Я ее любил, Я его любила - Гавальда Анна - Страница 5

Я села, схватилась руками за голову. Мне хотелось ее отвинтить, положить перед собой на пол и отшвырнуть как можно дальше. Так далеко, чтобы ее больше никто никогда не нашел. Я и по мячу-то бить не умею. Наверняка промахнулась бы.

В этот момент появился Пьер.

Он был огорчен, что не мог со мной связаться, потому что на линии случился обрыв, и потряхивал пакетом с горячими круассанами перед носом девочек.

Они смеялись. Марион пыталась схватить его за руку, а Люси предлагала выпить первобытного кофе. Первобытного кофе? Да с удовольствием, дорогая Малышка Хрустик! У меня от этой сцены на глаза навернулись слезы.

Он положил мне руку на колено.

- Хлоя… Все в порядке?

Мне хотелось ответить - нет, совсем не в порядке, но я была так рада его видеть, что соврала.

- У булочницы есть свет, значит, это не авария на линии. Схожу взглянуть… Эй, девочки, смотрите, какая чудесная погода на улице! Одевайтесь, мы идем по грибы. Вчера был такой дождь, мы найдем кучу грибов! В число «девочек» он включил и меня… Хихикая, мы поднялись по лестнице наверх. Как же это здорово, когда тебе восемь лет.

Мы дошли до Мельницы Дьявола. Мрачное строение, которое с незапамятных времен облюбовала детвора.

Пьер объяснял девочкам происхождение отверстий в стене:

- Вот это - от удара рогом… а вот там - отметины от копыт…

- А почему он бил копытами в стену?

- О, это длинная история… Просто в тот день он очень нервничал…

- А почему он нервничал?

- Потому что его пленница сбежала.

- А кто была его пленница?

- Дочка булочницы.

- Дочь госпожи Пеко?

- Да нет же, господи! Скорее, ее прапрабабушка.

- Что???

Я показала девочкам, как сервировать кукольный обед в желудевых шапочках. Мы нашли пустое птичье гнездо, камни и шишки. Рвали кукушкины слезки, наломали орешника. Люси набрала мха для своих куколок, а Марион не слезала с дедушкиных плеч.

Мы принесли домой два гриба. Оба более чем подозрительные!

На обратном пути мы слышали пение дрозда, а удивленная маленькая девочка все спрашивала:

- Но почему дьявол забрал бабушку мадам Пеко?

- Не догадываешься? - Нет.

- Да потому, что он любил вкусно поесть! Она била палкой по зарослям папоротника, чтобы прогнать демона.

- А кого поколотить мне?

- Хлоя…

- Да?

- Я хотел тебе сказать… Надеюсь… Вернее, я хотел бы… Да, хотел бы… Хотел бы, чтобы ты приезжала в этот дом, потому что… Я знаю, что ты его очень любишь… Здесь многое сделано твоими руками… В комнатах… И в саду… До тебя здесь не было сада, помнишь? Обещай, что вернешься. Одна или с девочками…

Я повернулась к нему.

- Нет, Пьер. Вы прекрасно знаете, что нет.

- А как же твой розовый куст? Как он называется? Тот куст, что ты посадила в прошлом году…

- Бедро испуганной нимфы.

- Ну да, ну да. Ты так его любила…

- Да нет, мне просто нравилось название… Послушайте, мне и так очень непросто…

- Прости меня, прости.

- Надеюсь, вы его не бросите, правда?

- Еще бы! Бедро испуганной нимфы… Куда от него денешься? Он немного переигрывал. На обратном пути мы встретили старого Марселя - он возвращался из городка. Велосипед его опасно вилял. Каким чудом ему удалось затормозить прямо перед нами, не свалившись, мы никогда не узнаем. Он усадил Люси на седло и предложил нам зайти к нему на огонек.

Госпожа Марсель обцеловала девочек с головы до ног и усадила их перед телевизором с пакетом конфет на коленях. «У нее тарелка, мама! Представляешь! Целый канал мультиков!»

Ура, ура, ура!

Отправиться на другой конец света, продираться сквозь заросли кустарника, перепрыгивать через изгороди и канавы, набивать шишки и пересечь двор старого Марселя, чтобы посмотреть, как Телетун поедает малину Тагады!

Иногда жизнь бывает просто великолепна…

Буря, коровье бешенство, Европа, охота, мертвые и умирающие… В какой-то момент Пьер спросил:

- Скажите, Марсель, вы помните моего брата?

