Безатказнае арудие - Бэнкс Иэн М. - Страница 23

Ее стало клонить в сон.

Утром все трое нашли ее одетой. Она сидела за столом и ждала завтрака.

– Доброе утро! – весело сказала она им. – Сегодня мне нужно вас покинуть.

2

Он взял королеву за плечи и надавил, отчего ей пришлось сесть на кровать.

– Нет, сядьте; вы отсюда не уйдете, – сказал он ей, – пока я в зеркале не покажу вам все сокровеннейшее, что в вас есть.

– Что хочешь ты? Меня убить ты хочешь? – воскликнула она. – О, помогите!

Тут из-за ковра послышался другой голос – старика:

– Эй, люди! Помогите, помогите! Он повернулся на шум и крикнул:

– Что? Крыса? – Он обнажил шпагу и направил ее на ковер. – Ставлю золотой – мертва. – Он кончиком шпаги отвел ковер в сторону и увидел дрожащего Полония. – Или по справедливости попалась в крысоловку?

– Милорд! – воскликнул старик и тяжело опустился на колено.

– Не крыса, а всего лишь мышь! Что скажешь, мышка? Иль кошка откусила твой язык?

… тут король остановился.

Он всегда наслаждался этим моментом – этим улучшенным вариантом известной истории; здесь принц Гамлет начинал воплощать свой план и действовать – не слишком порывисто в тактическом плане и не слишком медлительно в стратегическом. Отныне вы знали, что он победит – отомстит за своего отца, женится на Офелии, будет мудро править в процветающей Дании и жить счастливо (конечно, пока не умрет).

Король любил счастливые концовки. Нельзя было винить древних за их пристрастие к несчастливым финалам (все они проводили единственную короткую жизнь в ожидании либо забвения, либо каких-то нелепых посмертных мучений), но это вовсе не означает, что и ты должен строго следовать их косным парадигмам и губить хорошую историю мрачной развязкой.

Он счастливо вздохнул и поднялся с кровати – выбрался через изножье, чтобы не будить спящих сестер-двойняшек Лудж – он спал между двумя этими сладострастными телами.

Когда немного раньте Адиджин проснулся (уже насытив свое вожделение, но желая какой-нибудь забавы), было примерно то, что можно назвать серединой ночи. В его подушке имелся набор трансцепторов, подобный устройству в его короне и обеспечивавший доступ к базе данных. Было приятно ради разнообразия погрузиться в крипт без этой штуки на голове. Подправленный интерактивный «Гамлет» был одной из его любимых вещей, хотя он все еще и мог оставаться длинноватым в зависимости от сделанного выбора.

Он оставил двойняшек Лудж иод их шелковыми простынями и пошел к окну по теплой и мягкой поверхности спального ковра. Он предпочел нажать кнопку, раздвигающую занавески, а не сделать это мысленно.

Лунный свет проливался над горными вершинами, которые на самом деле были крышами крепости. Небо наверху было безоблачным. Половину свода заполняли звезды. Чернота другой половины была абсолютной.

Король некоторое время смотрел в эту темень. Такова была их судьба, плата за всю эту поспешность и ошибки и компромиссную неуверенность. Он снова опустил занавеси и (почесав, погладив затылок) вернулся в кровать.

Картина Вторжения погрузила его в беспокойство. Он лег между спящими девушками и натянул на себя покрывало, не зная, что делать дальше.

Он заглянул в крипт, сначала задержал свой взгляд на остановленном «Гамлете», потом на состоянии общей безопасности, потом на процессе войны (зашедшей в тупик), потом посмотрел, как продвигаются бомбовые работы на пятом уровне юго-западного солара – по-прежнему с трудом, по-прежнему с надеждой на скорый прорыв, по-прежнему находились под строгим контролем службы безопасности. Потом он просканировал несколько голов, наткнулся на спаривающиеся пары и об-наружил, что его собственные сексуальные аппетиты снова заявляют о себе, несмотря на недавние упражнения с почти ненасытными двойняшками Лудж. Он пока отбросил от себя эту мысль, прощупал доступные бодрствующие мозги в Серефе и заглянул на мгновение в голову агента безопасности, которого прикрепили к главному ученому Гадфий.

