Буря (ЛП) - Сан Аманда - Страница 25

— Томо, — сказала я. — Та записка, что ты дал мне…

Он улыбнулся, все еще касаясь губами моей шеи.

— Ты не одна, — сказал он, слова дрожью прокатывались по моей коже, спускаясь по спине.

— Не в том дело, — сказала я, и он уловил тревогу в моем голосе. Он отстранился, все еще прижимая руки к стене по обе стороны от меня. — Листок меня порезал, — я показала ему царапину на пальце. Такие порезы я уже получала от его рисунков. — Записка вызвала снег прямо в ресторане.

Он недоверчиво смотрел на меня. Он сузил глаза и склонил голову набок.

— Что?

Я коснулась пальцами его челки, убирая ее в сторону, чтобы видеть его глаза.

— Она ожила, Томо.

— Нет, — сказал он. — Не может быть. Я ничего не рисовал, — он отодвинулся от стены и перевел взгляд на туннель улицы, ведущий к дворцу. Я вытащила из кармана промокшую записку и отдала ему. Он развернул листок, одинокая снежинка закружилась на ветру.

— Хитори джа наи йо, — прочитал он вслух, изучая записку. — Но я не писал ничего про снег.

— Не понимаю, — сказала я. — Как может случаться то, чего ты не рисовал? Или это как чернильные крылья, что появлялись у тебя? Чернила теперь творят, что хотят?

— Не на странице, — сказал Томо. Он моргнул, убирая листок с глаз. — Ох.

— Что?

— Любовь, — сказал он, разворачивая листок так, чтобы я видела кандзи.

— Аи, — повторила я. — И?

— Посмотри, из чего состоит иероглиф, — сказал он. — Верхняя часть обозначает коготь, — он обвел эту часть, и облако золотистой пыли слетело со страницы. — Это могло тебя порезать. Затем идет сердце. И посмотри на последнюю часть. Знакомо?

— Это начало кандзи, обозначающего зиму, — сказала я. Этот символ был фундаментом здесь. Конечно. Кандзи тоже были рисунками. Они менялись со временем, но они оставались буквами, что изображались в виде рисунков, пытающихся описать мир. — Английский тоже похож на это, — сказала я. — Все буквы что-то обозначают. Думаю, А напоминает рисунок перевернутой головы быка. И там есть части, похожие на рога.

— Теперь оживают и мои слова, — прошептал Томо. Он скомкал листок и спрятал его в карман. — Как мне сдавать экзамены?

— Давай сначала закончим с тем, за чем мы сюда прибыли, — сказала я. — Ответы в Императорских сокровищах. Так должно быть, иначе Аматэрасу не дала бы их императору Джимму.

Томо кивнул, и мы поспешили по улице к дворцу. Был ли камень Магатама здесь, среди современных зданий и магазинов? Япония была местом контрастов. Древние храмы стояли рядом с игровыми магазинами, а замки — напротив закусочных. Потому никак нельзя было угадать, что возникнет на горизонте в следующий миг.

Императорский дворец появился перед нами, как воплощенная в реальность фантазия. Сначала показалась полная людей дорога, затем ряд деревьев. А потом и стена из камня, окружающая дворец, возникла словно из ниоткуда, она тянулась сколько хватало взгляда. Глубокий ров окружал стену, как было и с замком Сунпу в Шизуоке.

Мы прошли по краю рва к вратам Кикье-мон, что были входом во дворец. Я не могла не подумать, как ров и каменная стена могла защищать от опасности, такой опасности, как другие Ками. От такой опасности, как Томохиро. Мы ведь могли прийти за Магатамой и со злым умыслом.

«А он все еще угроза, — рассмеялся голос в моей голове. — Он будет угрозой, пока ты не убьешь его».

Я покачала головой, прогоняя эту мысль, и заметила, что Томо прижал ладонь ко лбу, словно у него заболела голова.

— Я слышала голос, — сказал я. Звучало безумно, но он понимал, о чем я. Он знал, что голоса реальны, что это чернила.

— Я тоже, — сказал он. — Что тебе сказали?

— Глупые угрозы, — сказала я. — Но я им не верю.

Он кивнул.

— Хорошо. Не слушай их.

— Что тебе сказали? — ров проходил под широким мостом, ведущим к вратам Кикье-мон. Толпа туристов, как японцев, так и иностранцев, стояла там и ожидала начала экскурсии.