- Кого? Поля? Конечно, я помню этого маленького грязнулю… Сводил меня с ума, свистел на все лады. На охоте дурачил меня, как хотел! Изображал птиц, которые у нас даже не водятся! Маленький негодяй! А собаки-то как бесновались! Да уж, как вспомню… Хороший был мальчуган… Часто приходил в лес с отцом… Все хотел увидеть, требовал, чтобы ему все объясняли… О-хо-хо… Сколько же вопросов он задавал! Заявлял, что будет учиться, чтобы потом работать в лесу. Помню, отец ему говорил: «Но тебе и учиться не нужно, мальчик мой! Разве учителя знают больше меня?» А он отвечал, что хочет увидеть все леса на свете, посмотреть нашу страну, прогуляться от Африки до России, но потом вернуться сюда

и все нам рассказать.

Пьер слушал, тихонько кивая: ему хотелось, чтобы Марсель все говорил и говорил. Мадам Марсель встала и вышла, а, вернувшись, протянула нам блокнот с рисунками.

- Вот это маленький Поль - я так говорю, потому что он тогда был совсем маленьким, - подарил мне однажды, чтобы отблагодарить за оладьи с акациевым сиропом.

Смотрите, это он моего пса рисовал.

Она перелистывала страницы, и мы восхищались изображениями маленького фокстерьера, явно ужасно избалованного и капризного.

- Как его звали? - спросила я.

- У него не было имени, мы просто все время говорили «Куда он подевался?», потому что он все время исчезал… Потому и погиб… Ох… Как же мы его любили… Даже слишком, даже слишком… Давненько я не смотрела эти рисунки. Стараюсь их подальше держать, слишком много любимых покойников с ними связано…

Рисунки были чудесными. «Куда он подевался» был фоксиком шоколадного цвета с длинными черными усами и густыми бровками.

- Его пристрелили… Пугал браконьеров, дурачок.

Я встала, надо было возвращаться, пока окончательно не стемнело.

- Брат умер из-за дождя. Потому что его командиры слишком долго держали его под дождем. Представляешь?

Я ничего не ответила, глядя под ноги и стараясь не ступить в лужу.

Девочки отправились спать без ужина. Переели конфет.

Бабар покинул Старую Даму. Она осталась одна. Она плачет: «Когда же я снова увижу моего маленького Ба-ба-ра?»

Пьер тоже выглядит несчастным. Он долго оставался у себя в кабинете - якобы искал рисунки брата. Я накрыла ужин - спагетти с потрошками, приготовленными Сюзанной.

Мы решили уехать на следующий день, после полудня. Итак, я в последний раз суетилась на этой кухне.

Я ее очень любила, эту кухню. Бросила макароны в кипящую воду, проклиная свою чувствительность. «Я очень любила эту кухню…» Эй, мамаша, найдешь другие…

Я ругала себя, а к глазам подступали слезы… Полный идиотизм.

Он положил на стол маленькую акварель. Читающая женщина, вид со спины.

Она сидела на садовой скамейке. Чуть наклонив голову. Возможно, она не читала, а спала или мечтала.

Дом был узнаваем. Ступеньки крыльца, скругленные ставни и белая глициния.

- Это моя мать.

- Как ее звали?

- Алиса.

- Это тебе.

Я хотела возразить, но он сделал большие глаза и приложил палец к губам. Пьер Диппель - человек, который не любит, когда ему возражают.

- Вы всегда требуете полного подчинения? Он меня не слушал.

- Кто-нибудь когда-нибудь осмеливался вам возражать? - добавила я, ставя рисунок Поля на каминную доску.

- Не кто-нибудь. И всю жизнь. Я прикусила язык.

Он встал, опираясь на стол.

- Ладно… Что выпьешь, Хлоя?

- Чего-нибудь веселящего.

Он поднялся из подвала с двумя бутылками, прижимая их к груди, как младенцев.

- «Шато Шас-Сплин»… Очень к месту, согласись…1(Игра слов: Chasse-Spleenпо-французски - «Прогони хандру»).

- Именно то, что нам нужно. Я взял две - одну для тебя, другую для себя.

- Вы с ума сошли! Надо оставить их для более торжественного случая…

- Более торжественного, чем что?

Он пододвинул свой стул поближе к камину.

- Не знаю… Чем я… Чем мы… Чем этот вечер.