Буря (ЛП) - Сан Аманда - Страница 22

— Иррашаймасэ!

Работник на входе поприветствовал меня так громко, что весь ресторан узнал, что я вошла. Я не знала, почему отец выбрал именно ресторан карри. Большинство хотело попробовать в Токио известные суши или сашими, или же посетить тематические кафе. Но отец не спрашивал, куда я хочу пойти, что я люблю есть. Он только оставил Диане сообщение на ее телефоне: «Ресторан Коко Карэ, улица Такешита в Хараджуку, в двенадцать часов». Ага, очень теплое начало. Видимо, так должен вести себя отец, что оставил беременную жену с проблемной дочерью.

Я кивнула, когда работник принялся указывать мне на свободный столик, и объяснила, что пришла на встречу с отцом. Он не удивился моему японскому, может, из-за того, что я все еще говорила на нем с трудом, может, потому, что в Токио было много иностранцев, особенно в туристических районах. Эта встреча могла изменить мою жизнь, но для него все это было работой.

— Он уже прибыл, — улыбнулся мужчина, протянув руку и предлагая следовать за ним. Я прошла по маленькому ресторану к нужному столику.

Отец.

Я видела его фотографии, но в этом и состояла странность. Он выглядел так же, как на них, но и совсем иначе. Словно я сравнила бы свою детскую фотографию и нынешнюю себя. Что-то знакомое осталось в глазах, что-то в улыбке, но жизнь изменила его.

Его светлые волосы были тонкими, виски тронула седина. У него был крупный нос, но взгляд казался теплым. Он сцепил ладони, уткнувшись в них подбородком. Он был в лабораторном халате поверх одежды, и белый цвет казался неуместным в ресторане. Я не могла избавиться от мысли, как ужасно будет пролить на халат соевый соус. Он меня еще не заметил, и мне повезло, потому что я глупо пялилась на него. Он все же простой человек. Обычный человек, что ходит, дышит и живет. Он не выглядел как тот, кто бросил свою семью.

— Хай, кочира десу, — сказал официант, отец поднял голову. Он взглянул мне в глаза, я напряглась. Вот и все.

Отец вскочил на ноги, стул отодвинулся с громким скрипом. Он сбил со стола пластиковую табличку, она стукнула об пол.

— Ой, простите, — пробормотал он на английском и склонился за табличкой. Официант знаком вежливо намекнул, чтобы он вернулся на место, поднял табличку и вернулся к дверям ресторана. — Спасибо, — прокричал ему вслед отец. — Ой, аригато, — звучал он странно, словно говорил на японском с нью-йоркским акцентом. Когда Диана говорила на японском, она повторяла правильную интонацию, и я старалась делать так же.

Похоже, я прожила здесь достаточно долго, раз воспринимала его как гайдзина, словно сама не была такой.

— Кейт, — сказал он, приближаясь ко мне. Он собирается меня обнять? Он вытянул одну руку, затем вторую, нервно улыбаясь и шурша халатом. — Ох, — сказал он, словно не знал, что делать. Я тоже не знала. Но затем он обхватил меня руками в неловких объятиях. Было странно. Не ужасно, но странно, ощущение было незнакомым. И от этой мысли мне стало грустно. Я не знала чувство, когда тебя обнимает отец.

Мы разошлись, я выдавила улыбку.

— Ты только посмотри на себя, — сказал он, держа меня за руки, отступив на шаг и разглядывая меня. — Так похожа на мать. Боже, на миг я даже подумал, что это она пришла.

— Эм, — сказала я, замечая, что японцы в ресторане старались нас игнорировать. — Нам стоит сесть.

— О, да, конечно, — сказал он, обходя стол по пути к своему стулу. Он замешкался и вернулся, схватившись за мой стул.

— Все хорошо, — сказала я, желая, чтобы он остановился. — Я и сама могу.

— Да-да.

Мы сели, я открыла меню, желая сбежать отсюда. Он не вел себя угрожающе или холодно, как я себе представляла. Он волновался, словно хотел произвести хорошее впечатление. Для своей выгоды или ради меня? Я не знала.

— Я благодарен тебе, что ты пришла, Кейт, — сказал он, разглядывая меню. — Я очень рад, что ты решила прийти.

— Я тоже, — сказала я, ведь думала, что это стоит сказать. Официант прибыл и склонил голову, ожидая заказ. — Давай, ты первый, — сказала я отцу.

