Практическая энциклопедия «Основы правильной духовной жизни» - Святитель (Брянчанинов) Игнатий - Страница 73

РАЗДЕЛЕНИЕ МОЛИТВЫ

Молитва Иисусова произносится так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго. Первоначально произносилась она без прибавки слова грешнаго; слово это присовокуплено к прочим словам молитвы впоследствии. «Это слово, заключающее в себе сознание и исповедание падения, — замечает преподобный Нил Сорский, — нам прилично и благоприятно Богу, заповедавшему воссылать молитвы к Нему из сознания и исповедания своей греховности». Для новоначальных, снисходя их немощи, отцы позволяют разделять молитву на две половины: иногда говорить Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешнаго, а иногда Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго. Впрочем, это — только дозволение и снисхождение, а отнюдь не приказание и не установление, требующее непременного исполнения. Гораздо лучше творить постоянно единообразную, цельную молитву, не занимая и не развлекая ума переменой и заботой о переменах. И тот, кто находит необходимость для немощи своей в перемене, не должен допускать ее часто. Примерно: можно одной половиной молитвы молиться до обеда, другой — после обеда. Воспрещая частую перемену, преподобный Григорий Синаит говорит: «Не укореняются те деревья, которые пересаживаются часто». 2. 234

СПОСОБ ДЕЛАНИЯ

Признаем обязанностью своей изложить здесь, по мере скудного разумения нашего и скудной опытности, учение святых отцов о художественном возделании молитвы Иисусовой, с ясным обозначением, какой образ упражнений молитвой и какого вида умная и сердечная молитва приличествует всем без исключения христианам и новоначальным инокам и какой образ делания свойственен преуспевшим, возведенным в преуспеяние Божиим благоволением и Божией благодатью.

Без всякого сомнения, первое место между всеми способами должно дать способу, предлагаемому святым Иоанном Лествичником, как особенно удобному, вполне безопасному, нужному, даже необходимому для действительности молитвы, приличествующему всем благочестиво жительствующим и ищущим спасения христианам — и мирянам, и инокам. Великий наставник иночествующих дважды говорит об этом способе в своей Лествице, возводящей от земли на небо: в слове о послушании и в слове о молитве. Уже то, что он излагает свой способ в изложении учения о послушании общежительных иноков, с очевидностью показывает, что этот способ назначается и для новоначальных иноков. Предложение способа повторяется в отдельном, пространном учении о молитве, после наставления для безмолвников, следовательно, повторяется для преуспевших иноков; это показывает с очевидностью, что способ очень хорош и для безмолвников, и для преуспевших иноков. Повторяем: величайшее достоинство способа заключается в том, что он, при всей удовлетворительности своей, вполне безопасен.

В слове о молитве святой Иоанн Лествичник говорит: «Подвизайся возвращать, точнее, заключать мысль в словах молитвы. Если по причине младенчественности она изнеможет и уклонится — опять введи ее. Свойственна уму нестоятельность. Может же установить его Тот, Кто уставляет все. Если сляжешь это делание и постоянно будешь держаться его, то придет Определяющий в тебе границы морю твоему и скажет ему при молитве твоей: до сего дойдеши, и не прейдеши (Иов. 38:11). Невозможно связывать дух; но где присутствует Создатель этого духа, там все покоряется Ему. Начало молитвы — помыслы, отгоняемые молитвой при самом их начале; середина — когда ум пребывает в одних словах, произносимых гласно или умом; конец — восхищение ума к Богу». В слове о послушании святой Иоанн говорит: «Борись с мыслью непрестанно, возвращая ее к себе, когда она улетает: Бог не требует от послушников молитвы непарительной. Не скорби, будучи окрадаем, но благодушествуй, постоянно возвращая ум к самому себе». Здесь преподан способ внимательно молиться, молиться и гласно, и одним умом. Во внимательной молитве не может не принять участия сердце, как сказал преподобный Марк: «Ум, молящийся без развлечения, утесняет сердце». Таким образом, кто будет молиться по способу, предложенному святым Иоанном Лествичником, тот будет молиться и устами, и умом, и сердцем; тот, преуспев в молитве, стяжет умную и сердечную молитву, привлечет в себя Божественную благодать, как видно из приведенных слов великого наставника иноков. Чего желать более? Нечего. При таком образе упражнения молитвой какая может быть прелесть? Лишь одно увлечение в рассеянность — погрешность, вполне явная, в новоначальных неизбежная, способная к немедленному уврачеванию через возвращение мысли в слова, уничтожаемая милостью и помощью Божией, в свое время, при постоянном подвиге. 2. 261–264

