Русский медведь. Император - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 23

– Что?! – ахнул граф.

– Вы против? – невозмутимо выгнул бровь государь.

– Нет, что вы! Нет! Идя к вам на прием, я о таком не мог даже и помыслить!

– Хорошо. Во-вторых, в Санкт-Петербурге стоит захваченный флот коалиции. Все вымпелы первого и второго ранга. Плюс двадцать семь тысяч личного состава. Прежде всего французы и испанцы. Люди сейчас находятся в концентрационном лагере для военнопленных. Их кормят, следят за здоровьем. Но – они пленные без шанса на освобождение. Вашему отцу нечего предложить за них. Его казна пуста. Поэтому я предлагаю вам этих людей вместе с кораблями в качестве приданого. Каждый из них будет поставлен перед выбором: или он приносит личную присягу вам, как своему сюзерену, и выходит на свободу с возобновлением статуса, выдачей нового платья с прибором и выплатой увеличенного жалованья. Все необходимое я дам. Или он остается моим пленным до гроба. Мне как раз нужны рабочие руки в Сибири. Как вы думаете, согласятся?

– Отчего же им не согласиться? – пожал плечами Луи-Александр.

– Отменно, – кивнул Петр. – Таким образом, выходит, что у вас будет моя дочь, которая, к слову, недурно понимает в финансах, и почти тридцать тысяч человек военных моряков, которых вы вытащили из совершенно безнадежной ситуации. То есть обязанных вам по гроб жизни. А значит, грамотно распорядившись ими в Париже, вы сможете обеспечить себе определенную безопасность от случайностей. Добавьте сюда народную любовь, порожденную давно назревшими реформами. Кроме того, любой, кто выступит против вас открыто, выступит и против моей дочери. А значит, будет иметь дело со мной. Как вам такой расклад? Пожелают ваши политические противники добывать уголь на ледяном острове?

– Выглядит замечательно… – после небольшой паузы произнес граф. – Но я пока все еще не понимаю, как я стану королем Франции.

– Это важный момент, но пока я не хочу раскрывать все карты, – улыбнулся Петр.

– Если вы так уверены в успехе, то как я могу сомневаться? – развел руками с улыбкой Луи-Александр.

– Хорошо, – кивнул государь и взял такую же, как у секретаря, странную кривую штуку с веревкой, несколько раз повернул рычаг и распорядился пригласить ожидающих.

– Вы позволите спросить, сир?

– Конечно.

– Что это?

– Экспериментальное средство связи. Я называю его телефон. Он позволяет передавать голос по медным проводам на расстояние. Очень удобно. Хотя пока он действует недалеко и шумов много. Но в будущем все поправим…

В этот момент дверь открылась, и в помещение вошел секретарь государя, предваряя трех гостей: принцессу Елену, герцогиню Анну Росс и нунция Папы – кардинала Пьетро Микеланджело деи Конти.

Дальнейший разговор предстояло продолжить в более конструктивном ключе.

Две недели спустя, окрестности города Озерного, концентрационный лагерь для военнопленных «Солнышко»

Луи-Александр только что завершил свою речь, написанную ему в канцелярии государя, и восторженными глазами смотрел на взревевшую от радости и одобрения толпу. Тех моряков, что ему некогда вручил отец. Они уже и не надеялись на то, что их когда-нибудь освободят. Конечно, ходили слухи о том, что когда-то Петр привлек пленных шведов, поляков и немцев к строительству канала в обмен на землю и свободу. Но то было давно… А тут такая радость! Свобода! Статус! Новое платье из хороших тканей! Хорошее питание! Удвоенное жалованье на время кампании! Они были готовы носить графа на руках.

А потом, когда бывшие военнопленные немного поутихли, слово взял присутствующий на трибуне Петр, пригласив их отметить бракосочетание их спасителя и командира с его дочерью. В честь чего он выделил изрядно добротного вина с хорошей закуской, указав на караван подвод у ворот лагеря. Что взорвало толпу новым приступом радостного рева, куда сильнее прошлого.

