Шесть месяцев спустя (ЛП) - Ричардс Натали - Страница 49

— Мне не хочется узнать что-то ещё об Адаме, Хлоя, и правда в том, что и тебе это не нужно. Ты хоть представляешь, насколько безоблачно теперь твоё будущее? Ты хоть представляешь, какие возможности тебе доступны?

Я округляю глаза, прислоняясь к стене.

— Да, пап, представляю. Знаю, потому что у меня есть родитель, который пилит меня важностью моего будущего каждую минуту, каждый день на протяжении последних семнадцати лет. — Затем я симулирую испуганный вздох. — Ох, посмотри! Теперь у меня двое таких родителей.

Он опускает взгляд, очевидно задетый. Боже, что со мной не так? Что, чёрт возьми, я делаю? Чувствую себя как верёвка, скрученная в несколько узлов, как выжатый лимон.

— Прости. Я уже не понимаю, что со мной не так.

— Почему ты так уверена, что с тобой что-то не так? У тебя открытые приглашения практически в любой колледж, который ты хочешь, а родители готовы за него платить. Как это может казаться мрачной перспективой?

— Она не мрачная. Но иногда всё это кажется нереальным. Я даже не понимаю, кто я или чего хочу, пап. Я не могу просто взять и прыгнуть высоко, потому что я потрясающая ученица. Для меня это гораздо больше.

Слова вылетают из моего рта, и я чувствую себя сильнее от того, что произнесла их.

Прежде чем он успевает что-то ответить, открывается входная дверь.

— Привет! Ребята?

— На кухне! — Папа вытирает руки кухонным полотенцем и ставит сковородку в раковину.

Заходит мама, на ней серый пиджак и улыбка в сто киловатт. Что-то случилось. Я могла бы ожидать от неё ледяного взгляда, но она предназначает свою улыбку и мне, хотя и довольно натянутую.

— Привет, — говорю я. — Я правда очень сожалею о том письме. Знаю, оно было...

Мама поднимает бровь, заполняя мою паузу.

— Драматичным? Жестоким? Разрушающим моё доверие к тебе?

— Наверное, всего понемножку, — признаюсь я, выдыхая. — Прости. Я виновата.

Она смотрит на меня, и я чувствую, что она едва сдерживает себя, чтобы начать копаться во мне. На этот раз, думаю, я заслужила это. Именно поэтому, когда она качает головой, я чувствую, как будто меня ударили подушкой.

— Мы отложим этот разговор. Тебе пришла почта. — Она держит конверты вне пределов моей досягаемости, и на её губы возвращается широкая улыбка. — Но прежде чем ты откроешь их, я хочу, чтобы ты знала, что у нас есть ещё очень много вопросов, которые нужно обсудить, и я всё ещё очень зла.

— Ты выглядишь взбешённой, — соглашаюсь я. Тяжело принимать её в серьёз, когда она выглядит так, будто вот-вот запляшет и споёт.

— Прекрасно. Открой их.

Я просматриваю обратные адреса на конвертах, когда она протягивает их мне. Нотр-Дамм и Колумбия. Письма из колледжей. Из крупных колледжей. Из двух самых уважаемых и обсуждаемых университетов во всём мире для тех, кто изучает психологию. Я переворачиваю их, немного ошарашенная тем, что собираюсь сделать.

— Хватит тянуть резину, открывай их! — просит отец. Он никогда не отличался терпением.

Я быстро стреляю в него глазами, а затем одновременно надрываю оба конверта, потянув за слабый конец. Я даже не дышу, пока вытаскиваю письма. Такое чувство, будто эти руки чьи-то ещё. И чьи-то глаза. Чья-то другая жизнь.

И этого человека только что пригласили поступать в Нотр-Дамм и Колумбию.

В оба колледжа.

Что предельно ясно означает, что я в деле.

Я чувствую, как моё тело становится таким лёгким, как будто его наполнили гелием. Цепляюсь за спинку кухонного стула, отчаянно желая ухватиться за что-то, что вернёт меня в «здесь и сейчас».

— Вот и всё, — говорит мама, сияя. — Это начало твоего будущего, Хлоя. Ты сделала это.

Они сжимают меня в объятиях, и мы все начинаем смеяться. Они продолжают повторять это снова и снова. Ты сделала это. Ты сделала это

Кто-то сделал всё это. Не уверена, что это была я.