Значит, они еще не спят в такой час.

Адиджин принялся размышлять над тем, что означает это непонятное и беспрецедентное кольцевое построение камней; нашла ли Гадфий какое-нибудь объяснение для этого? Неужели камни тоже каким-то образом связаны с криптом? Его криптографы не могли объяснить поведение некоторых глубинных пластов крипта, а также некоторых верхних пластов и даже физическое проявление этих нарушений. Может быть, крипт готовится вмешаться в нынешнюю чрезвычайную ситуацию? Если дела обстояли так, то ему хотелось знать об этом. Гадфий он доверял не больше, чем другим Привилегированным, но в прошлом ее неоднократно осеняли верные догадки, и если кто-нибудь и мог предоставить ему первое предупреждение о вмешательстве крипта, то вполне возможно, что это сделает именно она.

Гадфий. Короля раздражало, что на протяжении его нынешней жизни (и двух последних жизней самой Гадфий) она держится за мужскую разновидность имени. Почему она не стала Гадфией, когда между инкарнациями изменился его пол? Своенравная эта Гадфий.

Он прислушался через посредство агента.

– Прошу прощения, главный ученый, – сказал Расфлин.

– Я говорю, – ответила Гадфий, вздохнув, – что мне нужны усредненные, соответственно размерам кланов, данные о новорожденных по всем усыпальницам за пять лет до введения нового летоисчисления. Выведи эти сведения на экран.

– Прошу прощения, – сказал Расфлин, явно смущенный тем, что его застали врасплох – он то ли дремал, то ли грезил наяву, – Минуточку. С экрана на стене исчезло прежнее трехмерное изображение, а вместо него появилось новое – с обычным меню.

– Так-так, – сказала она, разглядывая дисплей и понимая, что не может в точности вспомнить, зачем просила об этом.

– Мне очень неловко, мадам, – сказал Расфлин, голос его прозвучал униженно.

– Все в порядке, – сказала ему Гадфий, продолжая смотреть на дисплей. – Мы все устали.

Она бросила взгляд на Госкил, которая опять зевнула, хотя и сделала это с сосредоточенным лицом, – та сидела, устремив перед собой невидящий взгляд и продолжая изучать какую-то новую характеристику файлов гадателя.

Тот же самый легкий транспорт, на котором они прибыли в мобильную обсерваторию Долины Скользящих Камней, вернул их к лифту, который спустил через толщу крыши и километровой глубины пространство находящейся ниже комнаты – холодное, мрачное, заброшенное место, где у стен были свалены камнеходы и багады; сквозь узкие сводчатые окна проникали лучи света, освещавшие сумбур расколотых камней, среди которых засыхала даже бабилия.

Армейский камнеход подбросил их к входу в стене, откуда начинался туннель с действующим в нем фуникулером ограниченного пользования. Они добрались до шестого уровня, на широкую полку, где фермы выживания производили большую часть холодной и все равно разреженной атмосферы. Свет проникал сюда через окна во всю высоту стены, эти окна выходили на море воздуха, в котором сидели пушистые облачка, похожие на белые острова.

Гидроватор опустил их на пол, а пайкер повез по обработанным машинами полям к стоянке клифтера, который раньше доставил их сюда. Стравив газ, аэростат быстро опустил их на три уровня; во время спуска у них заложило уши. Они вошли в залитое солнцем помещение фермы, затем в тенистый пригородный солар, а оттуда в промышленную камеру с искусственным светом в двух концентриках от Большого зала. На скоростном бронированном вагоне монорельса они миновали темную запретную зону под пространством комнаты, находящимся под контролем инженеров, а потом на дирижабле поднялись в офис гадателя – старинную резиденцию, размещенную в ризнице залитой солнечным светом восточной часовни.

Гадатель Ксеметрио встретил их на пристани.

– Госпожа главный ученый, – сказал он, беря ее за руки. – Спасибо за визит.

– Я рада, – пробормотала она, улыбаясь ему, потом опустила глаза и высвободила свои руки. – Вы, кажется, знаете моих помощников. Секретарь Расфлин, адъютант Госкил.