Русский медведь. Император - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 39

– Яд! Вот сволочь… – с нескрываемой досадой произнесла Анна. – Там был яд, – повторила она, внимательно изучая шпильку и принюхиваясь.

– Что? – тихо переспросил Петр.

– Эта сволочь носила с собой смертельное оружие, а мы даже не удосужились о нем подумать. Моя вина. Шпилька была полой с ядом внутри. Кончик у шпильки хрупкий, он отломился у тебя в шее.

– Много яда?

– Солидно. И все в тебя попало.

– Это конец… – с едва заметной усмешкой на губах отметил Петр, которому буквально на глазах становилось хуже. – Милая… пообещай, что не станешь убивать ее мужа и детей.

– Хорошо… – нехотя кивнула Анна, с трудом себя пересилив. Потому что именно это она и хотела предпринять. И не только их. Ей хотелось медленно и с особым цинизмом вырезать всех, кто был дорог этой… женщине. Она понимала, что Петр уже не в себе и эта просьба – глупость несусветная. Ибо в трезвом виде государь такого никогда не сказал бы, но отказать умирающему мужу императрица не могла. – Милый… нет… не уходи… – глотая обильно выступившие слезы, произнесла Анна.

– Смерть, – уже теряя сознание и задыхаясь, выдавил из себя Петр с огромным трудом, – это только начало. – После чего отключился и спустя несколько минут умер. Слишком велика была как порция яда, так и скорость его проникновения в организм. Ведь эта гадость попала в кровь через сосуды, расположенные на голове. Шансов у Петра не было. Как и времени, чтобы что-то предпринять. Он просто умер.

Глава 10

Где-то в Вечности

Жуткие мучения и болезненные ощущения кончились практически внезапно. И в этот момент вернулось сознание, которое, казалось, уже совершенно выжгло агонией. Петр осмотрелся по сторонам и обнаружил себя в той же самой комнате, где умер. Вон лежит Софья, у которой тяжелой пулей половину головы снесло. Вот его скривившийся труп, а на нем рыдает Анна. Искренне, истово. Просто лежит на нем и ревет, словно она не грозный начальник самой опасной в мире разведки, а обычная деревенская баба. Сын с хмурым лицом стоит рядом. Молчит. Он растерян и не знает, как поступить…

Вдруг все вокруг залило ярким белым светом, и картинка исчезла.

Петр огляделся, но никаких признаков стен, потолка, пола или хоть каких-либо предметов не было. Император попытался потопать, но бессмысленно. Словно пустота. Впрочем, чувства падения тоже не было. Очень странно.

– Человек смертен, – тихо произнес смутно знакомый голос из-за спины, – но это еще полбеды. Плохо то, что он внезапно смертен. Вот в чем фокус![27]

Государь оглянулся и увидел прямо посреди слепяще белого света небольшой оазис сочной зеленой травы, на которой сидел в изящном резном кресле красного дерева его старый знакомец…

– Адонай, – произнес император и вежливо поклонился, едва кивнув головой, дабы обозначить приветствие, но не выражать преклонение. Старик, буквально выдранный из кинофильма «Матрица», прямо со съемок эпизода с Архитектором, усмехнулся и сделал жест рукой.

– Присаживайся.

После чего лужайка на глазах расширилась, появилось второе кресло и небольшой столик с чайным сервизом.

– Давно мы не виделись, – спокойно произнес Петр. – Признаюсь, я уже стал забывать о тебе.

– Ты не рад меня видеть?

– Сложно сказать, – едва заметно пожал плечами император. – Я устал. Два столетия напряженной гонки – штука выматывающая.

– Именно по этой причине ты допустил ту небрежность с охраной? Ведь то, что она смогла тебя убить, – чистая случайность, порожденная твоей беспечностью.

– Злым умыслом. Игра закончена. Я чувствовал, что ты стремишься поставить точку.

– Я?

– Это ощущалось во всем. Не знаю. Не могу объяснить. Наши силы не сопоставимы, так отчего же мне брыкаться?

– Занятно… очень занятно, – усмехнулся Адонай. – Значит, ты решил уступить и принять судьбу?

