Девственница - Васильева Ксения - Страница 65

Значит, внук будет жить там.

Обедали на террасе, с водкой, закусками, пирогами, шашлыком.

Алек пил довольно-таки много, Игорь, на удивление, - тоже, и

Алиса не отставала. Сначала молчали, ели. Потом Игорь завел раз говор.

Алька, так ты думаешь, Динар серьезно? А на хрена ему тебя сюда засылать? Там бы работал и работал, а звание само, как го-ворится, пришло. Нет, что-то тут не то. Он проверяет, насколько я ещё силен. Если я силен, то он тебя снова возьмет, не силен - не возьмет, ошивайся тут до скончания века. А Наташка, - техпер-сонал, он о ней и думать забыл: печатает кто-то, переводит, - и ладно...

Прожевав пирог, Алек спросил.

Ты так и не сказал мне, как у тебя дела? Игорь сделал непрони-цаемое лицо и ответил, что все движется, но очень медленно. Что старая гвардия ещё не вся ушла и вряд ли уйдет. Завтра я туда еду, поедем вместе. Узнаем, что от твоего посла пришло, должно уже, и вообще понюхаем, как и что.

Алек кивнул молча, - ему смертельно не хотелось никуда ехать, да ещё с отцом, у него там приятелей полно, приятелей-недоброже - лателей, которые, увидев их вместе, со смеху будут помирать у них за спиной. Отец не дурак, а этого не понимает. Пришли! Папа и сынок! Вышибли их, так теперь они здесь пороги обивают. Нет уж, не поедет он завтра с отцом.

Сели играть в нарды, но нарды не пошли. Скоро все разбрелись спать. Алек перед сном вышел покурить в тихий ночной сад...

Опять пришли мысли о Наташе. Как она там? А замечательно! Без него наконец-то. Сама себе хозяйка. И посол благоволит.

Но в чем Алек был уверен, так в полном безразличии жены к мужчинам. Здесь ему волноваться нечего. Хотя...

Алек расстроился, закурил. Кури не кури, - ничего не узнаешь!

Вспомнил Инку. Вот к кому он завтра поедет! К чертям все запре - ты! А там видно будет.

Может, Инка - его судьба? С тем Алек заснул.

* * *

Утро началось рано и бурно. Вышла злая, невыспавшаяся Алиса, стала выговаривать Светлане, что Гарика воспитали неправильно, он капризен, эгоист, каких мало, - всю ночь терзал своими жела - ниями, - то одно, то другое. Она, естественно, сейчас не заснет, а Гарька будет дрыхнуть до полдня. Она сообщила, что отныне внук будет спать с теми бабушкой и дедушкой, которым все равно делать нечего, а у неё два мужика на шее...

Игорь ходил солдатским шагом из ванной на кухню, в туалет, на террасу. Он уже был одет, когда Алек в халате вышел на террасу.

Ты что? - Закричал Игорь. - Мы же с тобой должны ехать! Имей в виду, Алька, я тебя ждать не буду, ровно пять минут на все!

Алек, как можно спокойнее, сказал.

Папа, я с тобой не поеду (как? - завопил Игорь, - ты свихнул-ся?). Смешно мы будем там с тобой вдвоем выглядеть, папа, ну, как ты не понимаешь.

Игорь на секунду задумался, просчитал что-то, понял, но отс - тупать было не в его правилах, и он сурово сказал.

Как хочешь, но я бы на твоем месте не упускал возможности пое-хать именно со мной, а что говорить будут, так и сейчас говорят. Плевать!

Мне не плевать. У нас с тобой разные весовые категории, папа.

Ты это помни. - Игорь пробурчал что-то и отбыл.

Алиса все же ушла досыпать, и Алек остался один. Он тщательно побрился, плотно позавтракал, звонить отсюда не надо, апаратов куча и все соединены. Услышит маман, а она любит трубочку поднять и послушать...

Взял немало денежек и отбыл на своей машине, оставив записку, что будет поздно, поедет по делам.

Остановился у первого телефона-автомата, хотел было уже поз - вонить, но передумал: приедет так, сразу, будет Инка дома, - хо - рошо, не будет, тоже ладно.

Быстро нашел дом (на Армянском), квартиру... Позвонил не сра - зу, Но сам себя урезонил: зачем тогда ехал?

И позвонил. Дверь открыла, - как он почему-то и думал, - сама

Инка. Она обалдело смотрела на него, как на призрак, а он, неловко усмехаясь, стоя в дверях, спросил.

Ну что, ты гостей не принимаешь? - Тут она кинулась ему на шею, и он почувствовал, что она плачет. Они вошли в квартиру, и она провела его в одну из комнат. Видимо - её. Там стояло трюмо, тахта, и, что его удивило, детская кроватка, в которой сидел младенец и пучил на него черные, как маслины, глаза. При виде незнакомого дяди младенец скривил рожицу и собрался плакать. У Алека стало нехорошо на сердце, - вот сейчас выйдет какой-нибудь придурок - муж...

Он тихонько освободился от Инкиных цепких объятий.

Твой ребятенок меня испугался, вон, сейчас заревет!

Она, глядя на него своими зелеными выпуклыми глазами, которые до краев были заполнены слезами, сказала, улыбнувшись.

Твой тоже... - Алек не понял, о чем она. Инка рассмеялась.

Твой, вернее, - твоя. Девочка. Лизочка. - Ребятенок обернулся на свое имя и сказал.

Мама. Лиза дядю боися!

... Господи! И говорит уже! Его ребенок? Пусть, мягко говоря, не выдумывает! От пилота своего понесла, а теперь на Алека свалива - ет! Он собрался уходить. Она это заметила.

Не веришь? Зря. Можешь, конечно, сбежать, я тебя удерживать не стану. Мы с Лизкой отлично живем! Я сейчас не летаю. На дедовой шее сидим. Ничего, тянет, старикашка! Пока из театра не выгнали и концерты дает. Уходи, чего ж ты стоишь? Не твой - так не твой младенец! А ты не помнишь, как мы с тобой времечко проводили. Безо всякой предосторожности. Ты-то из эгоизма, а я решила так, - хочу от него ребенка. Вот и получила. Но к тебе претензий никаких.

Инка отвернулась от Алека, молчавшего, как соляной столб, и стала заниматься девочкой. Она сильно пополнела, что при её рос - те выглядело забавно, но и привлекательно: большие груди, коф - точка еле сходится, большая попка, округлевшее, будто с натяну - той кожей, смуглое лицо, как луна... Пампушка. Таких у него не было.

Алек почувствовал к ней влечение. Она наклонилась к малышке, платьице было коротенькое и ляжки, толстые и гладкие, вылезли наружу. Тут он уже не смог стерпеть, обхватив её сзади, стянул трусы, и, не обращая внимания на (свою?) дочь, начал мужское дело. Инка - девушка не чета Наташке. Она не завопила: что ты дела - ешь? С ума сошел! Дай мне хотя бы снять платье!

И прочую чепуху. Инка приспособилась, держась за кроватку, и они провели несколько бурных минут, потому что Алек соскучился по женщине.

После Инка, сияя глазами, спросила