Я ее любил, Я его любила - Гавальда Анна - Страница 7

Зато щеки у тебя были красные-красные, просто пунцовые…

За едой вы рассказали, что стояли в очереди в кинотеатр, чтобы посмотреть «Воскресенье за городом», но билетов не хватило, и Адриан, выпендрежник - это семейная черта! - предложил тебе провести воскресенье за городом… и отправиться туда на его мотоцикле. Решать нужно было немедленно - и ты согласилась, потому и заледенела: под плащом у тебя была легкая маечка. Адриан пожирал тебя глазами, что было нелегко - ты почти все время сидела, опустив голову. Когда он говорил о тебе, мы видели ямочки у тебя на щеках, и мы думали, что ты нам улыбаешься… Помню еще, на тебе были надеты какие-то немыслимые кеды…

- Правильно! Желтые «Converse*.

- Ну да, и чего тогда ты критикуешь кроссовки, которые я купил вчера Люси… Кстати, нужно будет ей сказать: «Никого не слушай, милая моя, когда я познакомился с твоей мамой, на ней были желтые кеды с красными шнурками…»

- Вы и шнурки помните?

- Я все помню, Хлоя, все, слышишь меня? И красные шнурки, и книгу, которую ты читала на следующий день, сидя под вишней, пока Адриан возился со своим мотоциклом…

- И что же это была за книга?

- «Мир глазами Гарпа»[, (1 Роман Джона Ирвинга) так?

- Все точно.

- Помню, что ты предложила Сюзанне расчистить маленькую лестницу, которая вела в бывший погреб, помню, что она умилялась тому, как старательно ты выпалывала сорняки. «Невестка? Невестка?» - казалось, это слово огненными буквами плясало у нее перед глазами. Я отвез вас на рынок в Сент-Аман, ты купила несколько кусков козьего сыра разных сортов, а потом мы выпили на площади мартини. Ты читала статью - кажется, об Энди Уорхолле, - пока мы с Адрианом поддавали…

- Просто поразительно, как вы все это запоминаете? - Ну… невелика заслуга… Это был один из тех редких случаев, когда мы что-то делали вместе… - С Адрианом? - Да… -Да.

Я встала, чтобы взять сыр.

- Нет-нет, не меняй тарелки, не стоит.

- Обязательно поменяю! Я знаю, что вы ненавидите есть сыр с грязной тарелки.

- Я ненавижу? Неужели? А знаешь, и, правда, терпеть не могу… Еще одна причуда старого дурака, да?

- Ну… вообще-то… да.

Он состроил рожу и протянул мне свою тарелку.

- Вот чертовка. Ямочки.

Я, конечно, помню вашу свадьбу… Ты держала меня под руку и была необычайно хороша. Все время спотыкалась. Когда мы шли через площадь Сент-Аман, ты шепнула мне на ухо: «Вам бы следовало украсть меня, я бы выбросила эти проклятые туфли в окно вашей машины, и мы отправились бы есть улиток к Иветте…» От этой шутки у меня аж голова закружилась. Я изо всех сил сжал в руке перчатки. На, возьми сыр…

- Бог с ним, с сыром, вы продолжайте…

- Ну что тебе еще рассказать? Помню, однажды мы назначили встречу в кафе - оно находилось на первом этаже в том же здании, что и мой офис, - я должен был забрать какой-то половник, который тебе одолжила Сюзанна. В тот день я, наверное, тебе не понравился ~

торопился, был озабочен… Ушел прежде, чем ты допила чай, задавал вопросы о твоей работе и не слушал ответов, в общем… Так вот, в тот же вечер, за ужином, когда Сюзанна спросила меня: «Что нового?», я ни с того ни с сего вдруг сказал: «Хлоя беременна». «Она сама тебе

сказала?» - «Нет. Не уверен, что она в курсе…» Сюзанна пожала плечами, возвела глаза к потолку, но я оказался прав. Прошло несколько недель, и вы сообщили нам радостную новость…

- Как вы догадались?

- Не знаю… Мне показалось, что у тебя изменился цвет лица, да и усталой ты казалась неспроста…

Я долго могу так продолжать. Видишь, ты несправедлива. Что ты там говорила? Что все это время, все эти годы я никогда тобой не интересовался… О-о-о, Хлоя, надеюсь, тебе стыдно.

Он посмотрел на меня с укором.

- Но ты права - я эгоист. Говорю, что не хочу, чтобы ты уходила, просто потому, что не хочу, чтобы ты уходила. Думаю о себе. Ты мне ближе дочери. Моя собственная дочь никогда не скажет мне, что я старый дурак, про себя подумает, что я дурак, да и только!

