Снисхождение (СИ) - Васильев Андрей - Страница 72

– Я курю двадцать лет – выпустил я дым – Если чего могло случиться – то уже случилось.

– Да курите на здоровье – сморщила носик она – Я и сама иногда дымлю. О другом речь – у нас тут даже огнетушителя нет, пожарник как раз на той неделе заходил.

– Жилину надо сказать – я снова затянулся – Он раздобудет.

Кстати – Жилина в редакции не было. Он позвонил утром Вике и у нее отпросился. Вот тоже интересно – почему у нее, а не у меня? Так власть и уходит – по капле, по миллиметру… Да и пес с ней, не сильно она мне и нужна, на самом деле. Права Шелестова, во всем права.

– Ну, я пошла – Елена ловко извлекла сигарету из моих пальцев, сделала затяжку и вернула ее на место – Так какую статью ставим в номер?

– Угадай – хмыкнул я – Хотя нет, с тобой так нельзя. Ту, что ты мне показала второй.

– Будет сделано, мой генерал.

И она покинула кабинет, причем ее уход был сопровожден трелями моего телефона.

Я глянул на экран, там высветилась фамилия «Азов».

Можно даже трубку не брать, я и так знаю, что мне сейчас скажут. Надоевшее и банальное: «Харитон, как вернетесь в здание, зайдите ко мне».

Никакой оригинальности!

Глава восемнадцатая

в которой герой встречает свою смерть

Собственно, так оно и вышло.

– Киф, привет – голос Азова был деловит – Ты когда обратно собираешься выдвигаться? В смысле – из редакции в «Радеон».

– Часа через два – ответил я – А, да. Мое почтение, Илья Палыч.

– Как подъезжать будешь – позвони мне – приказал мне он – И лучше всего – поторопись.

– Что-то случилось? – напрягся я – Какие-то новые напасти на нашу голову?

– И да, и нет – было слышно, что Азов едет в лифте – Короче – ты мне нужен тут. Давай, заканчивай дела, и – в путь.

Больше он мне ничего не сказал, просто повесив трубку. Я же говорил – никакой оригинальности. Наверняка опять какие-то идеи и планы, которые мне либо не понятны, либо ведут к тому, что я снова и снова буду терпеть холод, боль и страх. Хоть бы раз вышло так, чтобы без всего этого обошлось.

Прозвучит парадоксально – но мой мир в последнее время стал прозаичен и предсказуем. Я опускаюсь все ниже и ниже, будто иду по некоей спирали, ведомый своими хозяевами, пространства и разнообразия по сторонам все меньше и меньше, а опасностей и соблазнов все больше и больше.

Впрочем, насчет отсутствия разнообразия я погорячился, поскольку буквально минутой позже хлопнула входная дверь и послышался высокий манерный голос:

– Приветики всем!

Кто-то – то ли Стройников, то ли Самошников – присвистнул, Ксюша ойкнула, а Петрович отчетливо произнес:

– Фига себе!

– А что такого? Что за реакция, я не понимаю? – произнес все тот же неизвестный мне голос.

Дверь моего кабинета приоткрылась, в нее заглянула Шелестова и азартно прошептала:

– Шеф, идите сюда! Это надо видеть своими глазами, такое к нам не каждый день заходит! Даже Викуся… То есть – Виктория Евгеньевна… Так вот – даже она в ауте!

Уж не знаю, что такое к нам пожаловало, но пропустить это я не мог и тут же встал из-за стола, затушив сигарету в пепельнице.

И вправду – это следовало увидеть.

В центре кабинета стоял… Или стояло? Даже не знаю, как верно охарактеризовать существо, почтившее нас визитом.

Оно вроде бы как принадлежало к мужскому полу, но при этом одето было так, как никто из прямоходящих, числящих себя в сильной части человечества, одеваться не стал бы. По крайней мере из тех, кого знаю я лично, а я повидал и многое, и многих. Бог с ним, с оранжевым укороченным пальто и салатовым шарфом, но портки-то где? Вместо них было что-то, более напоминавшее то ли юбку, то ли шаровары. Плюс остроносые лакированные сапожки на каблуке. Венчал же это великолепие головной убор, который можно было бы назвать «котелком» если бы у него были менее широкие поля и в него не было воткнуто какое-то ярко-оранжевое с прозеленью перо.

