Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Нисхождение - Бонансинга Джей - Страница 40

– И вы, ребята, это от меня скрыли? – ухмыльнувшись, спросила она у Мэттью. Она бы в жизни не назвала себя знатной курильщицей травки, но вместе с Меган они частенько сворачивали косячок, и порой по утрам Лилли даже не могла сориентироваться, пока ей не удавалось затянуться и выпить чашку кофе. Когда началась эпидемия, желание покурить, чтобы расслабиться, начало возникать все чаще, но вот травка стала на вес золота.

– Мы собирались рассказать, – натянуто улыбнувшись, заверил Лилли Спид, который присоединился к ним с Мэттью на небольшой поляне, окруженной зеленой стеной футов шесть высотой. Запах марихуаны уже опьянял – смешиваясь с запахами чернозема и гнили, – и Лилли чувствовала, что начинает ловить кайф.

– Что касается направления, – произнес Мэттью, поднявшись на цыпочки и пытаясь разглядеть хоть что-то над верхушками табачных кустов, качавшихся на ветру, и его голос практически потонул в громком шуршании листьев, – по-моему, наш схрон вон там… Спид, что скажешь?

Спид всмотрелся в даль.

– Ага, точняк. Вижу деревья. Ты сам видишь?

– Угу, – Мэттью повернулся к Лилли. – Видишь тот островок дубов на западе? Вон, чуть левее? Там посреди табачного поля затерян небольшой участок, где кто-то – зуб даю! – выращивал лучшую дурь к востоку от округа Гумбольдт[6].

Лилли посмотрела на деревья.

– Прекрасно. Видимо, вы знаете, где мы?

Мэттью переглянулся со Спидом и хитро улыбнулся Лилли.

– Идите на запах, ребята, – объяснял Мэттью, пока они со Спидом вели группу по извилистой тропинке вдоль табачных полей.

Боб и Лилли замыкали цепочку людей, то и дело многозначительно переглядываясь.

Несколько минут назад Лилли позволила Мэттью и Спиду отклониться от маршрута и собрать несколько унций травки и теперь ей сложно было сдержать глупую улыбку. Она заметила, что парни успели урвать по паре затяжек, прежде чем подняться обратно на холм и возглавить процессию, – и теперь они радостно шли впереди разношерстной группы, будто обдолбанные Льюис и Кларк.

Женщина в брюках-капри принюхалась с любопытством охотничьего пса и нахмурилась.

– Это что, скунс?

– Скунс, да не тот, – едва слышно буркнул Боб.

Лилли подавила смешок.

– Скорее, семейство поссумов, – сказала она.

Боб кашлянул, чтобы скрыть усмешку.

– Тогда уж опоссумов, – поправил он Лилли.

Проповедник, похоже, обо всем догадался. Он улыбнулся, продолжая шагать в ногу со своей паствой, и Лилли задумалась, не баловался ли травкой и он.

– Все это – щедрые дары Господни, сестра Роуз, – сказал он, сверкнув глазами и подмигнув Лилли.

Они вернулись домой в сумерках, едва не валясь с ног от усталости после долгого путешествия. Они пришли с востока, который купался в голубоватом предзакатном свете, и увидели городские предместья еще задолго до того, как стражники на стене заметили их приближение.

К этому времени Лилли уже шла во главе колонны и ускорила шаг, заметив в отдалении руины железнодорожной станции и выгоревшие остовы автомобилей, окутанные вечерней дымкой. Она увидела разрушенную водонапорную башню, на боку которой красовались выцветшие на солнце буквы «ВУ БЕРИ», заколоченное депо с почерневшей от недавних пожаров крышей, а к северу от него – наспех сооруженную баррикаду с воротами, перекрытыми длинной фурой. Ее сердце забилось быстрее, она повернулась и махнула остальным.

В этот момент, пока группа пересекала пустыри и приближалась к восточным воротам, на Лилли снизошло несколько откровений. Главным среди них было осознание того, каким дорогим ее сердцу стал этот город. Несмотря на все ужасные воспоминания, на гибель друзей, на потерю многих товарищей и на чудовищную эру Губернатора, Лилли привыкла считать это место домом. Или оно просто поглотило ее? Кто бы мог подумать, что она – крутая, модная девчонка-хипстер из Атланты – полюбит такой крошечный, затерянный среди полей городишко? Но что важнее, спеша к стене и махая рукой седовласой Барбаре, которая стояла в отдалении на верхней ступеньке лестницы, Лилли с некоторой досадой поняла, что ее сердце колотится все быстрее по совершенно неожиданным причинам, с трудом справляясь с сильнейшей волной чувств, многие из которых противоречили друг другу и только начали всплывать на поверхность.