— Словно кто-то кричал в моей голове, — сказал он, проводя рукой по медным волосам. — Магатама. Камень нужен мне.

Я коснулась ладонью его руки, и он пожал мои пальцы. Ему было сложно находиться здесь, быть так близко к одному из сокровищ. Быть так близко к судьбе.

Экскурсовод поклонился, забрал наши билеты, и мы прошли за ним в императорский сад с остальными туристами. Он вел нас по дороге, выложенной из камня, огибающей здания. Нам объясняли, чем они были, но так быстро и на японском, что я не могла понять.

Я склонилась к Томо, пока мы шли.

— Какой план? Никто ведь не видел Магатаму, кроме семьи императора и его близких соратников, так? Как мы найдем камень?

Томо тяжело дышал, глаза его сияли.

— Не знаю. Я пытался найти хоть что-нибудь, но, видимо, камень хорошо охраняют.

— Ты не знаешь? — спросила я.

— Может, мы поймем, оказавшись достаточно близко, — сказал Томо. — Не знаю, как, но мне нужно оказаться там, Кэти. Камень зовет меня, — я же ничего подобного не слышала, ничего подозрительного не ощущала.

Дорога огибала деревья и вела к красивому мосту, что пересекал внутренний ров. Розовые и белые кувшинки плавали на поверхности воды, окруженные тысячами зеленых листьев, покрывших ров. Казалось, что по ним можно перейти на другую сторону. Покрытая водорослями каменная стена поднималась из воды под прямым углом, а здание за этой оградой напоминало уменьшенную версию замка Сунпу. Этажи черно-белого цвета воздвигались друг на друге, словно многоярусный торт.

— Фуджими-ягура, — сообщил экскурсовод, а для иностранцев добавил на английском. — Башня с видом на Фудзи.

Томо прижался плечом к моему плечу, голос его был тихим и мрачным.

— Башня не остановит меня. Я заберу то, что принадлежит мне.

— Мы пришли взглянуть на Магатаму, а не украсть, — прошипела я. — Или ты хочешь за решетку?

— Камень принадлежит мне, — сказал он, и я поняла, что что-то идет не так. Я взглянула на его глаза. Они были нормальными, не черными озерами, как я того ожидала. И голос принадлежал ему. Значит, он не потерял контроль. Тогда почему он так говорил?

— Камень принадлежит императору, глупый. Ты — не Тсукиёми, помнишь?

Он посмотрел на меня голодными глазами.

— Ты не понимаешь. Все обретает смысл. Мы должны были попасть сюда. Так мы сможем остановить Такахаши, Кэти. Цель Тсукиёми не уничтожить мир. Его цель — уничтожить Сусаноо.

Я сузила глаза.

— Что? Это звучит бессмысленно.

Туристы направились по деревянному мосту к садам в восточной части, но мы держались от них поодаль.

— Свет Магатамы словно сияет над всем, проясняет все. Это началось не с нас. Как и говорила Икеда, мы — новые воины, но война шла задолго до нас. У нас есть шанс покончить с ней раз и навсегда, прекратить эту вражду.

— Голоса, — сказала я. — Они лгут, помнишь? Не слушай их.

Но он покачал головой.

— В этот раз все иначе. Я знаю. Это не кажется неправильным.

Мост пересекли почти все, и мы последовали за ними. Но, как только мы оказались на другой стороне, Томо схватил меня за руку и потащил по берегу к каменной стене, чтобы нас скрыло основание моста. Я поскальзывалась на камнях, но Томо крепко держал меня за руку. Я коснулась туфлями воды, и из-за ряби на ее поверхности покачнулись листья кувшинок.

— Не самое лучшее время для плавания, — прошептал он.

— С ума сошел! — прошипела я. — Они нас арестуют.

Но они пока что не заметили, что мы отстали. Туристы шли по дороге, что скрывалась за деревьями. Когда они исчезли за поворотом, Томо схватился за край моста, поднимая нас на его поверхность.

— Не бойся, — сказал он. — Если они тебя найдут, говори на английском. Кричи, если понадобится. Скажи, что потерялась. Это мне придется беспокоиться, если нас поймают, как все это объяснить.

— Ох, спасибо, что напомнил, как я отличаюсь, — сказал я, он нахмурился.

— Не в том дело, — отозвался он. — Каждый самурай использует обстоятельства в свою пользу, так? Не играй по правилам. Используй свой статус иностранца, чтобы избежать проблем.