Безатказнае арудие - Бэнкс Иэн М. - Страница 28

Йа диржался иза фсех сил но тут снова ударила фспышка и мыш задражала в воздухи и аиять фскрикнула а йа пачуфствавал запах гари. Мы залажили вираш и ушли вбок к стине бальнова зала а патом рухнули внис са страшнай скорастью. Пад мой крик и визг воздуха мы ушли нижи галиреи и парапета и так лители пака не аказались далико на другом уравни где мыш так крута завирнула што ие чишуйчатыи ноги выскальзнули у миня из рук и тока ее стальная хватка за май запястья придатвратила мае падение на крышу башни втарова уровня внизу.

Йа думал у миня руки сичас атарвутца. Йа бы закричал, но у миня дажи дыхания ни асталась.

Воздух свистел у миня в ушах а мы нислись между бальшой башней и стиной фтарова уравня пряма ф слой аблакоф где йа ваапще ничиво не видил и была ужасна холадна а патом мы павирнули как йа падумал в сторану башни и ис тумана паявилась эта триклятая агромная стина. Йа закрыл глаза.

Мы крутанулись рас два и йа пришел ф сибя, но кагда снова аткрыл глаза мы фсе ищо неслись пряма на голуйу стену. Фсе, писец, падумал йа но ришил фстретить смерть с аткрытыми глазами. Ф паследний мамент мы ушли вверх йа увидил висячий ветки с листьями свешивающийся сверху а мгновении спустя мы врезались в бабилию. Пличо у миня вывихнулось и миня сбросило с мышы в бабилию и йа падайа вниз хватался за листья и ветки.

Мыш ва фсю била крыльями и кричала Держись! Держись! а йа тем временем и ф самам дели пытался ухватиться за штонибуть.

Диржись! снова прокричала мышь.

Да йа и так мать тваю диржусь! крикнул йа.

Ты в бизапаснасти?

Пачти, сказал йа абнимая бальшущую ветвь бабилии, словна эта мая давно патеряная мамочка или што-та в этам роди. Аглянутца йа ни мок но фсе ищо слышал хлаики крыльеф бальшой литучей мышы у сибя за спиной.

Извини больши ничем тибе не магу памоч, сказала мыш. Типерь спасайся сам. Ани ищут тибя. Буть астарожние в крипти. Никуда ни суйся! Йа должна литеть. Пращай, чиловече.

И ты пращай, пракричал йа паварачиваясь штобы пасматреть на ние. И спасиба!

И тут бальшая литучая мыш исчезла из вида в тумани – проста рухнула внис, аставив за сабой слет дыма но прежди чем ана софсем исчезла из вида ана ушла ф сторану абхадя полусферу башни. Крыльями она била со фсей силы, но выглядела слабай и ирадалжала падать.

Исчезла.

Йа наполз в тимнату зараслей бабилии нянча сваи балячки.

Бедный Баскул, сказал йа сам сибе. Бедный, бедный, бедный.

Ноч йа правел в листве и мне пастаяна снился сон будта йа личу па воздуху с Эргейтс в руке а патом раняю ие и ана иадаит и удаляитца ат миня а йа никак ни магу ие дагнать и крылья у миня на спине атрываютца и йа тоже начинаиу падать и кричу, а патом прасыпайусь и нанимаю что иза фсех сил диржусь за ветки, весь дражу и пакрыт потам.

И вот перидо мной крепость-башня йа сматрю на ние а какоито время этава утра пытался набратца мужиства штобы атправитца назат в крипт и выяснить што праисходит и паискать там бедную малютку Эргейтс и на сей рас ни дапустить никаких там глупастей… а ищо какоито время йа правел давая сибе клятву никагда больши дажи и ни думать а крипти и ришая ни принимать пака никаких ришени аб этам, но вот фсежи сижу здесь думая што жи мне делать ваапще и никак ни магу притти к ришению па этаму поваду.

Йа пириварачиваюсь в маем малинькам гнизде и сматрю внис сквось ветки и на сей рас йа замираю и вглядываюсь патамушта вижу как сквозь бабилии карабкаитца эта здаравеная живатина. Ана дьявальски агромная размерам с мидьведя и у ние черный мех с фкраплениями зиленава и у ние бальшие свиркающие черный кокти и ана смотрит на миня налитыми кровью глазами направляя в маю сторону заастреную голаву и палзет пряма на ту ветку где йа сижу, точна на миня.