Практически все время спасательной операции – урывками, порой в самый неподходящий момент – она думала о Келвине Дюпре. Перед глазами у Лилли мелькали расплывчатые образы того вечера, когда она едва его не поцеловала. Почему-то она не могла выбросить из головы его запах – удивительное сочетание «Олд Спайса» и жевательной резинки – и ясный, глубокий, понимающий взгляд его глаз. Всю дорогу Лилли чувствовала у себя на шее тонкую цепочку крошечного крестика, который дал ей Келвин. Если бы они все же поцеловались тем вечером у ратуши, Лилли, может, и не вспоминала бы об этом с такой грустью, с таким беспокойством, с такой одержимостью, но теперь этот образ занял все ее мысли, и она чувствовала себя – подходя все ближе и ближе к стене, – как в детстве, когда в рождественское утро она сбегала по лестнице со второго этажа, чтобы узнать, что принес ей Санта.

– Смотрите, какие люди! – воскликнула Барбара, свысока смотря на усталых путников. – Что, Лилли, теперь ты у нас Моисей?

Шагая рядом с Лилли, Дэвид улыбнулся жене, с которой не расставался уже тридцать семь лет.

– Ну как всегда! Мы еще не успели войти, а она уже ворчит!

– Дэвид, ну и видок у тебя! – Барбара оглядела остальных. – И что, мне теперь на всех готовить?

– Я тоже тебя люблю, милая!

Вдруг Боб свистнул, и двигатель фуры взревел.

Лилли и все остальные столпились у ворот. Боб сунул в кобуру свой револьвер, рывком отбросил в сторону поставленную у входа распорку, а фура тем временем задрожала, выпустила черный дым и дала задний ход. Бен, Спид и Мэттью сняли перекрывающие въезд цепочки и жестом пригласили всю группу внутрь.

Преподобный Иеремия выглядел, как ребенок, который впервые увидел мегаполис: его глаза округлились от удивления, он с интересом осматривал полуразрушенный, потрепанный в битвах и почерневший от пожаров город, не снимая с плеча свою тяжелую брезентовую сумку. Без конца бормоча «Хвала Господу», он по одному подталкивал вперед членов своей группы.

К этой минуте слухи о том, что спасательная команда целой и невредимой вернулась в Вудбери, распространились по городу со скоростью лесного пожара. На улицах появлялись все новые и новые люди, на лицах которых читались удивление и радость. Из-за кузова фуры с винтовкой наперевес выбежала улыбавшаяся во весь рот Глория. Из садов на гоночном треке, все еще сжимая в руках лопату, прискакал Томми Дюпре, не скрывавший своего ликования. Остальные выходили из дверей стоящих вдоль улицы домов и огибали здание ратуши, их изможденные лица сияли от радости.

Последовали рукопожатия, объятия, знакомства – харизматичный до невозможности проповедник, казалось, попал в свою стихию, кланяясь, улыбаясь своей ослепительной улыбкой мощностью в миллион киловатт и благословляя каждого в радиусе пятидесяти ярдов, – и Лилли наблюдала за этим, чувствуя неловкое удовлетворение. А еще она смотрела по сторонам и искала глазами Келвина. Куда он подевался? Она спросила у Томми, после чего мальчишка свистнул и громко позвал отца. Сердце Лилли забилось чаще. Двери ратуши на другом конце площади отворились, и Келвин – в рабочих штанах, высоких ботинках и хлопковой рубашке – спустился с крыльца, утирая банданой пот с шеи. Он был похож на настоящего деревенского парня, этакого бригадира строителей или начинающего фермера, спешащего на работу. Стоило ему увидеть Лилли, как его лицо прояснилось.

– Пап, смотри, кто вернулся!

Томми Дюпре гордо стоял возле Лилли, словно лично помог ей добраться до города невредимой. Лилли почувствовала, как мальчишка коснулся рукой ее пальцев, а затем совершенно естественно, как будто всю жизнь только это и делал, взял ее за руку.