Мост - Бэнкс Иэн М. - Страница 15

— То есть можно поверить в то, что вас вылечили, хотя на самом деле этого не произошло. Но ведь это же элементарно проверяется: либо к вам вернулась память, либо нет.

— Ну а представим, что я возьму да придумаю все.

— Собственное прошлое придумаете? — говорит она скептически.

— Некоторые люди все время так поступают. — Кажется, я ее поддразниваю, но, произнеся эти слова, невольно задумываюсь над ними.

— Да, но только для того, чтобы обманывать других. Они же наверняка сами знают, что лгут.

— Не думаю, что все так просто. Мне кажется, легче всего обмануть самого себя. Возможно, себя обманывать — это необходимое условие для того, чтобы обманывать других.

— О нет, — категорически возражает она. — Хорошему лжецу необходима отличная память. Чтобы других водить за нос, надо быть умнее их.

— По-вашему, никто и никогда не верил в собственные выдумки?

— Ну, может, верило несколько пациентов психбольниц, но больше — никто. Знаете, по-моему, большинство якобы чокнутых, которые выдают себя за других, на самом деле просто разыгрывают больничный персонал.

Какая категоричность! Кажется, я и сам когда-то был столь же резок в суждениях, хоть и не помню, где, когда и по какому поводу.

— Вы, очевидно, думаете, что врачей очень легко дурачить, — говорю.

Она улыбается. У нее безупречные зубы. Я ловлю себя на том, что пытаюсь оценить, охарактеризовать эту женщину. Она увлекает не завлекая, поглощает не заглатывая. Но, возможно, с тем же результатом.

Эбберлайн Эррол кивает:

— Вероятно, легко дурачить тех, кто пытается лечить мозги как мускулы. Скорее всего, таким врачам просто в голову не приходит, что пациенты способны намеренно вводить их в заблуждение.

Вот с этим я бы поспорил. К примеру, доктор Джойс считает делом профессиональной чести не верить до конца всему, что рассказывают пациенты.

— А мне кажется, — говорю, — что хороший психиатр всегда разоблачит пациента-шарлатана. Большинству просто не хватает воображения, чтобы как следует вжиться в роль.

У нее изгибаются брови.

— Возможно, — произносит она, пристально-невидяще глядя мимо меня. — А знаете, мне сейчас детство вспомнилось, когда мы…

В этот момент спавший напротив нее, положив руки на стол, а голову на руки, молодой человек приподнимается, откидывается на спинку стула и зевает и обводит бар мутным взором. Эбберлайн Эррол оборачивается к нему.

— А, проснулся, — говорит она этому костлявому парню с длинным носом и близко посаженными глазами. — Собрал наконец кворум нейронов?

— Да ладно, Эбби, завязывай стебаться. — Взглядом он добавляет в мой адрес: «А ты не пошел бы на…?» — Лучше добудь водички.

— Милый братец, хоть ты и скотина, но я-то не скотница! — отбривает она.

Он тупо рассматривает стол, весь в грязных тарелках и пустых стаканах.

Эбберлайн Эррол глядит на меня:

— Вы-то, конечно, не помните, есть у вас братья или нет?

— Увы и ах.

— Хм… — Она встает и идет к стойке бара.

Парень закрывает глаза и наклоняет стул назад, заставляя его покачиваться на двух ножках. Бар пустеет. Кое-где из-под столов торчат ботинки, свидетельствуя, что алкогольные экскурсы их владельцев в давнюю эпоху четырехногого передвижения пришли к ступорному финишу. Эбберлайн Эррол возвращается с кувшином воды, останавливается возле брата и плещет водой ему на лоб.

Молодой человек падает на пол, ругается, кое-как встает. Она вручает ему кувшин. Он пьет. Она наблюдает за этим со смесью веселья и презрения на лице. Все это время она курит длинную тонкую сигару.

— Мистер Орр, а вы вчера видели пресловутые самолеты? — спрашивает мисс Эррол, глядя не на меня, а на брата.

— Да. А вы?

Она отрицательно качает головой и пускает дым.

— Нет. Мне рассказывали, но я сначала решила, что это розыгрыш.

— А мне они показались вполне настоящими.

Ее брат опустошает и театральным жестом бросает себе за спину кувшин. Он разбивается о столик где-то в сумраке. Эбберлайн Эррол укоризненно качает головой. Молодой человек зевает:

— Устал. Пошли отсюда. А где папаша?