Смотрю на свою сумку, в которой содержатся разные варианты будущего. Будущее в полицейских залах и судебных разбирательствах. Все эти танцы и смех на кухне резко оборвутся, когда будут проверять наши оценки и успеваемость. Возможно, даже проведут повторные тесты.

В этом другом будущем моим родителям напомнят, кем я являюсь на самом деле.

Глава 27

Я встречаюсь с Адамом в одной улице от офиса доктора Киркпатрик в пять. Он молчит, когда я сажусь в машину, и срывается с места прежде, чем успеваю поцеловать его. Удерживаюсь на краешке кресла, шокированная скоростью.

Такая быстрая езда для него не типична. И такая молчаливость.

Он выглядит бледно и изможденно, вокруг глаз залегли чёрные круги. Уверена, он совсем не спал. Вообще.

— Эй, ты в порядке? — спрашиваю я.

Он не отрывает глаза от дороги. Только кивает и проверяет телефон. Минутой позже он снова проверяет его. И затем ещё раз.

— Ждешь звонка от президента? — спрашиваю я, пытаясь смягчить обстановку.

Он лишь смотрит на меня.

— Следи за временем.

— Хорошо.

Но всё не «хорошо». Что-то серьёзно держит его в напряжении. А у меня нет ни одной долбанной идеи, что это и почему он ведёт себя так. Разве сейчас не я должна быть единственным человеком на взводе?

Сейчас не время для этого. У нас крупная рыба на крючке — чёрт, да это целая белая акула.

Адам заезжает на парковку, а я ищу машину доктора Киркпатрик.

— Вот. Эта. Я уверена, эта её.

— Здесь ещё кто-нибудь работает?

— Администратор, но она уходит после того, как приходит последний пациент за день.

— А что насчёт её последнего пациента?

— Сеанс заканчивается без десяти, так что мы должны успеть. Она, скорее всего, занимается бумажной работой.

Адам паркуется не возле офиса, а через одну улицу, где его машина не будет заметна. Опускаю глаза на бумажную папку в своих дрожащих руках и желаю не быть такой безропотной.

Я должна была позвонить в полицию. Чёрт, что, если она позвонит в полицию?

Отталкиваю эти мысли и следую за Адамом в офис. Звук электрического звонка на входной двери вызывает во мне всплеск адреналина.

— Доктор Киркпатрик? — зовет Адам.

Тишина. Я прочищаю горло и машу рукой перед потрескавшейся дверью в офис. Мы подходим ближе, но всё ещё не слышим ни звука. Мне это не нравится. От тишины покалывает пальцы и шею. Я начинаю дрожать, хотя мне и не холодно.

— Доктор Киркпатрик? — Адам стучит в дверь, и она со стоном приоткрывается под его ударами. Он толкает появившийся зазор и захлёбывается при вдохе.

— Что там? — Встаю впереди него, чтобы увидеть.

Но лучше бы я этого не делала.

Доктор Киркпатрик распростёрта на столе. Гигантская тёмно-красная лужа скопилась под ней, прямо сверху органайзера. Какая-то крошечная, отстранённая часть меня понимает, что это кровь.

А другая вопрошает, может ли это быть чем-то другим. Столько крови означало бы, что она… нет. Это невозможно.

Но она вообще не двигается. Я вдыхаю и чувствую отчётливый медный запах в воздухе. И правда ураганом проносится сквозь меня.

Доктор Киркпатрик мертва.

— О, Боже. — Мой голос надтреснут. Расколот на части. — О, Боже, Адам, нам нужно позвонить 911.

Он не просто испытывает шок и отвращение, как я, а почти впадает в ступор. Как будто не может поверить в то, что видит. И кто может винить его? Потому что никто не поверит в это. Никто не должен видеть это.

На полу перед столом валяется сумка. Как я понимаю, принадлежащая ей. Содержимое раскидано по всему ковру, кошелек явно отсутствует.

Её из-за этого убили? Из-за кошелька? Тошнота накатывает волной, поэтому я отворачиваюсь от этой картины. От тела. Чёрт, это тело.

Что мне делать? Что мне делать?

Отхожу назад, вытаскивая телефон. Внезапно Адам оживает, выхватывая его из моих рук.

— Нет. Кто-то другой должен позвонить туда.