Советская фантастика 20—40-х годов (антология) - Грин Александр Степанович - Страница 3

«Что представляла из себя Земля в 2017 году?» Отвечая, писатель дает свое понимание устройства жизни на Земле через сто лет. По его мнению, существовало одно начало: конгресс, решающий «все вопросы, касающиеся человечества», то есть нечто подобное ООН, только на более совершенном уровне. Войны стали невозможны. Конфликты решались мирно. Армии почти нет. «Довольно счастливые условия» повысили рождаемость, и население «утроилось». Экономика «достигла значительного успеха». С помощью дирижаблей и аэропланов решали транспортные проблемы. Мирно шествовало человечество по пути прогресса. Однако быстрый рост населения заставлял задумываться всех мыслящих людей)} правителей.

Идеи о возможности технического завоевания и использования мировых пустынь носились давно — еще более ста лет тому назад… Но эти идеи были почти забыты, и только наша компания ученых их воскресила и отчасти осуществила». Так заключил автор главу повести.

Как видим, социально — историческая мысль К. Циолковского на рубеже двух эпох была достаточно оптимистична. И пусть художественные достоинства произведения были «на уровне Чехова в науке», а не в литературе, стало очевидным, что создан прочный мост от стихийной мечты к точным расчетам. А это, в свою очередь, означало, что у фантастики появилась твердая научная основа, опираясь на которую можно и нужно исследовать в художественной форме самые серьезные, самые злободневные естественнонаучные и социальные проблемы.

Герои повести Циолковского действуют в космосе. Они оторваны от событий, происходящих на далекой Земле. Между тем «состояние человечества в 2017 году», как мы понимаем, не изменилось само собой. Единственно возможный путь к этому идеалу, которого не коснулся автор «Вне Земли», — это острейшая социальная борьба, схватка не на жизнь, а на смерть. События в стране со всей очевидностью подтверждали, сколь тернист путь восхождения к мечте. Поэтому не случайно, что фантастика еще смелее вступает в острейшие сражения за идеал.

О будущем прекрасном, справедливом мире Гонгури мечтает юный Гелий — герой повести В. Итина «Открытие Риэля». Он заточен в тюрьме белогвардейцами Колчака вместе с другим «государственным преступником» — старым врачом Митчем. Узников обвинили в большевизме и приговорили к расстрелу.

Врач Митч, участник революции 1905 года, жил в Америке. После Октября вернулся в Россию. Шестнадцатилетний Гелий — солдат Красной Армии. «…Хаос первоначальной власти. Сражения. Коммунистические отряды, скрывшиеся в тайге. Санитарная повозка под шкурой медведя. Ремень винтовки, прилипшей к плечу Гелия… В декабре их окружили. Несколько человек, по обычаю бандитских войн, были доставлены живьем… Это — они…»

Зрелое поколение первой русской революции встречается с юностью Октября в трагической ситуации. Но если Митч уже ничего не ждет от будущего и покорен, то Гелий страстно желает хоть на мгновение оказаться в «стране счастливых», за которую сознательно пойдет на смерть. Он даже говорит об этом стихами Митчу:

И просит усыпить его, чтобы побывать хоть во сне «в мире более совершенном». Во сне он перевоплощается в жителя далекой планеты — ученого Риэля. Перед взором проходят картины прекрасного, справедливого мира Гонгури…

Шел «1920 год после революции». В этом мире «вишни величиной с яблоко и персики величиной с арбуз». Он делился на страны по плодам их растений. Эта планета — сад с красивыми городами и совершенной техникой, позволяющей людям путешествовать на другие планеты, даже на последнюю планету перед солнцем — Паон. На ней жили не менее прекрасные люди: Везилет, Марг, Нолла, Пейрироль. Здесь герой встретил «свою Гонгури», девушку с «рубиновым» сердцем, его мечту. Вдохновение толкнуло Риэля на отчаянную мысль — «овладеть мельчайшими лучами энергии, претворить их в подобные им, видимые, световые волны и собственными глазами посмотреть, из чего состоит мир». Он открыл особое вещество — онтэ и тем самым помог людям освободиться от законов тяготения.