— В клуб ушел. Причем уже давно. Может, он уже дома.

— Ну и ладно. Пошли. — Он встает и направляется к лестнице.

Мисс Эррол глядит на меня и пожимает плечами:

— Извините, мистер Орр, но мне пора.

— Ничего, все в порядке.

— Было приятно с вами поговорить.

— Уверяю вас, это взаимно.

Она оглядывается на брата. Тот стоит на лестничной площадке руки в боки, ждет.

— Ну что ж, — смотрит она на меня, — может, у нас еще будет возможность продолжить беседу.

— Искренне на это надеюсь.

Она все же не спешит уходить. Она стройна, немного взъерошена, курит сигару. Она сгибается в глубоком ироничном поклоне, растопырив руки, пятится. По ее следу клубится серый дым.

Посетители разошлись. В баре «Дисси Питтон» остался в основном персонал. Эти люди гасят лампы, вытирают столы, подметают пол, достают из-под столов бесчувственные тела. Я сижу и допиваю вино. Оно теплое, терпкое, но я ужасно не люблю оставлять недопитые стаканы.

Наконец я встаю и узким коридором из последних непогашенных ламп иду к лестнице.

— Сэр!

Я оборачиваюсь: только что махавший шваброй бармен протягивает ко мне руку. В ней — широкополая шляпа.

— Это ваше. — Он даже встряхивает шляпу, чтобы я не перепутал ее со шваброй.

Я беру ее, заразу. Нисколько не сомневаюсь, что если бы дорожил ей как зеницей ока, следил за ней денно и нощно и боялся оставить ее в этом баре, то ее бы уже давно и след простыл.

В дверях швейцар больше не дремлет. Он прислонил Томми Буча к стене и пытается установить его личность и место жительства. Похоже, инженер Буч не в состоянии издавать какие бы то ни было внятные звуки. Его лицо приобрело ярко выраженный зеленый оттенок, и швейцару совсем нелегко удерживать моего знакомого в вертикальной позе.

— Сэр, вы знаете этого джентльмена? — спрашивает швейцар.

Я отрицательно качаю головой:

— Впервые вижу. — Сую шляпу между рук швейцара. — Но это — его, он забыл в баре.

— Спасибо, сэр. — Швейцар подносит шляпу к лицу инженера, чтобы тот ее разглядел (или чтобы ее разглядели они оба). — Сэр, смотрите, ваша шляпа.

— Блгдр-рю… — удается выговорить инженеру Бучу, прежде чем содержимое его желудка откочевывает в перевернутый головной убор. Хорошо, что у шляпы широкие поля — удивительно мало брызг пролетает мимо цели.

Я ухожу, охваченный странным ликованием. Неужели Буч получил именно то, что заказывал?

— Отсутствует?

— О, мистер Орр, поверьте, я вам совершенно искренне сочувствую, но доктора действительно нет.

— Но мне…

— Да, мистер Орр, я знаю, вам назначено. У меня и запись есть, вот здесь, видите?

— А в чем дело, собственно?

— Срочное собрание Административного совета первой подкомиссии ветеринарной комиссии. Это крайне важное мероприятие, и, вообще, у доктора сейчас очень горячие дни. Так много вызовов, знаете ли! Мистер Орр, вам ни в коем случае нельзя принимать это на свой счет.

— А я и не…

— Просто так вышло. Естественно, вся эта административная рутина мало кому по вкусу, но ведь и черную работу кто-то должен делать.

— Да, я…

— Его могли вызвать в любое другое время. Вам просто не повезло.

— Я понимаю…

— Вы ни в коем случае не должны обижаться. Убедительнейше прошу поверить: это просто досадная накладка.

— Да, конечно, я….

— И никакой связи с тем, что мы вчера забыли вам сообщить о переезде клиники. Это чистой воды случайность! С кем угодно могло быть! Просто не повезло именно вам. Клянусь, здесь абсолютно ничего личного.

— Так я…

— Вам не надо принимать это близко к сердцу.

— Я и не…

— Чашечку чая, мистер Орр? Или вы предпочитаете кофе?

Выходя из приемной, вспоминаю вчерашнее богатое событиями путешествие в L-образном лифте и решаю его повторить. Ищу огромное круглое окно и дверь в расположенную напротив него шахту.