Девочка, которая воспарила над Волшебной Страной и раздвоила Луну - Валенте Кэтрин М. - Страница 4

Той ночью она внезапно проснулась в полной уверенности, что услышала совсем рядом басовитое рычание виверна.

Наяву ничего такого не было. И Сентябрь заплакала в теплой неподвижной тьме.

Глава II

В путь, вслед за ту́пиками

в которой Сентябрь не может починить забор, патрулирует границу, путается в предлогах и встречает очень милого пса по имени Беатрис

Первый день июля выдался жарким и своенравным. Сентябрь проснулась так рано, что, когда она выскользнула за дверь, на небе еще оставалось немного желтого и розового. Она отправилась к аккуратной полоске деревьев на границе их земельного участка. На Сентябрь были любимые зеленые рабочие брюки, которые, сказать вам правду, уже стали ей коротки, да и вытерлись, и линялая рубашка в приятную красную и оранжевую клетку. С собой она взяла молоток, привесив его к поясу. В темно-оливковые карманы засунула жестянку с гвоздями, две ириски и книжку по норвежской мифологии в мягком переплете, которую пришлось согнуть почти пополам, чтобы она вошла в карман. Согнутым локтем она прижимала к груди свою банку с монетками. Сентябрь собиралась сначала немного почитать про омелу и восьминогих лошадей, а потом починить пролет забора, который повалился во время последнего ливня. Этот самый забор отделял их владения от гораздо большего участка мистера Альберта. Накануне вечером папа мимоходом упомянул упавший забор, так рассеянно и печально, будто и не было смысла чинить его в этом мире, где ливень льет, когда ему вздумается. После того как Сентябрь покончит с починкой, ей надо будет поехать на модели А в город с длинным списком покупок, составленным мамой. Мистер Альберт и миссис Альберт тоже дали ей свои списки покупок, а за компанию с ними миссис Пауэлл и миссис Уайтстоун. Сама Сентябрь тоже решила потратить несколько своих бесценных монеток и купить компас и, возможно, еще какие-то мелочи, которые могут оказаться полезными в Волшебной Стране.

Сунув все списки в задний карман, Сентябрь взглянула вдаль, на стайку кудрявых белоствольных берез, разбежавшихся как заглавные буквы на странице. Их роскошная, глубокая до черноты, прохладная тень манила к себе. Путь предстоял неблизкий. Ни свистеть, ни чего-то еще, чем можно скоротать время, Сентябрь не умела. Поэтому она вытащила книжку, чтобы читать на ходу, следя за дорогой краешком глаза. Чтение Сентябрь могла совмещать с чем угодно: с прогулкой, с чисткой лошадей, с прополкой грядок, с оттиранием чайных чашек и соусников, на которых уже и рисунка-то не осталось. Стиль книжки был суховат, но разве это важно, когда валькирии и козы уже пришли в движение? Великанша Скади как раз принялась выбирать себе мужа, просто глядя на ноги всех богов подряд, и тут на страницу упала густая тень деревьев. Дальше надо было идти вдоль забора, пока не наткнешься на поваленный пролет, что ощетинился проволокой и разбросал вокруг доски. Сентябрь достала одну из ирисок и забросила в рот.

Возможно, именно из-за всех этих божественных ног, ирисок и жаркого утреннего солнца Сентябрь не заметила довольно крупную особу и еще более крупную собаку при ней, идущих по другую сторону забора. Справедливости ради следует признать, что особа шла очень тихо. Даже и не шла, а просто беззвучно таяла в одном месте и появлялась снова чуть дальше, вдоль забора, собака же, не отставая, трусила вслед за ней. Мы можем только порадоваться, что фигура появилась возле поваленного ветром забора именно в этот момент и ни секундой позже. Потому что, когда Сентябрь увидела эту груду обломков поверх края книжки, она отвлеклась от Скади с ее пантеоном ног и уставилась прямо в искрящиеся электричеством голубые глаза огромной женщины с рослым, заметно скучающим псом.