Он указал на фотографию кацу карри дона в меню, миски риса с овощами и свининой в панировке, подающейся с соусом. Он заговорил на японском с английским акцентом, чтобы сделать заказ:

— Ко-рей о куу-да-сай, — это не звучало ужасно, просто он произносил слова неправильно. Но он пытался. Я сделала заказ следом: карри с курицей и содовую со вкусом дыни.

— Кашикомаримашта.

Официант кивнул и отправился к кухне.

Отец уставился на меня огромными глазами.

— Ты только послушай себя, — сказал он. — Ты владеешь языком. Невероятно!

— Не очень-то и владею, — сказала я, делая глоток воды, что принес официант. — Еще не профи.

— А звучишь именно так, — сказал он. — Вау.

Я не знала, что сказать.

— И… зачем тебе халат?

Он опустил взгляд и потянул за край одежды.

— Этот? Я онколог. А ты не…? Наверное, тебе не рассказывали. У меня обеденный перерыв. Я работаю в Токийском университете над экспериментом.

— Ох, — сказала я. Мне говорили, что отец был каким-то доктором, но я не задумывалась над этим. Я думала о нем как о бросившем нас подлеце.

Воцарилось молчание. Я не знала, о чем говорить. Он был впечатлен моим японским, потому что ожидалось, что я появлюсь на свет с поврежденным мозгом? Мама была больна из-за чернильного питахайи, который съела во время беременности. И в этом был виноват отец, пусть и не намеренно. Он привез этот фрукт из Японии как сувенир, так он чуть не убил меня.

Отец тихо вздохнул, что прозвучало как шипение сквозь сжатые зубы.

— Я думал, у тебя будут вопросы, — сказал он.

Были.

— Нет.

— Ладно, — сказал он. — Я… совершил ужасную ошибку, и мне очень жаль. Я хочу, чтобы ты это знала Кейт. Если бы я мог все вернуть…

— Все в порядке, — прервала его я. Было жарко, аппетит пропал. Я хотела уйти. — И я Кэти, а не Кейт.

— Кэти, — повторил он. — Плохо дело. Просто ужасно. Я не заслуживаю прощения. Но ты здесь, и я очень-очень рад.

Я заерзала на стуле, глядя на стакан с водой. Он был здесь, а все мои вопросы застревали в пересохшем горле, я не видела в них смысла. Какая разница, почему он бросил нас? Он это сделал. Никакие ответы этого не изменят.

Официант принес мою содовую со вкусом дыни, а потом и наши карри. Я окунула вилку в соус и смотрела, как он капает с ее зубьев.

— Мне нравится это место, — сказал отец, раскладывая на коленях салфетку. — Я постоянно хожу сюда обедать, когда я в Токио. Хотя это все же бывает редко. Я никогда не думал, что в японской кухне есть карри. Большинство думают, что здесь есть только суши, да?

Я потягивала содовую, а мысли кипели так же, как пузырьки в стакане.

— Ты знаешь, что ей стало плохо из-за питахайи. Из-за того фрукта, что ты привез из Японии.

Он замер, ложка опустилась в жидкий карри.

— Это из-за тебя мы чуть не умерли.

— Знаю, — сказал он, опустив голову. — И… мне очень жаль.

— Нельзя вот так объявиться через семнадцать лет и извиняться, — сказала я и попробовала кусочек курицы. Специи наполнили рот знакомым вкусом. Благодаря Диане, я привыкла к Японии, я ощутила смелость говорить, хотя и дрожала. Я слышала, как колотится сердце в груди. Я не любила ссоры.

— Ты права, Кейт, — сказал он.

— Зачем ты это сделал?

Он открыл рот и закрыл его, уставившись на карри. Через миг он тихо сказал:

— Я виноват, и я не мог смириться с тем, что сделал с вами обеими.

— И ты просто бросил нас? Потому что так было проще.

— Знаю, — сказал он. — Если бы я мог вернуться, я бы набрался смелости остаться.

— Смелости? Из-за того, что я могла родиться больной? — я вспылила и повысила голос, но поспешила взять себя в руки. Не хотелось закатывать сцену.

Отец побледнел.

— Ты абсолютно здоровая. И мне было бы все равно, даже если бы ты была на всю жизнь прикована к инвалидной коляске, не могла бы говорить, ходить или есть этот чертов карри. Ты все еще моя дочь.