– Падая в пропасть, расслабься и получай удовольствие, – ответил Петр невозмутимо. – Сколько бы я продержался против твоей воли? А устраивать постановку в духе «Пункт назначения», на мой взгляд, было глупо.

– Хм. Интересно. По каким признакам ты понял, что я собираюсь прервать твою игру?

– Какая разница? Просто интуиция и анализ происходящих событий. Я дал тебе шанс. Ты не подвел.

– Ты дал мне шанс? – удивленно выгнул бровь Адонай.

– Конечно. Иначе ты еще довольно долго придумывал бы то, как меня красиво убрать. Я уверен, в творении картины мира тебе не чуждо чувство красоты и совершенства.

– Наглец! – хохотнув, отметил старик, явно развеселенный такими заявлениями своего гостя.

– А что мне остается? – сказал с мягкой улыбкой Петр. – Я умер. Теперь, видимо, по-настоящему. Какие у меня перспективы? Булгаков в «Мастере и Маргарите» предположил, что каждому по вере его воздастся. Ты же знаешь – я не верующий. Так сложилось. Вообще ни во что не верю. Даже зная, что ты есть, – все равно не могу. Значит, что? Финита ля комедия. Отыграл акт и в утиль. В топку. В черную бездну вечности…

– А ты хотел бы еще сыграть?

– Не знаю, – вполне искренне пожал плечами император. – Я устал. Сильно. Катастрофически. Чудовищно. Иной раз, вспоминая о тебе, я даже некую жалость испытывал. Каково тебе, если мне так хреново?

– Не подлизывайся, – фыркнул Адонай. – Но твоя проповедь Элеоноре мне понравилась. Редко кто так вопрос ставит.

– Я просто поставил себя на твое место… и…

– И не ответил на мой вопрос, – перебил его старик. – Ты хочешь сыграть еще?

– На каких условиях?

– Неужели тебя это интересует? – усмехнулся Адонай. – Ведь на одной чаше весов твое бытие, а на второй – бездна.

– Ты же знаешь, я не ем хурму, меня от нее пучит, – лукаво улыбнулся Петр, намекнув Создателю на старую восточную басню. – Что конкретное ты можешь мне предложить? Я устал. Мне многое наскучило. Очередной безумный забег мне не интересен. Даже ради жизни. Кроме того, ты же понимаешь, любому работнику нужен рост, нужно развитие. Может быть, тебя и развлекла моя игра, но я застоялся. Тут выбор невелик – или в топку, на покой, так сказать, или новый, интересный проект. Возможно, даже с повышением.

– Ха. Наверное, ты уже догадался, что для меня проект человечества является экспериментом. Одним из многих.

– Селекция? Муравьиный домик за стеклом?

– Неважно. Так вот. Ты уже показал весьма выдающийся успех, оказавшись способным, ухватившись за небольшие крохи информации, совершить сбой системы. Аварию. Настоящую. Это первый случай в истории. Кое-какие попытки были, но их своевременно пресекали. Ведь работы шли столетиями. Ты – феноменальное явление. Поэтому я хочу посмотреть на то, что ты сможешь сделать, выйдя за пределы обыденности.

– Что конкретно нужно сделать?

– Вернуться и продолжить руководить своим детищем – Россией. Зная о том, что после смерти ты будешь воскресать раз за разом в своих потомках. Земля – это довольно поздний эксперимент, не относящийся к основным. Я долгое время считал его тупиковым вариантом, но ты меня смог удивить. Поэтому ваш вид заслуживает, чтобы попытаться выжить и победить в той гонке, которую ведет Вселенная. Для этого вам понадобится проводник, наставник… пастырь, если хочешь. У всех допущенных до гонки видов он свой. А ты… ты заслуживаешь того, чтобы стать перерождающимся пастырем своей цивилизации. Слабой. Убогой. Но как показала практика, способной удивить.

– Я правильно понимаю задачу? Мне нужно построить Галактическую империю и надрать задницу всем остальным?

– Ха! Ну, где-то так.

– В этом что-то есть… – спустя довольно продолжительное раздумье произнес император. – Одна восставшая дизельная подводная лодка против всего американского атомного флота?[28]

– Ты же, я надеюсь, пират? А татуировка – дело наживное[29].