Николай Константинович Старшинов родился в 1924 году в Москве в семье служащего. В Москве прошли его детские и юношеские годы. После окончания школы в 1942 году он в армии: сначала в пехотном училище, затем старший сержант Старшинов — помощник командира пулеметного взвода. В 1943 году в бою под Спас-Деменском тяжело ранен и уволен из армии как инвалид войны. Награжден медалью «За боевые заслуги». Стихи начал писать на фронте.

После войны закончил Литературный институт имени Горького.

Первая книга стихов «Друзьям» вышла в 1950 году.

Я был когда-то ротным запевалой…

Я был когда-то ротным запевалой,

В давным-давно прошедшие года…

Вот мы с учений топаем, бывало,

А с неба хлещет ведрами вода.

И нет конца раздрызганной дороге.

Густую глину месят сапоги.

И кажется — свинцом налиты ноги,

Отяжелели руки и мозги.

А что поделать? Обратишься к другу,

Но он твердит одно: — Не отставай!.. —

И вдруг наш старшина на всю округу

Как гаркнет: — Эй, Старшинов, запевай!

А у меня ни голоса, ни слуха

И нет, и не бывало никогда.

Но я упрямо собираюсь с духом,

Пою… А голос слаб мой, вот беда!

Но тишина за мною раскололась

От хриплых баритонов и басов.

О, как могуч и как красив мой голос,

Помноженный на сотню голосов.

И пусть еще не скоро до привала,

Но легче нам шагается в строю…

Я был когда-то ротным запевалой,

Да и теперь я изредка пою.

1957

«…Вокруг наступила тишина…» (А. Родимцев)

…Вокруг наступила тишина. Только изнутри здания доносилась стрельба и взрывы гранат…

Ночной бой в здании — самый тяжелый бой. Мне он знаком по боям в Университетском городке в Мадриде. Здесь нет понятия — передний край, фронт, тыл, фланги. Противник здесь может быть всюду — этажом выше, ниже, вокруг. Здесь, как нигде, в тесном единении уживается рукопашная схватка с огнем. Чутье, находчивость, смелость, скорее, дерзость решают исход боя. Шорох? Чье-то дыхание в кромешном мраке? Кто там? Свой? Чужой? Как узнать? Окликнуть? А вдруг в ответ раздастся очередь из автомата? Самому стрелять? А может, там свой? Что под ногами? Скользящие осколки стекла? Разломанные стулья? Веревки? Провода? Труп? А может, притаившийся враг? Решай быстро! Быть может, на решение отпущено вот это мгновение, быть может, десятая доля секунды отделяет от бесшумного броска чужой гранаты или удара ножом…

…Но вот и рассвет. Над крышей взвилась сигнальная зеленая ракета: здание наше. А сколько их еще перед нами!..

(Из воспоминаний дважды Героя Советского Союза генерал-полковника А. Родимцева)

«Ракет зеленые огни…»

Ракет зеленые огни

По бледным лицам полоснули.

Пониже голову пригни

И, как шальной, не лезь под пули.

Приказ: «Вперед!»

Команда: «Встать!»

Опять товарища бужу я.

А кто-то звал родную мать,

А кто-то вспоминал — чужую.

Когда, нарушив забытье,

Орудия заголосили,

Никто не крикнул:

«За Россию!..»

А шли и гибли

За нее.

1944

Сушь

Марля с ватой к ноге прилипла,

Кровь на ней проступает ржой. —

Помогите! — зову я хрипло.

Голос мой звучит как чужой.

Сушь — в залитом солнцем овраге.

Сухота в раскаленном рту.

Пить хочу! И ни капли в фляге.

Жить хочу! И невмоготу.

Ни ребят и ни санитара.

Но ползу я, пока живу…

Вот добрался до краснотала

И уткнулся лицом в траву.

Все забыто — боль и забота,

Злая жажда и чертов зной…

Но уже неизвестный кто-то

Наклоняется надо мной.

Чем-то режет мои обмотки

И присохшую марлю рвет.

Флягу — в губы:

— Глотни, брат, водки,

И до свадьбы все заживет!

1943

Солдатская мать

Она поседела в разлуке

За годы великой войны.

Ее терпеливые руки

Огнем и трудом крещены.

В те годы пришлось ей несладко

Ушла вся семья воевать,

А дома она —

И солдатка

И наша солдатская мать.

Но беды она выносила,

Не хмуря высоких бровей.

Пахала она и косила

За мужа,

За старшего сына,

За младших своих сыновей.

И верил я снова и снова,

Что в каждом конверте найду

Ее материнское слово,

Ее сокровенное:

«Жду!»

Я знал в эти годы крутые,

Что каждую строчку письма

С ней вместе писала Россия,

Россия,

Россия сама!

1945

Над Непрядвой

Неправда, это все неправда,

Не высохла, не заросла —

Она течет, моя Непрядва,

Как шесть веков назад текла,

Когда над нею, меч сжимая,

Стоял Димитрий и смотрел,

Как двигались полки Мамая

Под непрерывный посвист стрел…

Здесь были и другие реки,

Но где же их живая синь?

Они повысохли навеки.

И не воскреснуть им.

Аминь!

Их именам не повториться,

Им не вернуть былой почет…

А Дон по-прежнему струится,

А вот Непрядва все течет.

Она, конечно, стала ýже,

И глубина ее не та.

Но и доселе воду кружат

Ее святые омута.

Видать, не только ливни-грозы,

Ключи и талые снега —

Ее питали пот и слезы,

И наша кровь, и кровь врага…

Она не станет полноводней.

Но вот и я над ней стою

И сам прошу: прими сегодня

Еще одну слезу —

Мою.

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Строки, добытые в боях - Окуджава Булат Шалвович - Страница 30