Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил - Стейнметц Грэг - Страница 42

Одно правило особенно примечательно. Арендаторам полагалось молиться за Якоба Фуггера, его племянников и его покойную мать. Молитвы, даже вознесенные, скажем так, посторонними, считались пропуском на небеса. Фуггер, безусловно, желал спасения. Но он просил малого в сравнении с другими. Так, обитатели богадельни Святого Антония в Аугсбурге были вынуждены проводить в церкви час в день и произносить две молитвы – «Отче наш» и хвалу Деве Марии – пятнадцать раз каждое утро и каждый вечер. Еще от них требовали трех других молитв до и после каждой еды. Если в часовне при богадельне служили мессу, от них требовалось пятьдесят раз произнести «Отче наш» и столько же – хвалу Богородице. Несоблюдение этих требований влекло за собой изгнание. Фуггер настаивал всего на трех молитвах в день и, соблюдая приватность частной жизни, принимал на веру, что арендаторы действительно молятся. Наверное, он думал, что, если в сутки за него молятся пятьсот человек, трех молитв в день с каждого вполне достаточно.

Фуггер учредил фонд пожертвований на Фуггерай, чтобы это начинание не погибло после его кончины. В учредительном письме он распорядился, чтобы фонд существовал, «покуда живы имя и мужская линия рода Фуггеров». На протяжении многих лет ткачи, пивовары, изготовители игрушек и художники называли Фуггерай своим домом. Известно, что там же проживал как минимум один мясник. Стол для разделки туш стоял прямо перед его домом. Самый известный житель Фуггерай – прадед Моцарта Франц. Он жил в доме номер 14 по Миттелерегассе с 1681 года до своей смерти в 1694 году.

Восемнадцать поколений спустя род Фуггеров по мужской линии продолжается, а Фуггерай по-прежнему существует. Теперь это место жительства пожилых католиков. Семья Фуггеров платит за содержание домов, продавая древесину с тех земель, которые Максимилиан некогда отдал Якобу. Плата за проживание до сих пор составляет один флорин в год – в пересчете на современные деньги 85 евроцентов. Если бы известность Якоба благодаря Фуггерай ограничивалась одним Аугсбургом, уже этого было бы достаточно для долгой памяти. А поскольку этот район известен всему миру, о лучшем вложении средств Фуггер вряд ли мог бы мечтать.

Глава 10

Ветер свободы

В 1891 году президент Стэнфордского университета решил, что учебному заведению требуется девиз. Ему вспомнились слова немецкого писателя шестнадцатого столетия Ульриха фон Гуттена. Этот человек всю свою жизнь боролся за социальную справедливость и настойчиво призывал к революции. В Пало-Альто Дэвид Старр Джордан обнаружил параллели между ситуацией фон Гуттена и собственной борьбой за свободу академической деятельности. Одна фраза из сочинений фон Гуттена особенно импонировала президенту – Die Luft der Freiheit weht, «ветер свободы веет». С 1906 года эта загадочная немецкая фраза окружает стэнфордское дерево на эмблеме университета[62].

До выборов императора врагами Фуггера являлись конкуренты-коммерсанты, члены различных государственных советов и отдельные гуманисты, озабоченные хищническим характером крупного бизнеса. После выборов к ним присоединилась широкая общественность. Фуггер стал мишенью для всех, кого пугали перемены, сотрясавшие Европу. Подобно Джордану в Стэнфорде, эти люди обращались в поисках мудрости к фон Гуттену. Тот опубликовал серию памфлетов, направленных против Фуггера. Для Фуггера фон Гуттен стал кем-то вроде Иды Тарбелл для Джона Д. Рокфеллера[63]. Именно он превратил Фуггера во врага общества.

