Солнце цвета льда - Казаков Дмитрий - Страница 8

Ивар стоял на носу, полной грудью вдыхая влажный и холодный воздух.

– Эх, хорошо… – сказал примостившийся рядом Арнвид, подслеповато щурясь на поднимавшееся светило. – А я почти и забыл, что это такое – море под килем, соратники рядом… Счастье, если умру в этом походе, ведь в новый не выберусь… Не хотелось бы сдохнуть на лавке у теплой печки.

– Смотри, не накаркай! – орудовавший веслом Нерейд обернулся, сверкнул улыбкой. – А то ведь одного тебя в Вальхаллу не отпустим, придем проследить, чтобы тебе пива хорошего налили, а не козьей мочи, и мясом Сехримнира не обнесли! Или эрилей Отец Ратей к себе не берет?

– Если в бою погиб, то берет, наверное… – ответил Арнвид задумчиво. – А вот тебя не возьмет. Был у них в Асгарде один такой, рыжий, болтливый да ехидный, и чем все кончилось? Волчьих кишок на всех не хватит!

Викинги с готовностью загоготали.

Словно привлеченный здоровым мужским хохотом, прилетел ветер, вспенил гребни на волнах, расправил плащ за спиной конунга.

– Эгей! Ставим парус! – выкрикнул Ивар. – Морские боги к нам благосклонны!

Грохнула, вставая в гнездо, мачта, и полотнище с Кровавым Глазом затрепетало над драккаром.

– Ты им не сказал, куда идем? – тихо спросил Арнвид, когда викинги вытащили бочку с пивом и выбили днище.

Согласно обычаю, начало дальнего похода нужно спрыснуть пенным напитком – по кружке в себя, и одну за борт, чтобы Ньерду и Эгиру стало повеселее, и дабы корабль ходко шел по дороге китов.

– Нет, – так же негромко отозвался Ивар.

О цели похода он не сообщил даже жене, устоял против настойчивых расспросов Нерейда. Тот изобразил обиду, потом забыл про нее и принялся выдумывать всякие нелепицы, одну вычурнее другой.

– И правильно, – старый эриль кивнул, и принял кружку с пивом. – Это дело такое, что лучше молчать.

– С почином! – крикнул Ивар, вскинув посудину. – Чтобы вернулись со славой!

– Со славой! – заорали дружинники, и хмельная жидкость полилась в луженые глотки.

Первый день выбирались из Трандхейм-фьорда, огибали Ирьяр, во второй двинулись на север, вдоль изрезанных берегов Северного Мёра.

Морская гладь была пустынна, словно в те дни, когда люди еще не выучились строить корабли, над ней плыли клочья тумана. Волны с грохотом бились о прибрежные скалы, в глубине вод рокотало, будто ярились прикованные ко дну исполинские твари.

Ивар вглядывался в затянутый дымкой горизонт, Арнвид сидел на скамье нахохленный, точно старая ворона. Шли хорошо, бури в это время случаются реже, чем пир в хижине бедняка, но эриль выглядел мрачным и недовольным, словно над головой собирались черные тучи.

Сидевший на веслах с остальными Ингьяльд то и дело оглядывался на бывшего наставника.

В полдень с северо-запада, со стороны открытого моря донесся негромкий шелест, а вслед за ним на горизонте появилась темная полоска. Прежде чем Ивар успел сообразить, что это такое, чудовищно огромная пологая волна приподняла драккар на своей груди, и с ревом хлестнула берег.

Пенные языки вздыбились до верхушек самых высоких скал, с криками взвились в воздух испуганные птицы.

– Что-то здесь не так… – проворчал Арнвид, когда шум затих. – Откуда это? Что такое?

Но на вопросы Ивара отвечать отказался, так и промолчал до самого вечера, когда они наконец-то увидели корабль. Небольшой драккар появился с севера, вынырнул из так и не пожелавшего рассеиваться тумана, закачалась укрепленная на штевне голова ястреба.

– Ярл Ари Крыло из Хесьютуна, – определил конунг. – А ну, суши весла! Гудрёд, правь к нему!

По обычаю викингов нужно сойтись поближе, обменяться приветствиями и новостями.

Дружинники, радуясь отдыху, вынули весла из воды, драккар начал замедлять ход. На чужом корабле тоже начали поворачивать, подошли ближе, на носу объявился ярл, высокий и тощий, словно оглобля.

– Привет мужам из Трандхейма! – полетел над волнами его мощный голос.

– Привет халейгам! – ответил Ивар.

