Я ее любил, Я его любила - Гавальда Анна - Страница 14

Она принесла мне ручку, которую я оставил на другом конце земного шара. Забыла вернуть мне в баре, но на сей раз сразу начала шарить в сумке.

Она не изменилась. Знаешь, я ее не идеализировал.

- Не хотите же вы сказать, что… только за тем и пришли? Чтобы отдать мне ручку? - спросил я.

- Именно за этим. Ручка ведь замечательная. Я подумала, что вы ею дорожите.

Она протянула ее мне с улыбкой на губах. Это была шариковая ручка Bic. Красная.

Я не знал, что делать. Я… Она обняла меня, она поймала меня врасплох. Мир принадлежал мне.

Мы гуляли по Парижу, взявшись за руки. От Трокадеро до острова Сите, вдоль Сены. Это был великолепный вечер. Жаркий. Мягкий свет заливал улицы. Солнце никак не решалось закатиться за горизонт. Мы напоминали двух туристов - беззаботных, восхищенных, куртки накинуты на плечи, пальцы переплетены. Я изображал гида. Я не ходил так по Парижу уже много лет. И снова открывал для себя мой город. Мы поужинали на площади Дофин и провели несколько следующих дней в ее гостиничном номере. Помню первый вечер. Соленый вкус ее кожи. Она, наверное, искупалась прямо перед отъездом. Я встал ночью, потому что хотел пить. Я… Это было чудесно.

Чудесно и совершенно фальшиво. Все было подделкой. Жизнь не была жизнью. Париж не был Парижем. На дворе стоял август. Я не был туристом. Не был холостяком. Я лгал. Лгал себе. Себе, ей, моей семье. Она что-то чувствовала, и в тот момент, когда наступило похмелье и телефонные звонки, и я совсем заврался, она уехала.

В аэропорту она сказала:

- Я попытаюсь жить без вас. Надеюсь, у меня получится…»

Мне не хватило смелости поцеловать ее.

Вечером я отправился ужинать в бар. Я страдал. Страдал так, словно мне чего-то не хватало, как будто мне ампутировали руку или ногу. Невероятное ощущение. Я не понимал, что со мной происходит. Помню, что нарисовал на бумажной скатерти два силуэта. Левый изображал ее анфас, правый - со спины. Я пытался припомнить точное количество и расположение ее родинок, и официант, подойдя принять заказ, спросил, не иглоукалыватель ли я. Я не понимал, что именно со мной случилось, но чувствовал, что это очень серьезно! Несколько дней я был самим собой. Я был просто я. С ней я сам себе казался хорошим человеком… Вот так, просто и ясно. Я и не знал, что могу быть хорошим человеком.

Я любил эту женщину. Любил Матильду. Любил звук ее голоса, ее острый ум, ее смех, ее взгляд на мир, ее фатализм, свойственный людям, которые много путешествуют по свету. Любил ее смех, любознательность, скромность, ее позвоночник, полноватые бедра, молчаливость, нежность и… все остальное. Все… Все. Я молился, чтобы она не смогла больше жить без меня. Я не думал о последствиях. Я только что открыл для себя, что жить гораздо веселее, если ты счастлив. Мне понадобилось сорок два года, чтобы сделать это открытие, и я пребывал в таком восхищении, что запрещал себе портить удовольствие, заглядывая в будущее. Я был похож на волхва, увидевшего чудо в яслях…

Он снова налил нам выпить.

- С этого момента я стал трудоголиком - workholic, как говорят американцы. Почти все время проводил на работе. Приходил раньше всех, а уходил последним. Работал по субботам, а по воскресеньям, дома, места себе не находил. Хватался за все что попало. Я таки урвал тот тайваньский контракт и получил большую свободу маневра. Пользовался этим, предлагая все новые и новые проекты. Более или менее приемлемые. И всему этому, всем этим бессмысленным часам, дням было единственное объяснение: я надеялся, что она позвонит.

Где-то на этой планете находилась женщина - может, в двух шагах, а может, в десяти тысячах километров, и единственное, что имело значение, - чтобы она могла мне позвонить.

Я верил. Я был полон сил. Думаю, я был счастлив в то время, потому что знал: пусть мы не вместе, она существует. Само по себе это было чудом.