Он встал за солонкой.

- Но… Что с тобой?

- Ничего. Ничего со мной.

- Но ты ведь плачешь.

- Нет не плачу. Смотрите - вовсе не плачу.

- Да конечно плачешь! Дать тебе воды?

- Спасибо.

- Ох, Хлоя… Не хочу, чтобы ты плакала. Я чувствую себя несчастным.

- Ну вот! Снова вы о себе! Неисправимый эгоист…

Я хотела перейти на шутливый тон, но из носу текли сопли, и зрелище было жалкое.

Я смеялась. Плакала. Вино меня не веселило.

- Я не должен был говорить тебе все это…

- Как раз должны. Это ведь и мои воспоминания тоже… Нужно привыкать потихоньку. Не знаю, понимаете ли вы, как для меня все это неожиданно… Всего две недели назад я была матерью благополучного семейства. Перелистывала в метро записную книжку, планировала ужины, подпиливала ногти, думая об отпуске. Раздумывала: «Взять с собой девочек или поехать вдвоем?» Вот какие вопросы меня волновали…

И еще я думала: «Нужно подыскать другую квартиру, наша хороша, но темновата…» Ждала, когда Адриан придет в себя, чтобы с ним поговорить, - видела, что он в последнее время не в своей тарелке… Раздражительный, обидчивый, усталый… Я беспокоилась о нем, думала: «Они угробят его на этой безумной работе, какой идиот так составляет расписание?»

Он отвернулся к камину.

- Благополучная жизнь, но не слишком веселая, правда?

Я ждала его к ужину. Ждала часами. Часто даже засыпала… Он, в конце концов, возвращался - понурый, с виноватым лицом. Я шла на кухню, потягиваясь. Старалась взбодриться. Он, конечно, не хотел, есть, у него совершенно пропал аппетит - на это ему совести хватало. Возможно, они успевали перекусить вместе? Вполне…

Как же трудно ему, наверное, было сидеть напротив меня! Какой нелепой я ему казалась с моей привычной веселостью и сериалом о жизни в доме близ сквера Фирмен-Жедон. Думаю, он ужасно мучился… У Люси выпал зуб, мама плохо себя чувствует, польская няня маленького Артура встречается с сыном соседки, я сегодня утром закончила, наконец, тот мраморный бюст, Марион постриглась, и это просто ужасно, у тебя усталый вид, отдохни хоть день, дай мне руку, хочешь еще шпината? Бедняга… какая пытка для неверного, но совестливого мужа. Какая пытка… Но я ничего не замечала. Никаких признаков, понимаете? Как можно быть такой слепой? Как? Либо я полная тупица, либо слишком доверчива. Впрочем, это одно и то же…

Я откинулась назад.

- Ах, Пьер… Какая же сволочная штука жизнь…

- Хорошее вино, правда?

- Очень. Жалко только, что не держит обещаний - не гонит хандру…

- Я впервые его пью.

- Я тоже.

- Это как твой розовый куст - я купил бутылку из-за этикетки…

- Ну да. Какая глупость… Бог знает что такое.

- Хлоя, ты ведь еще так молода…

- Нет, я старая, я чувствую себя старой. Я совершенно разбита. Я никому больше не верю. Буду теперь смотреть на жизнь через глазок в двери. Никому не открою больше дверь. Отойдите. Покажите правую руку. Хорошо, теперь левую. Наденьте тапочки. Стойте в дверях. Не двигайтесь.

- Нет, такой женщиной ты никогда не станешь. Не сможешь, даже если захочешь. Люди по-прежнему будут входить в твою жизнь, и уходить из нее, и ты снова будешь страдать, и это очень хорошо. Я за тебя не беспокоюсь.

- Конечно, нет…

- Что конечно?

- Что вы за меня не волнуетесь. Да вы вообще ни за кого не волнуетесь…

- Ты права… Не умею заботиться о других.

- Почему?

- Не знаю. Наверное, потому, что меня никто не интересует… -…никто, кроме Адриана.

- А что Адриан?

- Я думаю о нем.

- Вы за него беспокоитесь?

- Думаю, да… Да. Во всяком случае, за него я тревожусь больше всего.

- Но почему?

- Да потому, что он несчастен.

Я обалдела.

- Вот это да! Да вовсе он не несчастен… Совсем наоборот, очень даже счастлив! Сменил помятую жену-зануду на веселую белошвейку. И жизнь его стала куда приятней, не сомневайтесь.