Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Гавальда Анна - 35 кило надежды 35 кило надежды

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

35 кило надежды - Гавальда Анна - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

— Дед Леон, ты еще здесь?

Ответа не было.

В поезде на обратном пути я попробовал еще раз. Опять ничего — абонент недоступен.

Я увидел родителей на перроне и по их лицам понял: что-то случилось.

— Он умер? — закричал я. — Он умер, да?

— Нет, — сказала мама, — он в коме.

— Давно?

— С сегодняшнего утра.

— Он очнется?

Отец сморщился, а мама осела и ухватилась за мое плечо, чтобы не упасть.

Я так и не навестил деда в больнице. Его никто не навещал. К нему не пускали, потому что любой микроб мог его убить. Зато я навестил бабушку и был в шоке, когда ее увидел, такой она выглядела маленькой и щуплой. Как мышка, ее и не видно было в широком синем халате. Я стоял посреди кухни дурак дураком, а она вдруг сказала:

— Иди поработай немного, Грегуар. Запусти механизмы. Возьми в руки инструменты. Погладь доски. Поговори с ними со всеми, скажи им, что он скоро вернется.

Бабушка беззвучно плакала.

Я вошел. Сел. Положил руки на верстак и вот тогда наконец расплакался.

Я выплакал все слезы, которые копил в себе так долго. Сколько времени я просидел там? Час? Два часа? Может быть, три?

Когда я поднялся, было полегче, все слезы вышли, и горя как будто тоже больше не было. Я высморкался в старую, заляпанную клеем тряпку, валявшуюся на полу, и вот тут-то увидел свою надпись… «ПОМОГИ МНЕ», — было нацарапано на верстаке.

Меня приняли в Граншан. Мне от этого было ни жарко ни холодно. Правда, я рад был уехать, «развеяться», как сказал бы дед Леон. Я собрал вещи в рюкзак и даже не оглянулся, закрывая за собой дверь своей комнаты. Перед отъездом я попросил маму положить деньги месье Мартино на книжку. Мне больше не хотелось их тратить. Мне вообще ничего не хотелось, кроме невозможного. И я уже понял, что не все в этой жизни можно купить.

Отец сам отвез меня в новую школу — ему надо было по делам в те края. По дороге мы с ним почти не разговаривали. Мы оба знали, что наши пути расходятся.

— Вы позвоните мне, если будут новости, ладно?

Он кивнул, потом наклонился и неловко поцеловал меня.

— Грегуар?

— Да.

— Нет, ничего. Будь счастлив, уж постарайся, ты этого заслуживаешь. Знаешь, я никогда тебе не говорил, но думаю, ты хороший парень… Очень хороший.

И он крепко-крепко сжал мой локоть, перед тем как сесть в машину.

Я не стал первым учеником, до отличников мне было далеко: если честно, я, наверно, был последним в классе. Но учителя меня почему-то любили…

Например, однажды мадам Верну, учительница французского, раздала нам письменные работы. Я получил 6 из 20.

— Надеюсь, ваша машинка для чистки бананов удалась лучше, — сказала она и улыбнулась мне.

Думаю, все дело было в этом, ко мне хорошо относились из-за того моего письма. Все знали, что я абсолютно бездарен, но хотя бы стараюсь с этим бороться.

Зато по рисованию и труду я был вне конкуренции. Особенно по труду. Я умел больше учителя, честное слово. Когда у кого-то на уроке что-то не получалось, то в первую очередь обращались ко мне. Сначала месье Жугле это не нравилось, а теперь он берет пример со своих учеников: то и дело спрашивает у меня совета. Умора.

Больше всего я ненавидел физкультуру. В спорте я с детского сада ноль, но здесь это особенно бросалось в глаза, потому что ребята все подобрались крепкие, ловкие и любили это дело. А у меня ничего не получалось: я ведь не умею ни бегать, ни прыгать, ни нырять, ни ловить мяч, а уж бросать-то и подавно… Ни-че-го. Полный ноль. Пустое место.

Ребята надо мной смеялись, но не зло.

— Эй, Дюбоск, — говорили мне, — когда ты соорудишь машинку для наращивания мускулов?

Или:

— Берегись! Прыгает Дюбоск, готовьте повязки!

