Принцессы Романовы: царские дочери - Прокофьева Елена Владимировна "Dolorosa" - Страница 32

Император Александр сразу и решительно выступил против этого брака. Он писал и матери, и сестре возмущенные письма, подробно расписывая недостатки императора Франца – отвратительного внешне, скупого, неряшливого… Князь Александр Борисович Куракин, русский посол в Вене, писал Марии Федоровне из Тильзита: «Государь все-таки думает, что личность императора Франца не может понравиться и быть под пару великой княжне Екатерине. Государь описывает его как некрасивого, плешивого, тщедушного, без воли, лишенного всякой энергии духа и расслабленного телом и умом от всех тех несчастий, которые он испытал; трусливого до такой степени, что он боится ездить верхом в галоп и приказывает вести свою лошадь на поводу! Я не удержался при этом от смеха и воскликнул, что это вовсе не похоже на качества великой княжны: она обладает умом и духом, соответствующими ее роду, имеет силу воли; она создана не для тесного круга; робость совершенно ей несвойственна; смелость и совершенство, с которыми она ездит верхом, способны вызвать зависть даже в мужчинах!»

Однако Екатерина пыталась противостоять брату и добиться его согласия на брак с императором Францем. «Вы говорите, что ему сорок лет, – беда невелика. Вы говорите, что это жалкий муж для меня, – согласна. Но мне кажется, что царствующие особы… делятся на две категории – на людей порядочных, но ограниченных, умных, но отвратительных. Сделать выбор, кажется, нетрудно: первые, конечно, предпочтительнее. Я прекрасно понимаю, что найду в нем не Адониса, а просто порядочного человека, этого достаточно для семейного счастья!» – писала она Александру.

И мать ее поддержала, хотя очень не хотела отпускать. Мария Федоровна писала Александру: «Счастие, радость и спокойствие моей жизни зависят от присутствия Като. Она – мое дитя, мой друг, моя подруга, отрада моих дней: мое личное счастье рушится, если она уйдет от меня, но так как она думает, что найдет счастье свое в этом браке, и так как я надеюсь тоже на это, я забываю себя и буду думать только о Като…»

Тогда же, в мае 1807 года, вдовствующая императрица обратилась за советом к митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Амвросию: «Как по приключившейся императрицы австрийской кончине легко статься может, что супруг ея возымеет мысль просить себе в супружество дочь мою Екатерину Павловну, то желательно мне предварительно быть совершенно удостоверенной, могут ли бывшие, но смертью разрушенные союзы сего государя, который имел в первое супружество родную мою сестру, и коего брат, эрцгерцог Иосиф, был женат на моей дочери, препятствовать сему новому браку?»

Митрополит Амвросий дал Марии Федоровне следующий ответ: «…суждение Вашего величества о возможности вступления Ея императорскому величеству великой княжне Екатерине Павловне в союз супружества с Его величеством императором Францом нахожу я основательным и самим правилам Нашего исповедания непредрассудительным, а потому присоединяю ко оному совершенное мое согласие…»

Но император был тверд и непреклонен.

Князь Куракин писал Марии Федоровне: «Государь не согласен со мной и в том, что этот брак может быть для нас полезен и в политическом отношении… Он утверждает, что Ее высочество его сестра и Россия ничего от этого не выиграют и что наоборот – отношения, которые начнутся тогда между Россией и Австрией, будут мешать нам как следует выражать наше неудовольствие Австрией всякий раз, когда она поступит дурно, а так она часто поступала. Он утверждает еще, что великая княжна испытает только скуку и раскаяние, соединившись с человеком, столь ничтожным физически и морально».

Сестре же Александр написал с присущей их переписке резкой откровенностью: «Я хочу, чтобы Вам вынесли приговор, и только один раз оставили с этим типом на сутки! Если желание стать его женой у Вас не пройдет, то я несказанно удивлюсь!»

В общем, не суждено было Екатерине Павловне примерить австрийскую корону. Третьей женой императора Франца I стала принцесса Мария Людовика Модена-Эсте.

