Ва-банк (ЛП) - Барнс Дженнифер Линн - Страница 35

Единственным, что запретил заказывать Джадд, стало шампанское.

Пока мы ждали еду, я отправилась принять душ. Кажется, я прошла миллион миль с тех пор, как сегодня утром Слоан объяснила мне значение дат. Душ мне поможет. Если повезет, он успокоит меня настолько, чтобы я смогла по-настоящему думать.

Когда я только присоединилась к программе, мы работали над закрытыми делами и почти ничего не знали о том, над чем работали наши кураторы. Прошло три месяца с тех пор, как это изменилось, и мы успели поработать над полудюжиной открытых дел. Первое мы раскрыли меньше, чем за три дня. Второе — даже быстрее. Третье дело заняло почти неделю, но это…

Столько деталей. Чем дольше тянулось дело, тем большим количеством информации переполнялся мой мозг. Профиль Н.О. изменялся с каждым убийством, а теперь, когда стало известно, что мы имеем дело с человеком, убивавшим не впервые, мой мозг и вовсе работал со скоростью света. Прочитанные мною файлы. Просмотренные записи допросов.

Собственные впечатления.

Самое сложное в работе профайлера — понять, какая информация не имеет значения. Было ли важно то, что Бо и Тори жили в приёмных семьях? А что насчёт того, как Аарон одновременно злится на своего отца и подчиняется ему? Назойливое ощущение, что с ассистентом Томаса Уэсли что-то не так? Выпивка, которую профессор заказал, но так и не выпил?

Даже теперь, когда стоило думать только о подозреваемых старше тридцати, я не могла отключить часть моего мозга, думавшую обо всех, кто был хоть как-то причастен к делу и постоянно искавшую ответы.

Я не могла отделаться от чувства, что я что-то упускаю. Хотя, будучи профайлером, я всегда чувствовала себя так, словно что-то упускаю, пока мы не раскрывали дело. Пока убийства не прекращались — и не просто на день, два или три.

Навсегда.

Шум, с которым капли воды ударялись о ванную, был ритмичным и успокаивающим. Я проскользнула под поток воды, позволяя ему унести мои мысли прочь. Вдох. Выдох. Я повернулась, изгибая шею и позволяя воде намочить мои волосы, а затем и моё лицо. На несколько блаженных минут мои мысли умолкли — но они никогда не замолкали надолго.

Двадцать первое июня. Вот, к чему возвращались мои мысли, когда я не пыталась заставить себя думать о чём-то другом. Гримёрка моей матери. Кровь на моих руках. Кровь на стенах.

— Танцуй, Кэсси.

Я могла оторваться. Могла отвлечься. Могла сосредоточиться на нынешнем деле, забывая обо всём остальном — но всё же мои воспоминания, мои страхи и давящая уверенность насчёт скелета в могиле на грунтовой дороге никуда не исчезали, они поджидали меня, под самой поверхностью.

Мои сны были тому доказательством.

Двадцать первое июня, — снова подумала я. Я вспомнила, как стояла перед календарями, нарисованными Слоан, прижимая ладонь к этой дате. Ни одной даты Фибоначчи в июне.

И всё же, я не могла отделаться от этой мысли. Двадцать первое июня.

Почему я думала об этом? Не о моей матери — тут всё было понятно — но о дате? Я представила, что стою перед календарём, просматривая один месяц за другим. Несколько дат в апреле и всего две в мае. И ни одной в июне.

Вдох застрял у меня в горле. Мои руки сами с собой потянулись вперед, выключая душ. Я вышла из ванной, едва вспомнив обернуть вокруг себя полотенце по пути в нашу спальню.

Я подошла к стене, где на полке были расставлены стеклянные статуэтки — от больших к маленьким. Я пропустила листы бумаги изображающие январь, февраль, март и апрель.

Две даты в мае.

— Пятое мая, — вслух произнесла я, чувствуя, как каждый дюйм моего тела напрягается. — И восьмое.

В этом году шесть лет, — сказал мне Джадд. Но он сказал мне кое-что ещё. Он сказал мне дату смерти Скарлетт. Восьмое мая.

Я не помню, как шла на кухню, но вдруг я оказалась там, в одном полотенце, вода стекала на пол.

Взгляд Майкла метнулся к моему лицу. Дин замер. Даже Лия почувствовала, что сейчас не время шутить насчёт отсутствия на мне одежды.