Гонгури говорит Риэлю: «Забудь о своем сне, о своей страшной земле, Риэль, — длилась далекая речь. — Утром мы полетим с тобой вместе в поля, где растут лилии долин, и в рощу Лоа. Мы будем смотреть на радугу в брызгах водопада и ловить голубых птиц. Потом мы войдем в мой корабль и улетим на острова Южного океана. Там, я знаю, в пустыне, есть одинокий атолл. Мы будем там одни. Долго…»

Риэль согласен, но когда Гонгури вдруг сообщает, что не может взять его с собой, потому что «он убил себя», сон исчезает. Разум Гелия восстает против мысли о своей напрасно загубленной юной жизни. Он покидает страну Гонгури и лишь жалеет, что «забыл такие простые вещи: как изготовляется онтэит, электрическое оружие? Я мог бы расплавить засовы, уничтожить тюремщиков, освободить человечество».

Заметим — «освободить человечество». Так с оптимизмом думал Гелий в тюрьме за час — другой до расстрела. Он совсем не завидовал Митчу, которого опознал советник американской миссии Мередит и, кажется, спас от гибели. Американцу «обещали показать ту породу существ, что во всех журналах изображается в виде орангутангов…», но он увидел в камере людей, не только назвавших его по имени на родном английском языке, но и с достоинством отнесшихся к предложению об освобождении.

Враги остались верными себе. Они решили «умело вывести красных в расход». Конвойные вели Гелия по красному бору к Красному Яру, среди ирисов, сараны и красных незнакомых цветов и потом, остановившись, «осторожно защелкали затворами и зашептались». Гелий погиб с мыслью о Гонгури, с верой в счастье людей.

Тесное переплетение фантастики с злободневной действительностью закономерно. Судьба Гелия, рядового солдата революции, была характерна для молодежи того времени, особенно комсомольцев. Многие из них искренне верили в восстание против мировой буржуазии буквально завтра, в крайнем случае на следующий день…

Молодой В. Итин, возможно, однополчанин Гелия, относился к поколению революционных романтиков, но в сражениях с белогвардейцами в Сибири писатель начал осознавать, что «последним и решительным боем безногого спрута капитализма» не уничтожить. Надо строить новый мир своими руками. Этим объяснялось стремление В. Итина соотнести философский образ будущего — коммунизма с борьбой за него в настоящем.

Торжество мира славит в своем творчестве другой писатель молодого поколения революции, Андрей Платонов. Солдат Гелий сражается до последней возможности. Герои А. Платонова — фанатики труда. Сам писатель был очень трудолюбивым и разносторонним человеком. Высоко ценил в людях энтузиазм преобразований, способность идти впереди, универсальный интеллект. Обращение А. Платонова к фантастике в начале своего творчества очень понятно. Ему хотелось показать идеал трудолюбивого социалистического человека.

Рассказ «Потомки Солнца» — составная часть фантастической трилогии, в которую вошли также рассказ «Лунная бомба» и повесть «Эфирный тракт».

Инженер Вогулов «был когда — то нежным, печальным ребенком, любящим мать, родные плетни, и поле, и небо над всеми ими». Его влекла «песня звезд», он видел «чистые, голубые, радостные сны», рос и набирался сил.

И ничто, казалось, не нарушало покойного течения жизни, если бы не «великая эпоха электричества» и начавшаяся «перестройка земного шара». Руководителем этой перестройки «мировое совещание рабочих масс» назначило инженера Вогулова, «седого согнутого человека с блестящими всевидящими глазами, того самого нежного мальчика».

Согласно разработанному Вогуловым плану изменили климат на Земле. Затем с помощью специально изобретенного ультрасвета начали менять облик Земли. «Безумие работы охватило человечество», но ее становилось больше, «открывался океан труда». И тогда Вогулов пришел к мысли об изменении не только Земли, но и «миров»… Вогулов решил «родить для себя сатану сознания, дьявола мысли» и убить в себе все человеческое.