Опыт не замедлит показать, что при употреблении способа, в особенности сначала, должно произносить слова с крайней неспешностью, чтобы ум успевал вмещаться в слова, как в формы; этого нельзя достигнуть при поспешном чтении. Способ святого Иоанна весьма удобен и при упражнении молитвой Иисусовой, и при келейном чтении молитвословий, даже при чтении Писания и отеческих книг. Приучаться к нему должно, как бы читая по складам, — с такой неспешностью. Приобучившийся к этому способу стяжал молитву устную, умную и сердечную, свойственную всякому, проводящему деятельную жизнь. 2. 269–270

Священноинок Дорофей, наш соотечественник, великий наставник духовному подвигу, подходящий этим достоинством своим к святому Исааку Сирскому, советует приобучающемуся к молитве Иисусовой сперва произносить ее г л а с н о. Он говорит, что гласная молитва сама собой переходит в умную. «От молитвы гласной многой, — говорит священноинок, — истекает молитва умная, а от умной молитвы является молитва сердечная. Произносить молитву Иисусову должно не громким голосом, но тихо, вслух себе одному». При особенном действии рассеянности, п е ч а л и,  у н ы н и я, лености очень полезно совершать молитву Иисусову гласно: на гласную молитву Иисусову душа мало–помалу возбуждается от тяжкого нравственного сна, в который обычно ввергают ее печаль и уныние. Очень полезно совершать молитву Иисусову гласно при усиленном нашествии помыслов и мечтаний п л о т с к о г о   в о ж д е л е н и я  и  г н е в а, когда от действия их разгорячится и закипит кровь, отымутся мир и тишина у сердца, когда ум поколеблется, ослабеет, как бы ниспровергнется и свяжется множеством непотребных помыслов и мечтаний: воздушные князи злобы, присутствие которых не обличается телесными очами, но познается душой по производимому ими действию на нее, услышав грозное для них имя Господа Иисуса, придут в недоумение и замешательство, устрашатся, не замедлят отступить от души. Способ, предлагаемый священноиноком, очень прост и удобен. Его надо соединять с механизмом святого Иоанна Лествичника, то есть произносить молитву Иисусову гласно, вслух себе одному, не спеша и заключая ум в слова молитвы: заключение ума в слова молитвы завещается самим священноиноком.

Механизм святого Иоанна Лествичника необходимо соблюдать и при способе, который изложен преподобным Нилом Сорским в 1–м Слове его Предания, или Устава Скитского. Преподобный Нил заимствовал способ свой у греческих отцов — Симеона Нового Богослова и Григория Синаита — и несколько упростил. Святой Нил говорит к сказанному этими святыми об удерживании дыхания, т. е. чтобы не часто дышать: «и опыт вскоре научит, что это очень полезно к собранию ума». Некоторые, не поняв этого механизма, придают ему излишнее значение, непомерно удерживают дыхание, и тем повреждают легкие, вместе причиняя вред душе усвоением ей понятия неправильного. Все разгоряченные и излишне напряженные действия служат препятствием к преуспеянию в молитве, развивающейся единственно на лоне мирного, тихого, благоговейного настроения по душе и телу. «Все неумеренное — от демонов», — говорил Пимен Великий. 1.260–261

ПРАВИЛЬНЫЙ ОБРАЗ МОЛИТВЫ

Отвергай с тихостью, как бы отказываясь как недостойный, всякое изображение, являющееся уму или телесным очам, света ли или какого святого и Ангела, Самого Христа и Божией Матери, всего, всего. Старайся иметь ум твой единственно внимающим словам молитвы, безвидным, не запечатленным никаким образом (как бы этот образ тонок ни был!), не занятым никаким мнением, в полном самоотвержении. Мы пали отвержением Божьего, оживлением своего; а свое у нас — ничтожество, небытие; ведь все, что имели мы до бытия, начиная с которого, включая которое, — все получили мы от Бога. 6. 323–324