— Джадд, — произнесла я.

— Всё в порядке, Кэсси? — он стоял у кухонного стола, разгадывая кроссворд.

Я думала лишь о том, что он должен ответить «нет». Когда я спрошу, Джадд должен ответить «нет».

— Н.О. убивший Скарлетт, — произнесла я. — Найтшэйд. Скольких человек он убил? — вдруг я отдаленно осознала, что на этот вопрос нельзя ответить словами «да» или «нет».

Выражение лица Джадда изменилось, всего на миг. Я подумала, что он откажется отвечать, но он не стал.

— Насколько нам известно, — хрипло произнёс он, — он убил девятерых.

Ты

Сосчитать можно всё. Всему, кроме истинной бесконечности приходит конец.

Без ножа ты можешь лишь легким прикосновением ощутить узор под поверхностью своей рубашки.

Ты чувствуешь порезы под тканью, обещание, вырезанное тобой на собственной коже.

По кругу. Снизу и сверху. Слева и справа.

Семь плюс два равняется девяти.

Девять — твоё число. А Девятка — это то, чем тебе предназначено стать.

ГЛАВА 39

Большинство серийных убийц не могут вот так просто остановиться.

Об этом мне рассказала агент Стерлинг. Я знала, что тогда она думала об Н.О. убившем Скарлетт Хокинс.

Но я не знала, что Скарлетт была девятой жертвой Найтшэйда.

Джадд замер, глядя на и сквозь меня, а я пыталась вспомнить всё, что я знала о смерти его дочери. Бриггс и Стерлинг были назначены на дело Найтшэйда вскоре после ареста отца Дина. Они бросили все силы на поимку убийцы. А в ответ, он пришел за ними.

Он убил их подругу, члена их команды — ту, кто никогда не должен был оказаться на передовой — в её собственной лаборатории.

Они так и не поймали его. Я не могла остановить слова, снова и снова вертящиеся в моём мозгу. А большинство серийных убийц не могут вот так просто остановиться.

Нью-Йорк, одиннадцать лет назад.

Округ Колумбия, пять с половиной.

А теперь Вегас.

Дин подошел к Джадду. Ни один из них не произнёс ни слова. Я видела в них тень мужчины, потерявшего свою дочь и двенадцатилетнего мальчика, забывшего о скорби ради спасения.

— Мы должны просмотреть даты остальных убийств Найтшэйда, — когда Дин наконец заговорил, в его голосе не было утешения. Джадд был не из тех, кого стоило утешать.

Ты не хочешь утешения. И никогда не хотел. Ты хочешь найти мужчину, убившего твою дочь, и хочешь его смерти.

Я понимала это, лучше многих.

— Ничего не нужно просматривать, — резко произнёс Джадд. — Я знаю даты, — его подбородок едва заметно дёрнулся, он поджал губы. — Четвёртое марта. Пятое марта. Двадцать первое марта, — в его голосе слышался морской флот, словно он зачитывал список погибших товарищей. — Второе апреля. Четвёртое апреля.

— Стоп, — Слоан подошла к нему и взяла его за руку. — Джадд, — сказала она, глядя на него полными заботы глазами, — вы можете остановиться.

Но он не мог.

— Пятое апреля. Двадцать третье апреля. Пятое мая, — он сглотнул, и, не смотря на то, что его лицо напряглось, я видела, что в его глазах поблёскивают слёзы. — Восьмое мая.

Мускулы рук Джадда напряглись. На какой-то миг мне показалось, что он оттолкнёт Слоан, но вместо этого он сжал её ладонь в своей.

— Даты совпадают? — спросил он у неё.

Слоан кивнула, а стоило ей это сделать, она не могла остановиться, кивая снова и снова.

— Лучше бы они не совпали, — яростно сказала она. — Лучше бы я не нашла их. Лучше бы…

— Не надо, — резко прервал её Джадд. — Никогда не извиняйся за то, кто ты.

Он ласково отпустил её руку. Затем он посмотрел на всех нас, одного за другим.

— Я должен сказать Ронни и Бриггсу, — сказал он. — Лично.

— Идите, — Лия ответила прежде, чем я успела открыть рот. — С нами всё будет в порядке, — Лия редко говорила такими короткими предложениями. Выражение на её лице напомнило мне о том, что Джадд забоится о Лие с тех пор, как ей было тринадцать.