Фон Гуттен писал страстно, убежденно и смело. Если другой социальный критик, Эразм Роттердамский, использовал свое перо, как классический пианист, предназначая блеск своего интеллекта и идеальную латынь для элиты, фон Гуттен, так сказать, громко играл на трубе для всех и каждого. Он родился в 1488 году в рыцарской семье в замке в окрестностях Франкфурта. Его отец быстро осознал, что юному Ульриху никогда не стать воином, и отослал его в школу изучать латынь и читать классиков. Постоянно скрываясь от кредиторов, фон Гуттен сменил много университетов, прежде чем избрать стезю бродячего интеллектуала. Он привлек внимание публики своим стихотворением, которое мелкий скандал по поводу аренды раздувало до глобального конфликта между варварством и современностью. Максимилиан ценил его сочинения и сделал фон Гуттена поэтом-лауреатом[64] в 1517 году. Церемония прошла в Аугсбурге, поблизости от штаб-квартиры Фуггера. Позднее Альбрехт Майнцский, которому был нужен человек с острым умом для дипломатической миссии, нанял молодого фон Гуттена своим советником.

Подобно Максимилиану, Эразму и Чезаре Борджа, фон Гуттен страдал от сифилиса, и данная болезнь побудила его метнуть первую стрелу в Фуггера. Речь о трактате – считается, что это первая в мире история болезни, – в котором фон Гуттен уподобляет свое чрево «желудю, из коего сочится вонючая слизь». Обычное лекарство тех лет, ртуть, забирало не меньше жизней, чем спасало. В Аугсбурге фон Гуттен узнал, что туземцы Вест-Индии используют безопасное лекарство из коры гваякового дерева. Он объявил это лекарство чудодейственным и, слегка отвлекшись на защиту овсянки и осуждение повального увлечения немцев острой пищей, обвинил Фуггера в росте цен на перец. Наверняка фон Гуттен был вне себя от ярости, когда позднее Фуггер добился монополии на импорт гваякового дерева и увеличил продажи в том числе за счет «рекламы» в трактате Ульриха. Пионер современной медицины Парацельс, который учился у алхимиков из Фуггерау, позже развенчал целительные свойства гваякового дерева[65]. Племянники Фуггера ответили ему язвительными памфлетами.

Фон Гуттен, будучи советником курфюрста, имел неплохой доход, но ощущение великой миссии, которая ему выпала, заставляло жертвовать комфортом. Он присоединился к Лютеру в нападках на папство и обличал Фуггера за соучастие в грехах Святого престола: «Фуггеры заслужили право именоваться вождями всех куртизанов… Они… выступают в роли перекупщиков: покупают у папы по дешевке, чтобы потом перепродать втридорога… Легче всего приобрести должность, если ты друг Фуггеров… они единственные, через кого можно добиться в Риме чего угодно»[66].

Сполна фон Гуттен обрушился на Фуггера в диалоге под названием «Разбойники» (1519). Прибегая к известной со времен древних греков практике вкладывать вымышленные речи в уста реальных людей, он вывел своим героем Франца фон Зикингена, того самого рыцаря, которого Габсбурги наняли обеспечивать безопасность на выборах императора. Фон Зикинген, выражаясь современным языком, обладал харизмой, лидерскими качествами и способностью, благодаря ряду успешных кампаний, привлекать добровольцев-наемников к участию в прибыльных приключениях. Он владел несколькими замками и усадьбами, жил в роскоши и, не чуждый любознательности, приглашал к себе поэтов, музыкантов и художников. Фон Гуттен был его любимцем. Рим требовал арестовать фон Гуттена за то, что тот назвал папу антихристом. В поисках укрытия фон Гуттен обратился к фон Зикингену и нашел спасительный приют.

Будучи рыцарями, фон Зикинген и фон Гуттен принадлежали к умирающему сословию. Слово «рыцарь» характеризовало не только ремесло, но и социальную принадлежность. Рыцари считались самыми «простыми» из дворян, но все-таки были дворянами, то есть располагали привилегиями, которых не имели простолюдины, – например, правом носить меч. Простолюдинам полагалось уступать рыцарям дорогу, иначе они рисковали быть поколоченными за дерзость. Да, фон Зикинген был богат и могуществен, однако дни рыцарской славы постепенно уходили в прошлое. Уже повсюду применялись пушки, вследствие чего личный героизм в битве утрачивал значимость. Монархи все больше ценили пехоту, отдавая ей предпочтение перед рыцарскими конем и мечом.