. Он был таким внимательным, таким нежным… Это небо и земля по сравнению с тем, что намеревался теперь сделать Адам.

– Что же вы медлите? – с опасной дрожью в голосе спросила Алекса. – Я не чета вам в физической силе. Вперед, я не буду плакать и молить о пощаде. Вы хладнокровный мерзавец, Адам Фоксворт!

Слова Алексы, игра эмоций на ее лице смели решимость Адама, будто карточный домик.

– Алекса, моя милая Алекса, – застонал он, горячо дыша ей в ухо. – Я не могу причинить вам зло. Я хочу заниматься с вами любовью, дарить вам наслаждение, а не боль.

Он стал целовать ее глаза, нос, точку в основании шеи, где быстро бился пульс, а потом губы – нежно, долго, пока она, задыхаясь, не откинулась на подушки. При первом прикосновении губ Адама шелковая плоть ее грудей съежилась, но потом предательски налилась у него во рту, нежась в его ласковых устах.