Черт, слышу йа свой голас и аглядывайусь йесть ли куда бижать.

Но бижать некуда. Черт.

Животнае аткрываит сваю пасть. Зубы у ниво размерам с мой палиц.

… Аштавайшя где шидишь! шипит ано.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

– В те дни мир не был садом, и люди не бездельничали, как теперь. Тогда на лице земли были по-настоящему дикие места, куда не ступала нога человека, и дикие места, людьми созданные, дикие места, которые они населили собой и назвали «Город». Люди трудились, и люди бездельничали для себя и не для себя, и ленивые не работали или почти не работали, а то, что делали, они делали только для себя. Деньги тогда были всемогущи, и люди говорили, что заставляют деньги работать на себя, но деньги не могут работать, работать могут только люди и машины.

Асура слушала, зачарованная и недоумевающая. Говорившая – худая женщина средних лет – была одета в простое платье цвета слоновой кости. К кандалам на ее ногах был прикреплен полуметровый металлический стержень, другим концом связанный с наручниками, деревянная внутренняя поверхность которых до блеска отполировалась из-за трения о кожу. Она стояла в центре открытой гондолы и скорее распевала, чем говорила, уставившись на брюхо дирижабля, нависающее сверху. Она возвышала голос, чтобы перекричать шум двигателей и свист пара, обволакивавшего гондолу полупрозрачной стеной. Асура оглянулась, размышляя, как эта странная витийствующая женщина действует на своих спутников. И с удивлением обнаружила, что, кроме нее, никто не обращает на женщину никакого внимания.

Перед этим Асура стояла на палубе дирижабля, держась за перила и смотря на долину, проплывающую внизу, потом увидела в дымке первую линию голубых гор. Она ждала, когда мелькнут вдали очертания огромного замка, но бесстрастный голос женщины и странные слова заинтриговали ее.

Она отошла от перил, чтобы найти место вблизи женщины. Проходя мимо столиков и стульев, она смотрела вперед, где выдавался округлый прозрачный нос верхней палубы – часть огромного, освещенного солнцем круга, испещренного темными штрихами укосин, и внезапно она вспомнила кое о чем, приснившемся прошлой ночью.

Она села, голова у нее закружилась.

В бескрайнем темном пространстве находился огромный круг, разделенный на меньшие круги тонкими темными линиями – наподобие расходящейся по воде ряби – и вдобавок расчерченный такими же линиями, но радиальными. Этот круг представлял собой колоссальное окно, за которым сияли звезды.

Она слышала тиканье часов.

Что-то шевельнулось в одной из частей огромного круга. Приглядевшись, она увидела фигуру – кто-то шел по горизонтальному лучу от края к центру кругового окна. Она пригляделась еще внимательнее и увидела, что это она сама.

Она дошла до самого центра огромного отверстия. Посмотрела наружу через прозрачное вещество, которое – она знала – тверже и прозрачнее любого стекла. Далеко внизу открылся светящийся серый пейзаж – круглая впадина, ограниченная невысокими холмами и дальше – скалами и горами, освещенная с одной стороны, полная густых черных теней. Часы все тикали. Она постояла какое-то время, восхищаясь звездами, и подумала, что огромное окно повторяет форму круглой впадины внизу.

Потом тиканье участилось, убыстрилось, пока не превратилось в слитное жужжание у нее в ушах. Тени побежали по ландшафту, и яркий шар солнца разорвался в небесах, и солнце внезапно исчезло, а звук часов изменился, стал ритмичным, но потом снова начал ускоряться и, как и прежде, стал жужжанием. Теперь она еле видела пейзаж внизу. Ярко горели звезды в небесах.

Потом звезды стали исчезать. Поначалу они медленно гасли в одном краю неба справа от нее и около темного горизонта, потом быстрее, и наконец темное пятно поглотило четверть неба, похожее на огромный занавес, сброшенный с призрачно-серых гор. Потом треть неба погрузилась в полную темноту, звезды гасли по одной или группами. Сначала они сверкали, потом меркли, потом начинали мигать, а потом исчезали – темнота поглотила половину неба, потом две трети.