Раз в неделю я говорил по телефону с мамой и первым делом спрашивал ее, есть ли новости. Однажды она сказала:

— Слушай, Грегуар, хватит. Ты же знаешь, если будут новости, я сразу тебе скажу.

Расскажи лучше, как ты живешь, что делаешь, какие у тебя учителя, какие друзья…

А мне нечего было ей сказать. Я что-то выдавливал из себя и поскорее закруглял разговор. Все, что не касалось дедушки, стало мне по фигу.

Мне жилось неплохо, но счастлив я не был. Я мучился оттого, что ничем не могу помочь деду Леону. Я бы горы свернул для него, я бы дал, если надо, разрезать себя на кусочки и поджарить на медленном огне. Я готов был нести его на руках через всю землю, прижимая к груди, я бы все что угодно стерпел, лишь бы спасти его, но что толку, если все равно сделать ничего было нельзя. Только ждать.

Это было невыносимо. Он-то пришел мне на помощь в самый трудный момент, когда мне это было позарез нужно, а я что? Никакого от меня проку.

Так я думал до того урока физкультуры. В меню на сей раз был канат с узлами. Жуть. С шести лет пытаюсь, но так ни разу и не исхитрился на него залезть. Никак. Канат с узлами — мой вечный позор.

Когда подошла моя очередь, Moмo гаркнул: — Внимание, внимание, сейчас инспектор Гаджет продемонстрирует нам свои носки!

Я посмотрел на верхушку столба, к которому был привязан канат, и прошептал: «Дедушка, послушай! У меня получится. Я это сделаю для тебя. Для тебя, слышишь?»

На третьем узле я понял, что больше не могу, но только покрепче стиснул зубы и напряг свои дохлые руки, полные сырковой массы. Четвертый узел. Пятый. Все, сейчас выпущу. Мне это не под силу. Нет, нельзя, я ведь обещал! Я крякнул и посильнее уперся ногами. Нет, все, не могу. Руки уже разжимались. И тут я увидел ребят — весь класс стоял вокруг столба, далеко внизу. Кто-то крикнул:

— Держись, Дюбоск! Давай!

Пришлось еще поднатужиться. Пот заливал глаза, руки горели.

— Дю-боск! Дю-боск! Дю-боск! — надрывались ребята, поддерживая меня.

Седьмой узел. Больше не могу. Сейчас потеряю сознание.

А они там, внизу, скандировали титры из мультика:

— Кто идет, кто идет?… Инспектор Гаджет! Это он, это он!.. Инспектор Гаджет!

Они подбадривали меня, но этого было мало.

Осталось всего два узла. Я поплевал на руку, потом на другую. «Дедушка, вот он я, смотри! Я посылаю тебе мою силу. Я посылаю тебе мою волю. Возьми их. Возьми! Они тебе нужны. Ты в тот раз помог мне своим знанием, а я помогу тебе тем, что у меня есть: возьми мою молодость, мой задор, мое дыхание, мои мускулы, они маленькие, да удаленькие. Возьми их, дедушка! Возьми все… Пожалуйста!»

Ляжки у меня уже кровоточили, я не чувствовал ни рук, ни ног. Остался последний узел.

— Давай! Да-вай! Да-вааай! — бесновались ребята. А громче всех кричал учитель. Я рявкнул сам на себя: «НЕ СПАТЬ!» — и ухватился за верхушку столба. Внизу творилось что-то неописуемое. Я плакал. От радости и от боли, все вместе. Я соскользнул вниз как куль. Момо и Самюэль подхватили меня и стали качать.

— Это он, это он! Инспектор Гаджет! — пели все.

Я отрубился.

С этого дня меня как подменили. Я стал решительным. Злым на работу. Целеустремленным. Откуда только силы взялись?

По вечерам, вместо того чтобы смотреть со всеми телек, я уходил. Далеко, через поля, леса, деревни. Я шагал долго-долго. Дышал медленно и глубоко. И повторял про себя всегда одно и то же: «Возьми все это, дедушка. Дыши этим чистым воздухом. Дыши. Вдыхай этот запах земли и тумана. Я здесь. Я — твои легкие, твое дыхание, твое сердце. Я помогу тебе. Возьми». Это было как искусственное дыхание рот в рот, только на расстоянии.