Танатонавты - Вербер Бернард - Страница 30

200 франков на извещения. Плюс почтовые расходы.

1 000 франков НДС.

1 300 франков муниципальный налог.

200 франков за церковную службу (предусмотреть дополнительно сумму в зависимости от конкретной религии и требуемых услуг: месса, хор и т.д.)

Итого 17 000 франков минимум, без учета стоимости кладбищенского участка.

Учебник истории, вводный курс для 2-го класса

80 — ОЖИДАНИЕ

Вот уже десять минут, как на кардиограмме рисуется лишь плоская линия и ни единого писка от энцефалографа!

Верный своим привычкам, Рауль Разорбак заносил в рабочий журнал все показатели: время, температура, сердечная деятельность, церебральная, электрическая, личные впечатления и так далее.

Рауль подошел к нам, вид озабоченный.

— Ну как? — рискнул я.

Он пожал плечами.

Толпа молчала, разглядывая бездыханного человека в свете прожекторов. Словно мухи над падалью, вокруг кресла крутились эксперты и делали свои собственные записи, громко скрипя авторучками по разлинованной в клеточку бумаге. Они постоянно находили все новые и новые приборы, требовавшие изучения. Если по правде, они это делали, чтобы размять ноги, но при этом имели всё понимающий вид, позволявший предположить худшее.

Престидижитатор оказался самым лучшим актером: его богатая мимика выражала все оттенки сомнения и недоверия.

Телеведущий RTV1 уже не знал, чем заполнить паузу. Он высказался о погоде, столь удачной для такого эксперимента, и изложил историю Дворца Конгресса, под чьей крышей и раньше происходили поразительные события.

Лицо Амандины напоминало мадонну. Сложив ладони, она беззвучно молилась.

Я тоже.

81 — СКАНДИНАВСКАЯ МИФОЛОГИЯ

82 — ВО ДВОРЦЕ КОНГРЕССА

Полицейские в штатском, фланировавшие по залу согласно указаниям судьи, расследовавшего это дело, все ближе и ближе придвигались к сцене. Они не хотели дать нам возможности скрыться после провала этого представления.

Вот уже пять минут, как мы безрезультатно пытались растираниями и электрошоком вернуть Феликса.

Молчаливая толпа становилась все менее и менее молчаливой.

Научные эксперты, не скрывавшие понимающих улыбок после каждого электроудара, подошли к Феликсу и с ученым видом ощупали его запястья, проверяя пульс. Они были очень удовлетворены тем, что никакого пульса не отмечалось.

Я снял свой белый халат и в одной только мокрой от пота майке продолжал вести кардиомассаж. Мы вместе отсчитывали «раз, два, три», я обеими руками давил на грудную клетку в районе сердца, а Рауль ручным насосом вдувал Феликсу воздух через ноздри, чтобы возбудить респираторную активность.

Полицейские подошли еще ближе.

— Раз, два, три! Ну же, верь в себя, верь в себя! — повторял мой друг.

Он был прав. Надо верить. Можно держать руку в огне, если верить, что ты неуязвим. Он мне это уже показывал.

Плюнув на все, мы выбивались из сил, выполняя какие только можно манипуляции. Чем больше нас охватывало отчаяние, тем активнее мы становились. Толпа особого внимания на это не обращала. Совершенно нормально, что бык пытается ранить матадоров, прежде чем погибнуть.

В зале легкий шумовой фон уступил место болтовне и жужжанию. Слышны были даже довольные смешки.

Еще мгновение и гул превратился в рокот.

Новые полицейские выстроились позади нас цепью, чтоб не дать удрать за кулисы.

С верой гору своротишь, так отчего же не получается сделать крохотное, вот такусенькое чудо, и не вдохнуть жизнь в этот кожаный мешок, полный крови и кишков?

— Если в этом мясе есть хоть одна живая клетка, она меня услышит, — кипел Рауль. — Эй! Эй, ты там! Держись! Раз, два, три, раз, два, три!

И он надавил на грудную клетку Феликса.

— Черт проклятый, Феликс, очнись! Не валяй дурака! — закричал я в свою очередь.

На сцену поднялся полицейский. Похоже, происходящее стало напоминать банду буйнопомешанных, издевающихся над трупом на глазах телезрителей.

— Раз, два, три! Да очнись же, Феликс, чтоб ты провалился!

Полицейский вытащил наручники.

— Раз, два, три! Феликс, боже мой, не дай нам пропасть!

Восемь экспертов с понимающим видом констатировали смерть. Мухи на раздавленном фрукте.

Полицейский ухватил меня за кисть. Я услышал щелканье наручников и голос, произнесший: «Именем закона! Вы арестованы за убийство отравлением».

Вот уже и Рауль с Амандиной в наручниках. Пока что никто не осмеливался тронуть Люсиндера, который в ореоле своего президентского статуса оставался неприкасаем.

— Смерть! Смерть танатонавтам! — вопил счастливый зал, увидевший, как глава государства очутился в таком переплете.

Для людей нет ничего слаще, чем лицезреть своих руководителей по уши в грязи.

— Смертную казнь танатонавтам!

Сидевший в первом ряду мой брат воскликнул: «Я тебя предупреждал!» Мать попыталась в одиночку успокоить зал. Начала она со своих соседей, потом пошла по рядам.

— Мой сын здесь ни при чем, остановитесь, вы ошибаетесь, мой сын здесь ни при чем, его заманили.

Она уже все спланировала. Позднее, на процессе, она из материнского чувства вытащит на свет божий мой дневник, чтобы доказать, каким я был послушным мальчиком. К тому же она заранее купила новое платье.

Полицейские взяли нас под локотки, чтобы провести через лихорадочно возбужденный зал. Вот уже и люди подходят, чтобы оскорблять и харкать нам в лицо. Как же все-таки неприятно стоять в наручниках, пока тебя оплевывают! Кто-то швырнул в меня тухлым яйцом, прямо в лоб. Амандина получила помидором. Раулю тоже досталось яйцо, еще более зеленое и пахучее, чем у меня.

Президент Люсиндер оцепенел, убитый горем. Он и не помышлял, чтобы помочь нам или Феликсу, он думал только о том, что ошибся, что оказался жертвой иллюзии. Он сожалел обо всем. Он, который хотел стать знаменитым… Но сейчас с ним все кончено. Он уже не узнает радость победы, словно Цезарь в битве под Алезией. В самый критический момент смерть — последний бастион — оказалась непреодолимой.

Журналист RTV1 подал знак своему телеоператору «наехать» крупным планом на бесстрастное лицо Феликса. В нескольких сантиметрах от него поставили лампу и принялись снимать все его мельчайшие, неподвижные поры и крошечные волоски, обгоравшие под мощным светом.

Прощай, Феликс.

Полицейский дернул меня за наручники.

И тут произошло совершенно неожиданное.

Мы услышали болезненное «Ай!»

У всех замерло дыхание. Мы все словно окаменели. Я узнал голос, сказавший «Ай!». Этот голос, этот голос…