Милые обманщицы. Грешные - Шепард Сара - Страница 10

Миссис Хастингс отпила большой глоток латте из стакана Starbucks и объяснила:

– Нам сообщили об этом, когда мы беседовали с Эпплтоном.

Спенсер замерла. Значит, родители уже находились здесь?

– Насчет меня?

– Нет, – строго ответила миссис Хастингс.

Спенсер громко шмыгнула носом. Мама закрыла сумочку и встала. Отец поднялся следом и посмотрел на часы:

– Мне пора возвращаться.

Девушка ощутила острую боль. Ей хотелось одного: чтобы родители утешили ее. Но вот уже несколько месяцев они держались с ней холодно, а все из-за скандала с «Золотой орхидеей». Мама и отец знали, что Спенсер присвоила работу Мелиссы, но хотели, чтобы она утаила этот факт и приняла награду. Хотя теперь в этом не признаются. Когда Спенсер открыла правду, они сделали вид, будто шокированы поступком дочери.

– Мама? – надтреснутым голосом произнесла она. – Папа? Пожалуйста… задержитесь еще на несколько минут?

Ее мать помедлила с минуту, и у Спенсер радостно сжалось сердце. Но потом миссис Хастингс повязала на шее кашемировый шарф, взяла за руку мистера Хастингса и направилась к выходу, оставив дочь в одиночестве.

5

Смена караула

В понедельник во время обеденного перерыва Ханна прогулочным шагом шла по коридору корпуса ремесел и искусств к кабинету современных материалов. Своей внешностью она была довольна, а нет ничего приятнее, чем начинать новый семестр с осознанием того, что ты потрясающе выглядишь. За зимние каникулы девушка похудела на два с лишним килограмма, и волосы ее сияли – благодаря интенсивному применению бальзама на основе эфирного масла иланг-иланга, оплаченного кредитной картой отца, которой она пользовалась лишь в исключительных случаях. Стоявшая у шкафчиков компания парней в свитерах с эмблемой школьной хоккейной команды с вожделением таращилась на нее, когда она проходила мимо. Один из них даже свистнул вслед.

«Знай наших», – усмехнулась Ханна, помахав им рукой. Она по-прежнему приковывала к себе взгляды.

Да, бывали моменты, когда она сомневалась в собственной неотразимости, в том, что земля вращается вокруг нее. Вот и сейчас: обеденный перерыв в школе – это время, предназначенное для того, чтобы на других посмотреть и себя показать, но Ханна не знала, куда ей податься. Она рассчитывала, что будет обедать с Лукасом, но тот задерживался на занятии по риторике. В былые времена они сидели бы с Моной в «Заряде бодрости» и потягивали американо, критикуя сумочки и обувь других девушек. Потом, доев йогурты и допив воду, отправились бы в корпус английского языка и литературы, зашли в туалет и, заняв самые лучшие места перед зеркалом, принялись бы приводить в порядок свой макияж. Но сегодня она избегала и кафетерия, и женского туалета в английском корпусе. Как-то неловко сидеть за столиком в одиночестве, а с макияжем у нее все в порядке – нечего подправлять.

Вздохнув, Ханна с завистью посмотрела на группу счастливых девчонок, направлявшихся в «Заряд бодрости». Жаль, что она не может побыть в их компании хотя бы несколько минут. Но таковы уж были издержки ее дружбы с Моной, исключавшей тесное общение с кем-то еще. И теперь Ханна не могла избавиться от мучительного ощущения, что в глазах всей школы она – Девушка, Которую Пыталась Убить Ее Лучшая Подруга.

– Ханна! – окликнул ее чей-то голос. – Подожди!

Она остановилась и, прищурившись, разглядела высокую худенькую фигурку, махавшую ей из дальнего конца коридора. Во рту сразу стало кисло. Кейт.

До чего же противно видеть ее в форме роузвудской частной школы – синем блейзере и клетчатой юбке. Ханна хотела броситься в противоположную сторону, но Кейт приближалась к ней с головокружительной быстротой, проворно лавируя между школьниками, хотя на ногах у нее были сапоги на высоченном каблуке. Лицо у Кейт было искреннее и жизнерадостное, как у персонажа диснеевского мультфильма, а дыхание – свежее, будто она сжевала восемь пластинок «Листерина»[11] подряд.

– Я тебя всюду ищу!