К сестре российского императора сватались в ту пору многие: два эрцгерцога австрийских, Фердинанд и Иоанн, принц Генрих Прусский и наследный принц Баварский, но всех их Александр счел недостойными…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Достойного претендента император увидел в своем противнике и – на очень краткий период – друге: в Наполеоне Бонапарте, императоре Франции. Наполеон уже принял решение развестись с любимой, но бесплодной Жозефиной, и подыскивал себе молодую и здоровую жену среди дочерей и сестер европейских правителей. А породниться с русским императором – это было бы для Бонапарта и вовсе пределом мечтаний! Это объединило бы две могущественнейшие империи в одну несокрушимую силу, которая могла править Европой и Азией. Впрочем, до настоящего сватовства дело не дошло. Наполеон только намекнул о своих намерениях Александру, а российский император сообщил об этом матери и сестре… И встретил от Екатерины Павловны отпор даже более яростный, чем сам он дал ей, когда она мечтала выйти замуж за австрийского императора.

Графиня Шуазель-Гуфье в своих «Воспоминаниях» писала: «Александр был не прочь согласиться на этот брак, но встретил такую сильную оппозицию со стороны императрицы Марии Федоровны и самой молодой великой княжны, что должен был им уступить. Обе они были женщины с характером… Наполеону пришлось первый раз со времени своего возвышения получить отказ. Это была для него первая измена Фортуны».

Фрейлина Мария Муханова в своих записках утверждает следующее: «Император Наполеон сватался за великую княжну Екатерину Павловну… Великая Княжна сказала моему отцу: „я скорее пойду замуж за последнего русскаго истопника, чем за этого корсиканца“…»

Впрочем, словам фрейлины вряд ли можно полностью доверять из-за их неточности: в конце концов, Наполеон ведь не сватался за Екатерину Павловну, а только сообщил о своем интересе к ее персоне!

Но вот воспоминания Роксаны Эдлинг, особы разумной и надежной: «После Тильзитского мира Наполеон предложил бы ей свою руку, если бы его сколько-нибудь обнадежили в успехе такого предложения. Государь догадался о том и предупредил сестру; но она была слишком горда, чтобы стать на место Жозефины, поспешила заявить, что ее намерение никогда не покидать родины, и тотчас же приняла предложение герцога Ольденбургского, к которому до того времени относилась с пренебрежением. Этот брак всех удивил. По родству он противоречил уставам церкви, так как они были между собою двоюродные. Наружность герцога не представляла ничего привлекательного, но он был честный человек в полном смысле слова. Екатерина Павловна имела благоразумие удовольствоваться им, и по природной своей живости вскоре привязалась к мужу со всем пылом страсти…»

Екатерина Павловна могла бы стать женой Наполеона и императрицей Франции, но вышла замуж за своего двоюродного брата Георга-Фридриха-Петра Ольденбургского. Он был младшим сыном герцога Петра Ольденбургского и принцессы Фредерики Вюртембергской – еще одной родной сестры Марии Федоровны. Не имея ни земли, ни надежды на корону, он служил в России, как служили многие другие «бедные родственники» царствующих особ. Для Георга Ольденбургского этот брак был невозможной удачей. Для Екатерины Павловны – мезальянсом. Однако же мезальянс позволял избежать сразу двух несчастий: сватовства со стороны Наполеона и необходимости после замужества покинуть Россию… И посему Екатерина Павловна пошла на эту жертву, а мать радостно ее поддержала.

Принц Георг Ольденбургский во всех отношениях был не парой для блистательной Екатерины Павловны. Его внешнюю непривлекательность отмечали самые разные люди. Императрица Елизавета Алексеевна писала о женихе ненавистной золовки: «Его внешность малоприятна, при первом впечатлении даже чрезвычайно неприятна, хотя русский мундир его несколько приукрасил; зато все очень хвалят его характер. Он образован, имеет собственное мнение, и, кроме того, между ними обоими явная симпатия, что является решающим в браке. Я бы никогда не поверила, что он может возбудить любовь, но великая княжна уверяет, что как супруг он нравится ей, а внешность не играет для нее никакой роли. Я нахожу это очень разумным». Французский посланник граф де Коленкур сообщал: «Принц мал ростом, некрасив, худ, весь в прыщах и говорит невнятно».