Она дала о себе знать за несколько дней до Рождества. Собиралась приехать в Париж и спрашивала, сможем ли мы пообедать вместе на следующей неделе. Мы назначили встречу в том же маленьком винном баре, только вот лето уже прошло, и когда она захотела взять меня за руку, я поспешно ее отдернул. «Вас что, здесь знают?» - спросила она, морща носик.

Я оскорбил ее. И чувствовал себя несчастным. Я протянул ей руку, но она не сделала ответного движения. Время шло, а мы все еще были не вместе. Тем же вечером мы встретились в той же гостинице, только в другом номере, и я смог, наконец, прикоснуться к ее волосам и ожил.

Я… Я любил заниматься с ней любовью.

Назавтра мы встретились там же и на следующий день тоже… Был канун Рождества, близилось расставание, я хотел спросить ее о планах, но не смел. Страх был сильнее меня. От него так сводило живот, что я даже улыбнуться ей не мог.

Она сидела на кровати. Я прижался к ней, положив голову ей на колени.

- Что с нами будет? - спросила она. Я промолчал.

- Знаете, когда вы ушли вчера посреди ночи, оставив меня одну в этой комнате, я сказала себе, что такого больше не будет. Никогда, слышите? Никогда… Я оделась и вышла. Я не знала, куда пойти. Я не хочу снова пережить такое, не хочу лежать в постели и смотреть, как вы одеваетесь и уходите. Это слишком жестоко.

Она с трудом выговаривала слова.

- Я поклялась, что больше ни один мужчина не заставит меня страдать. Я этого не заслуживаю, понимаете? Не заслуживаю. Потому-то и спрашиваю: что с нами будет?

Я молчал.

- Молчите? Так я и думала. Да и что, собственно, вы можете мне сказать? Что вы можете сделать? У вас жена и дети. А я, кто я такая? Я почти ничего не значу в вашей жизни. Живу так далеко… Так далеко и так странно… Ничего не умею делать, как другие люди. У меня нет ни Дома, ни мебели, ни кошки, ни поваренной книги, ни планов. Я считала себя умнее всех, думала, что понимаю жизнь лучше остальных, радовалась, что не попалась в ловушку. А потом появились вы, и вот я совершенно запуталась.

Мне теперь хочется остановиться на бегу, потому что жизнь с вами прекрасна. Я говорила, что попробую жить без вас… Я пробую, пробую, но у меня не слишком получается, я все время думаю о вас. И вот я спрашиваю - наверное, в последний раз, - как вы намерены поступить со мной?

- Буду любить вас.

- А еще?

- Обещаю, что никогда больше не оставлю вас одну в гостиничном номере. Клянусь.

Я уткнулся лицом ей в колени. Она потянула меня за волосы, заставила поднять голову.

- И это все?

- Я люблю вас. Я счастлив только рядом с вами. Люблю только вас. Я… Я… Доверьтесь мне…

Она отпустила мою голову, и разговор на этом закончился. Я нежно овладел ею, но она осталась безучастной - просто не сопротивлялась. В этом была вся разница.

- И что было потом?

- Потом мы впервые расстались… Я говорю «впервые», потому что мы столько раз расставались… А потом я ей позвонил… Умолял ее… Придумал повод для поездки в Китай. Увидел, наконец, как она живет, познакомился с ее квартирной хозяйкой…

Неделю я жил в ее квартире и, когда она уходила на работу, изображал сантехника, электрика, маляра. Любезничал с мадемуазель Ли, которая проводила дни, напевая и лаская своих птичек в клетках. Матильда показала мне гавань и сводила в гости к старой англичанке, полагавшей, будто я - лорд Маунтбэттен! И я «соответствовал», уж ты мне поверь!…

- Ты понимаешь, что все это значило для меня? Для маленького мальчика, которому не хватало духу подняться на седьмой этаж?

Вся моя жизнь была заключена в пространстве между двумя округами Парижа и маленьким загородным домиком. Я никогда не видел родителей счастливыми, мой единственный брат умер, задохнувшись, я женился на первой же своей девушке - сестре одного из приятелей, - потому что не сумел вовремя «смыться»… Вот такой была моя жизнь. Такой… Понимаешь, о чем я? Мне казалось, что я заново родился. У меня было чувство, что все начинается сегодня, в ее объятиях, у темной воды, плещущейся рядом с долом, в сырой каморке мадемуазель Ли… Он замолчал.