Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Бэнкс Иэн М. - Мост Мост

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мост - Бэнкс Иэн М. - Страница 38


38
Изменить размер шрифта:

Ну нихринаж сибе сурпризики.

Прекращенный поиск… Запах соли и ржавчины. Кругом тьма, захороненная в основании, чтобы с глаз долой. Тьма бродит через свет и тень под звуки моря…

Я медленно просыпаюсь; я все еще погружен в грубые, примитивные мысли варвара. Сюда, в просторное, но загроможденное помещение, огибая края ставней, просачивается мягкий серый свет; он очерчивает зачехленную мебель и подпитывает мое пробуждающееся сознание, словно принял его за росток, пробивающийся через липкую глину.

Меня обвивают, словно веревки, холодные белые простыни. Дремотно ворочаюсь, пытаюсь устроиться поудобнее, но ничего не выходит. Я связан, я в ловушке, меня вмиг затопляет парализующий страх, и вдруг сна ни в одном глазу. Замерзший, в поту, сажусь в постели, вытираю лицо и озираюсь в сумраке и покое.

Открываю ставни. Тридцатью футами ниже море бьется о камни. Оставляю нараспашку дверь в ванную, чтобы, моясь, слышать этот неторопливый рокот.

Я завтракаю в скромном баре. Официанты длинными белыми тряпками протирают ближайшие столы. В воздухе кричат и барражируют чайки. В ту сторону выходят окна кухни, и птицам бросают обрезки. Мерцает белизна крыльев. Тряпки громко шлепают по столам. По пути сюда я зашел в комнату 306, посмотрел, нет ли для меня почты. Ничего. Внизу по-прежнему режут листовое железо.

Я долго пью последнюю чашку кофе.

Неспешно перехожу с одного бока моста на другой. Почти все траулеры сейчас держат по два аэростата воздушного заграждения. Некоторые аэростаты, похоже, заякорены прямо на морском дне. Там, где тросы встречаются с водой, на волнах покачиваются оранжевые буйки.

На ленч я взял сандвич и бумажный стаканчик чая и устроился на скамье с видом вверх по течению. Погода меняется, свежеет, небо постепенно затягивается тучами. Когда меня сюда прибило, стояла ранняя весна, а нынче лето уже почти на исходе. Мою руки в туалете на трамвайной остановке, сажусь в общий вагон и еду в ту секцию, где должна быть потерянная библиотека. Ищу и ищу. Осмотрел все встреченные шахты лифтов, но L-образной кабины и старого служителя так и не нашел. На мои вопросы все отвечают лишь равнодушными взглядами.

Поверхность моря сейчас серая, как небо. Тросы аэростатов натянуты чуть ли не до звона. Мои ноги гудят от бесчисленных ступенек. В грязное стекло верхних коридоров барабанит дождь. Сижу там, пытаюсь набраться сил.

В самом верхнем коридоре, темном и протекающем, нахожу под разбитым световым люком кучную стайку белых шариков. Они шероховатые и очень твердые на ощупь. У меня на глазах очередной мячик влетает в пробоину и падает на пол коридора. Я вытаскиваю из ниши поеденный молью стул, ставлю его под световой люк, забираюсь и просовываю голову в дырку.

Вдали виднеется рослый старик с седой шевелюрой. На нем гольфы, джемпер и кепка. Длинной тонкой битой он замахивается на что-то, лежащее у него под ногами. Ко мне по высокой дуге летит белый шарик.

— Эй, впереди! — кричит старик. Наверное, ко мне обращается. Он жестикулирует, а мячик падает возле светового люка и отскакивает. Старик снимает кепку, упирает руки в бока и глядит на меня. Я спрыгиваю со стула и нахожу винтовую лестницу наверх. Когда я появляюсь на крыше, старика и след простыл. Но зато там траулер, окруженный рабочими и чиновниками. Он лежит за поврежденной радиобашенкой, спущенные баллоны свисают с ближайших ферм. Они похожи на обломанные черные крылья. Льет дождь, дует сильный ветер. Вздуваются и блестят полы плащей и непромокаемых накидок.

Тусклый и сырой ранний вечер. У меня болят ноги, урчит в животе. Покупаю сандвич и съедаю его в трамвае. Меня ждет долгий и утомительный спуск по однообразной винтовой лестнице к старой квартире Эрролов. К тому времени, когда добираюсь до нужного этажа, ноги уже как чугунные. В безлюдном коридоре я себе кажусь вором-домушником. Иду, держа перед животом ключ от апартаментов, точно крошечный кинжал.