Про макияж, сережки и все прочее я даже упоминать не хочу. Оно имело место быть, но упоминать – не хочу.

Оно смотрело на нас, мы смотрели на него. И только Таша смотрела на буррито, которое было у нее в руках. Видимо, она гадала – то, что перед ней стоит, оно на самом деле есть, или ей просто подложили галлюциноген в этот мексиканско-армянский харч?

– Ээээ – выдавил из себя я – А вы – кто?

– Или что? – тут же добавила Шелестова.

– Или откуда? – неожиданно включился в беседу Петрович – Из какой звездной системы? Это я на всякий случай спрашиваю, есть у меня в планах один комикс, на космическую тематику. Я вашу планету в нем героев заставил бы огибать стороной. Хотя… Может – наоборот. Им же надо страдать и преодолевать? Они же порядочные герои, не какие-нибудь скользкие приспособленцы.

– Вот что за однобокий подход? – возмутилось существо, вознеся к небу, которое было скрыто от него потолком, свои ухоженные руки – Всегда одно и то же! Это просто оскорбительно.

– Вы так и не ответили на вопрос – поторопил его я – Кто вы? Исразу – к нам вы зачем пожаловали? Может – просто дверью ошиблись? Хотя, если честно, даже предположить не могу, что вы вообще забыли на нашем этаже. Нет, один из ваших у нас есть, он кассиром у нас служит, тот еще… Финансист, прости господи. Если и не по половому признаку, то морально – точно. Но он хоть и из ваших, но уже вряд ли проявляет какую-либо прыть, просто в силу возраста.

– Он, скажем так, теперь уже пассивный финансист – уточнила Шелестова.

– Градус бреда нарастал – наконец отмерла Вика.

– Согласен с вами, милочка – милостиво согласился с ней необычный посетитель и изобразил руками нечто вроде дрыганья – Я – Максимилиан Серебряный!

– А, ну теперь все понятно! – закивала Шелестова с глубокомысленным видом.

– Действительно? – удивился я, посмотрев на нее.

– Это сарказм! – пояснила она – Шеф?

И она скопировала жест визитера, состроив возмущенную рожицу.

– И что тебе, Максимилиан Серебряный, от нас надо? – Вика уперла руки в бока – Сразу скажу – мы ни в какую секту записываться не будем.

– Какую секту? – удивился этот чудик – Я пришел спасти вас! Вы же гибнете!

– Мне страшно – подала голос Ксюша.

– Мне тоже – успокоил ее Стройников – Оно стоит в двух шагах от меня. А если оно кусается? Представляешь, что может случиться, если оно укусит меня за шею? Я же могу стать таким же! Димон, если такое случится – пообещай убить меня!

– Не вопрос – откликнулся Самошников – Только, чур, я тогда твой мотоцикл заберу себе на память. Буду на нем гонять и тебя вспоминать.

– Боже, какие вы зашоренные! – Максимилиан, покачивая бедрами, сделал несколько шагов в моем направлении. Вика дернулась так, как будто хотела меня закрыть своим телом – Я пришел спасать ваше дело! Разве вы не видите сами, что ваш еженедельник, ваш «Вестник Файролла» – он гибнет!

– В самом деле? – удивился Петрович – Вот не знал!

Мне полегчало – все потихоньку вставало на свои места. Очередной городской сумасшедший. Такие типы, бывало, захаживали в редакцию. Не так часто, как распространители билетов, кричащие чуть ли не в коридорах: «Мы хотим пригласить вас в театр» или дедки, которые махали клюками и доводили до нашего сведения, что: «Развалили страну, демократы проклятые», но – захаживали. Их даже охрана не останавливала, с интересом потом глядя на лица сотрудников. Практически – реалити-шоу.

– Ну конечно же! – с придыханием сообщил ему Серебряный, меняя, к моей радости, свое направление. Петрович, судя по всему, показался ему более перспективным собеседником – Разве вы не чувствуете этот запах? Запах гнильцы, которая окутала все ваше коллективное творчество.

– Это не от творчества пахнет – Мариэтта показала пальцем на Ташу – Это у Звягинцевой в столе сухарики в незакрытом пакете плесенью покрываются. Я вообще поражаюсь – куда в нее лезет? Сама маленькая, а ест за троих! И везде у нее пища лежит недокушанная! Скоро не то, что плесень – тараканы поползут.