Сентябрь не могла бы с уверенностью сказать, вправду ли женщина была огромной или она так выглядела из-за доспехов. Страшно подумать, какой сильной и выносливой надо быть, чтобы таскать все это на себе. Металл укрывал ее высокую крепкую фигуру, словно защитная решетка локомотива, клубился переплетением проводов, болтов и сияющих набалдашников. В центре, где положено быть сердцу, сияла ярким электрическим светом большая шахтерская лампа, из которой сыпались бледно-голубые искры. Ноги были обуты в башмаки из скрученных и скрепленных пряжками железнодорожных рельсов. Плечи прикрывали огромные черные желоба, усеянные заклепками. На руках, каждая размером с половинку Сентябрь, красовались перчатки, высеченные из двух дымчатых алмазов. Алмазные грани то вспыхивали жгучими белыми огоньками, то становились холодными и черными. Даже волосы женщины представляли собой спутанную массу электрических проводов, собранных в узел. Несколько прядей выбились из пучка и развевались на ветру, роняя шипящие искры в придорожную грязь. В одной руке женщина держала гигантский старомодный фонарь, в котором на месте фитиля образовался клубок черного нагара. В другой сжимала огромный крюк из красивого замысловато скрученного металла, покрытого резьбой, будто древний китовый ус.

У пса породы грейхаунд, размером со льва, но в два раза ленивее, были такие же пронзительные голубые глаза. Мягкая волнистая шерсть, серо-белая с черными крапинками, защищала от мух не хуже доспехов. Морда выражала скорбь и сдержанность, характерные для этой породы.

Сентябрь глазела на них во все глаза. Женщина тоже глазела на нее, но гораздо спокойнее, поскольку Сентябрь была мала и не рассыпала вокруг электрических конфетти.

А потом женщина исчезла.

Воздух в том месте, где она стояла, еще с минуту колебался и пузырился, а затем все стихло. Грейхаунд еще раз посмотрел на Сентябрь долгим, слегка настороженным взглядом охотничьей собаки, словно говоря: «Собачья жизнь, собачья работа, а не ирисками ли тут пахнет?» Он поднялся, быстро потянулся, выгнув спину дугой, и потрусил вдоль линии забора.

Сентябрь кинулась за ним. В этом, как оказалось, не было нужды – электрическая дама с треском материализовалась всего в трех-четырех шагах от прежнего места. Она подняла свой крюк и, казалось, зацепилась им за что-то невидимое в июльском воздухе, дергая и выкручивая это невидимое с отчаянным усилием. Капли искристого желтого пота выступили над ее бровью.

– Доброе утро, – сказала Сентябрь и тут же почувствовала себя глупо. А из Волшебной ли Страны эта женщина? Выглядит она по-волшебному. И ощущение от нее волшебное. Воздух вокруг нее вскипает от нестерпимого жара, а пахнет она расплавленным металлом, но при этом, парадоксально, еще чем-то растительным: грибами, стеблями одуванчиков, сосновой смолой. Ну кем же ей еще быть? Сентябрь таких еще не видала. Ясно одно – исчезает она мастерски.

Грейхаунд ухватился за длинный черенок крюка, с рычанием потянул за него, и совместными усилиями они с хозяйкой освободили то невидимое, что застряло в небесах. Дама промокнула пот со лба простеньким платком в клетку, очень похожим на клетчатую рубашку Сентябрь.

– И тебе доброе утро, малышка, хотя по моим часам сейчас полночь, а по настроению так довольно ненастная полночь. – Она просунула свою бриллиантовую руку под нагрудник доспехов, вытащила оттуда кусочек ярко-красного света и бросила его псу. Тот в прыжке поймал угощение и радостно им захрустел. – До конца моей смены далеко, а Линию еще разматывать и разматывать. Вот так всегда, правда? – Она улыбнулась усталой улыбкой, блеснув медными зубами.

Сентябрь не придумала, что бы ответить. В таких случаях слова у нее обычно сами срывались с языка, хотя лучше было бы его попридержать. Именно так произошло и на этот раз.

– Вы не Ветер, – выпалила она, но тут же устыдилась своей грубости и покраснела.

– Эт точно, – зловеще ответила дама и снова испарилась. Сентябрь стиснула зубы от досады и, оглядевшись, поплелась вдоль забора туда, где электрическая дама снова начала материализоваться. Пес тявкнул и последовал за ней.

– Тогда кто вы? – спросила Сентябрь все так же в лоб. Она глубоко вдохнула, выдохнула и попробовала начать сначала: – Поверьте, у меня не такие дурные манеры. Просто бывает, что правила приличия не позволяют сказать что хочется, а ничего другого мне в голову не приходит. Я что, собственно, хотела спросить, вы же из Волшебной Страны, правда? Иначе ведь быть не может?