Разглядел, что Ари Крыло в шлеме, а висевшие вдоль борта щиты выглядят посеченными, словно дружина ярла недавно участвовала в схватке.

– Легок ли был путь вашего коня бурунов? – спросил конунг, когда они сошлись вплотную.

– Ужасен, – вопреки обычаю ответил Ари. – Сегодня утром, едва мы отошли от места стоянки…

Ивар нахмурился, слушая, как среди полного штиля драккар ярла чуть не опрокинулся, когда из-под воды явилась чешуйчатая спина толщиной со ствол мирового ясеня, по морю хлестнул хвост, способный вытянуться от Бьёргюна до Конунгахеллы, и дикая вонь поплыла над волнами.

– Это был сам Ермундганд, клянусь Вратами Хель и повозкой Бальдра! – говорил ярл, возбужденно размахивая руками. – Он нырнул и снова вынырнул, и на этот раз посмотрел на нас! Я видел его чудовищные глаза, каждое с озеро, и в плещущуюся в них злобу! Если бы он смог подойти к берегу, то проглотил бы наш корабль, точно пес – муху!

Ивар хотел было спросить, где Ари добыл хмельного пива, обильно сдобренного ядрёными мухоморами, но вспомнил утреннюю волну, порожденную непонятно чем, и прикусил язык.

– Страшные вести ты несешь… – проговорил он. – Мировой Змей покинул дальние воды и приблизился к землям Мидгарда? Неужели настал час Рагнарёка, Хеймдалль готовится затрубить в рог, Локи вырвался из заточения и спускает на воду драккар из ногтей мертвецов?

– То мне неведомо… – ярл, никогда не слывший трусом, вздрогнул. – Но мнится мне, жуткие дела будут твориться. Прощай, Ивар Ловкач, думаю, что не свидимся мы более в этом мире!

Он махнул рукой, дружинники ударили веслами по воде, и драккар с головой ястреба принялся набирать ход.

– Прощай… – сказал Ивар, показал своим, чтобы возобновили греблю, и повернулся к Арнвиду. – Что ты об этом думаешь?

– Волк Фенрир еще не разорвал узы, – ответил старый эриль медленно, губы его двигались с трудом. – Но Ари не соврал – дикая сила, что обычно спит за краем горизонта, пробудилась, и Ермундганд рыщет неподалеку от Северных Земель. Что-то растревожило его, и боги будут вынуждены вмешаться, если Змей не уснет снова… А это грозит неисчислимыми бедами всем, и альвам, и людям. Времени все меньше, конунг, надо спешить!

Они гребли так, что весла гнулись в могучих руках, а когда уставали, Ингьяльд рисовал руны, вызывал ветер. Но держался тот недолго, и вновь приходилось браться за отполированные за блеска рукоятки, так что сам конунг работал наравне с остальными, меняя кого-то из молодых воинов.

Драккар мчался на север, один за другим проходя заливы, расположенные на берегу поселки. Рыбацкие лодки освобождали ему дорогу, с них что-то кричали, махали руками, с земли обеспокоенно смотрели женщины.

И в Халогаланде знали корабль Ивара Ловкача, и теперь гадали, куда он идет.

Останавливались, только когда начинало темнеть, а в путь пускались с первыми лучами солнца, что восходило раньше и раньше. Мирового Змея не видели, но море было странно беспокойным, вспучивалось горбами, рокотало, несмотря на штиль, на глади возникали водовороты.

Прошли остров Ньярдей, в Викаре пополнили припасы.

Еще через два дня попали в снегопад, в настоящую метель – тут, на севере, лето не спешило менять короткую северную весну. Ивар велел бросить греблю – за мечущимися белыми хлопьями ничего не было видно, и они могли налететь на торчащую из моря скалу.

Лишь когда снегопад прекратился, пошли дальше.

Миновали Хесьютун, и потянулись берега вовсе безжизненные – голые серые скалы, лишенные даже намека на зелень, тут сразу переходили в возносящиеся к небесам, закованные в лед горы.

Дальние вершины «дымились», закутанные в полотнища снегопадов.

Несколько дней не могли отыскать подходящую бухту для ночлега, и оставались на воде даже ночью. Эрили рисовали на лбу дозорных руны, позволяющие видеть во мраке, после них голова разламывалась так, словно перепился нехорошего пива, а перед глазами двоилось.

Остров Годей показался ближе к вечеру – из холодного тумана выплыла приземистая громада длинного мыса, словно воины в боевом строю встали поверх него остроконечные скалы.