Внутри холодно и темно. Включаю несколько ламп. Снаружи пенятся серые валы, а комната наполнена запахом йода и соли. Закрываю ставнями окна и ложусь на постель. Собираюсь лишь минутку полежать, дух перевести, но засыпаю и возвращаюсь на болото, где невероятные поезда гоняют меня по узким туннелям. Наблюдаю за тем, как варвар шествует в преисподней, где вой и скрежет зубовный; я — не он, я прикован к стене, я взываю к нему… А он идет размашистым шагом, неся меч в опущенной руке… Я опять на крутящемся чугунном мосту, сквозь который течет река. Бегу и бегу под дождем, а ноги болят, болят…

Снова просыпаюсь, весь мокрый от пота, не от дождя. Мышцы ног сведены. Звенит звонок. Полуобморочно шарю в поисках телефона. Снова звонки, и я понимаю, что это в дверь.

— Мистер Орр? Джон?

Встаю с кровати и приглаживаю разлохмаченные волосы. В дверях стоит Эбберлайн Эррол в длинном темном пальто, ухмыляется, как озорная школьница.

— Эбберлайн? Здравствуй. Проходи, пожалуйста.

— Ну как ты, Джон? — Она властно вторгается в комнату, оглядывается, приподнимает голову и смотрит на меня. — Все в порядке?

— Да, спасибо. Что если я предложу твой же стул? — Затворяю дверь.

— Можешь мне предложить моего же вина, — говорит она со смехом, крутнувшись на одной ноге и взметнув полы пальто. Ко мне плывут запахи каких-то резких духов и крепких напитков. У нее поблескивают глаза. — Вон там. — Она указывает на полузакрытый белой простыней шкаф. — А я принесу бокалы. — Она идет на кухню.

— Ты вчера вечером так внезапно меня покинула, — говорю, открывая шкаф. Там полки, полки, полки. А на полках — бутылки с винами и кое-чем покрепче.

— Что? — возвращается она с двумя бокалами и штопором.

Я выбираю вино, не слишком старое и дорогое на вид.

— Я решил тут осмотреться, а когда вернулся, тебя уже не было.

Она вручает мне штопор. У нее озадаченное выражение лица.

— В самом деле? — спрашивает неуверенно. На лбу пролегает складка. — Ах да! — Она улыбается, пожимает плечами, садится на застеленную простыней кушетку. Эбберлайн еще не сняла пальто, но мне видны черные чулки, черные туфли на высоком каблуке, что-то красное у ворота и краешек красного подола. — Я была на вечеринке.

— Вот как? — Я откупориваю бутылку.

— Хм. Не веришь — оцени мой наряд.

— Почему бы и нет?

Она встает и отдает мне бокал. Расстегивает длинное черное пальто, легким движением сбрасывает его с плеч и бросает на стул. Производит пируэт.

На ней обтягивающее платье из алого атласа. Длиной до колена, однако с разрезами до верха бедер. Когда она кружится, я вижу гладкую полоску белой кожи между густой чернотой чулок и краем черного же кружева. Высокий ворот почти скрывает тонкую черную горжетку. Плечи подбиты, лиф — нет.

Эбберлайн Эррол останавливается, упирает ладони в бедра и смотрит на меня. У нее голые руки; темный пушок на них создает эффект черного контура. Лицо с искусно наложенным макияжем, ироничный взгляд. Внезапно она поворачивается и сует руку в карман пальто и достает какие-то вещи. Сперва я их принимаю за другую пару чулок, но это оказываются черные перчатки. Эррол их надевает; они почти достают до локтей. Из ее горла вырывается смешок. Следует еще один балетный пируэт.

— Что скажешь?

— Как я догадываюсь, это была неформальная вечеринка? — Наливаю вино.

— Что-то вроде бала-маскарада. Я изображала женщину легкого поведения, но так нагрузилась… — Она прикладывает ладонь ко рту и смеется. И, взяв у меня бокал, делает реверанс.

— Эбберлайн, ты выглядишь просто сногсшибательно, — говорю серьезно и за это получаю очередной реверанс.

Она глубоко вздыхает и проводит рукой по волосам, поворачивается и идет неторопливо, постукивая костяшками по старому высокому буфету из темного, щедро лакированного дерева, проводит по нему длинными пальцами в перчатках. И пьет вино. Я смотрю, как она огибает зачехленную и незачехленную мебель, отворяет дверцы, заглядывает в ящики, приподнимает за углы белые полотнища, стирает ладонью пыль со стекол и инкрустации, неслышно напевая и отхлебывая вино маленькими глотками. Кажется, я на время забыт. Но я не обижаюсь.