– Надеюсь, – тихо шепнул Петр Луи-Александру, – зять не будет против того, чтобы на его флот погрузился мой десант?

– Любое количество, – так же тихо, но с нотками подобострастия в голосе ответил граф, – папа. – На что Петр и Елена едва заметно улыбнулись уголками губ. О да! Внебрачный сын Людовика XIV был готов на все. Ведь такие шансы на дороге не валяются. Кто его знает, чем закончится авантюра Петра? Но он должен был попытаться. И все это понимали, включая Луи-Александра де Бурбона. В сущности, он был талантливой бездарностью. Но какая разница, какой именно будет марионетка на троне?

Глава 8

10 декабря 1713 года. Самара

Петр вышел из дилижанса и потянулся, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух.

Наконец-то он добрался. Долгий путь. Скорее бы уже получилось проложить сюда железную дорогу. Совсем беда с этими дилижансами. «Еле ползают», – подумал он об этом и усмехнулся.

А ведь еще совсем недавно, лет пятнадцать назад, и дилижансы были прорывом, позволяющим по шоссированным имперским дорогам развивать безумные скорости – до ста километров в сутки. Прежде всего благодаря утрамбованной щебенке на насыпи да дорожным фортам.

О форты! Их польза уже была чрезвычайна. Казалось бы, что такого? Дорога ведь важнее. Но что такое дорога без инфраструктуры? И дорожные форты стали ее основой – этакими опорными узлами для связи и транспорта. В них «концентрировалась» империя в самых разных своих проявлениях. Постоялые дворы, фактории, читальные избы, ставшие прототипами библиотек. Оптические телеграфы, а позже и начавшиеся протягиваться проводные, электрические. Конюшни. Отделения Почты России и Государственного банка России. И многое, многое другое. Причем за какими-никакими, а древесно-земляными укреплениями.

Ничего сверхъестественного в устройстве таких фортов не было. По большому счету их можно было бы реализовать даже в глубокой древности. Но, несмотря на простоту и некую обычность, они стали настоящим спасением для России, впервые связав страну воедино. По-настоящему, а не фиктивно, как иной раз на словах декларировали.

Впервые по дорогам – этим венам единой державы – пошел пусть еще слабый, но ток импровизированной крови. Почтовые дилижансы и легкие пролетки для писем с открытками, телеграммы, торговые караваны, войска. А теперь к этим прекрасным по меркам эпохи дорогам стали добавляться железнодорожные пути, прокладываемые вдоль наиболее важных магистралей, усиливая и расширяя их.

Скоро, очень скоро завершится создание Варяжской железной дороги, идущей от устья Невы через Новгород, Тверь, Москву, Тулу и Воронеж к Азову, что стоял в устье Дона. Что она давала? Поразительное транспортное преимущество. Впервые в истории от побережья Балтийского моря до побережья Азовского стало возможно добраться за несколько дней. И не только налегке, но и протащив весьма солидные грузы. Сотни тонн, а в будущем и тысячи.

А на подходе шел проект Великой Трансконтинентальной железной дороги, которая должна была протянуться от Москвы до Петрограда[21] вдоль уже выстроенного шоссе. Петр смог заинтересовать финансовые круги Соединенных Провинций, Дании, Шотландии, Саксонии и Англии в том, что он в состоянии обеспечить создание этого пути – реинкарнации нового шелкового пути с безумными по тем временам скоростями… Поэтому железо и деньги полились в развитие российских транспортных коммуникаций широкой, полноводной рекой.

Но это потом, а сейчас Петр, еще немного повздыхав над тем, что все строится слишком медленно, направился к поджидавшей его делегации. Предстоял торжественный момент – открытие первого в мире полноценного нефтеперерабатывающего комбината!

Конечно, существовал еще опытный нефтеперерабатывающий завод в Нижнем Новгороде, действующий с 1703 года. Но то была сущая мелочь по сравнению с тем, что отгрохали в Самаре.

Мир со стремительно растущим аппетитом поглощал продукты нефтепереработки. Но это еще полбеды. Нигде, кроме России, их не умели производить по-человечески. То есть на какое-то время держава Петра становилась монополистом.