– Угу, – буркнула Ханна, выискивая взглядом хоть кого-нибудь, кто мог бы прервать их разговор. Она надеялась, что поблизости окажется остроумный Майк Монтгомери или хотя бы не в меру стыдливый девственник Шон Эккард, ее бывший парень, но увидела в коридоре лишь членов школьного хора, которые внезапно начали исполнять григорианский хорал. Придурки. Потом краем глаза она заметила, как из-за угла появилась высокая красивая девушка с иссиня-черными волосами в больших темных очках Gucci. Рядом с ней семенил золотистый ретривер, ее пес-поводырь.

Дженна Кавано.

Ханна невольно поежилась. Она столького не знала о Дженне. Та дружила с Моной, и в тот вечер, когда Дженна ослепла, Мона приходила к ней домой. А значит, все то время, что Мона притворялась лучшей подругой Ханны, она была прекрасно осведомлена, что Дженна пострадала по их вине, пусть и случайно. У Ханны это просто в голове не укладывалось. Мона часами торчала у нее дома, на весенние каникулы они вместе ездили на Карибы, вместе ходили по магазинам и посещали спа-салоны… и ни разу Ханна не заподозрила, что фейерверк, ослепивший Дженну, оставил ожоги и на теле Моны.

– Какие у тебя планы на обеденный перерыв? – звонко спросила Кейт, так что Ханна чуть не подпрыгнула на месте. – Может, проведешь для меня экскурсию?

– Я занята, – надменно ответила Ханна, трогаясь с места. Черт бы побрал отца с его требованием относиться к Кейт «как к члену семьи». – Иди в канцелярию, скажи, что заблудилась, и тебе, я уверена, охотно нарисуют карту.

С этими словами она попыталась обойти Кейт, но та не отставала. Ханну обдало ароматом персикового геля для душа, которым пользовалась Кейт. И она решила, что запах, имитирующий аромат персика, для нее самый ненавистный на свете.

– Может, по кофейку? – не сдавалась Кейт. – Я угощаю.

Ханна прищурила глаза. Должно быть, Кейт полная идиотка, если думает, что сумеет завоевать расположение Ханны, целуя ее в задницу. Мона, когда они подружились в начале восьмого класса, тоже перед ней пресмыкалась – и вот что из этого вышло. Хотя с лица Кейт не сходило раздражающе дружелюбное выражение, было ясно, что она не отстанет. Внезапно еще одна мысль посетила Ханну: если она будет постоянно отталкивать Кейт, та, чего доброго, опять ее подставит, как тогда в Le Bec-Fin.

Шумно вздохнув, она откинула назад волосы.

– Ладно.

Они вернулись в «Заряд бодрости», благо отошли от него всего на два шага. Из стереопроигрывателя звучала песня Panic! At the Disco, работали обе кофе-машины, за столиками было полно школьников. В одном углу устроили собрание члены драмкружка, обсуждавшие пробы на роли в постановке «Гамлета». Ханна слышала, что теперь, когда Спенсер Хастингс запретили играть в спектакле, на роль Офелии прочили талантливую десятиклассницу по имени Нора. Несколько девочек помладше пялились на старое объявление о Роузвудском Преследователе, который не давал о себе знать с тех пор, как был разоблачен Аноним, – полиция полагала, что им, скорей всего, была Мона. Несколько членов футбольной команды стояли возле компьютера. Ханне казалось, что они взглядами прожигают ей спину. Она собралась было помахать им рукой и увидела, что таращатся они вовсе не на нее, а на симпатичную стройную Кейт с упругой попкой и грудью третьего размера.

Они встали в очередь, Кейт принялась изучать меню. Ханна услышала громкий шепот, доносившийся с другого конца зала, и резко обернулась. На нее смотрели два ее давних злейших врага, Наоми Зиглер и Райли Вулф, занимавшие столик на четверых, за которым раньше любили сидеть Ханна с Моной.

– Привет, Ханна, – насмешливым тоном окликнула ее Наоми, помахав в знак приветствия. На каникулах она сделала себе короткую взъерошенную стрижку в стиле Эджинесс Дейн. Но с коронной прической супермодели ее голова стала похожа на булавочную головку.

Райли – ее медные волосы были собраны в тугой узел на затылке, как у балерины, – тоже ей помахала. Она смотрела на зигзагообразный шрам на подбородке Ханны.