Он (ЛП) - "Cloudberry" - Страница 9

Господи, каким же я был придурком. Потому что никаким страхом в этом уравнении и не пахло. Лежа рядом с Джейми, я переживал одно: абсолютное, яркое до боли желание. В тот год я по пьяни пару раз обжимался с одним парнем из школы, мы даже подрочили друг дружке, но и тогда я не был на сто процентов уверен.

Лежа рядом с Каннингом на кровати? Я пылал уверенностью.

Блондинка на экране стонала как ненормальная. Ее жарили в оба конца, и ей это нравилось. Каннинг на какое-то время затих. Я лежал, стараясь дышать ровно. Но спустя минуту не удержался и украдкой взглянул на его пах. И у меня перехватило дыхание, потому что – с ума сойти – он был возбужден. Его спортивные шорты распирала длинная, толстая эрекция. У меня был точно такой же стояк, и я знал, что он это видит. Он, наверное, думал, что все дело в порно. Черт, это была единственная причина, почему завелся он сам.

Но не я. Мой член вожделел его.

Он через силу сглотнул.

– Интересный выбор, Весли. С учетом ставки. Я не стану заставлять тебя мне отсасывать. – Он усмехнулся. – Я лучше посмакую это приятное знание, что ты наконец-то выписал чек, оплатить который не сможешь. – Он завел свои потрясающие глаза к потолку, отчего мою кожу еще сильней опалило жаром.

– То есть? – Я надеялся, он не слышит, каким хриплым от похоти стал мой голос. – Думаешь, я зассу отсосать тебе?

Он повернул подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза…

– Да, блядь!

Вопль нашего капитана выдергивает меня из воспоминаний. На арене творится полное сумасшествие, фанаты орут, табло ярко вспыхивает, и повсюду на экранах загораются огромные желтые буквы – ГОЛ!

Мой желудок ухает вниз, точно мешок с кирпичами, когда я осознаю, кто забил.

«Йель».

Проклятье. «Йель» забил, а я настолько ушел в себя, что пропустил этот момент. Счет теперь 2:1, и до конца полторы минуты.

– Я отвлекся, – говорю я Касселю. – Что случилось?

– Один из защитников «Рейнера» привез своим самый тупейший в мире штрафной. – Он изумленно качает головой. – Этот идиот просто взял и подарил «Йелю» победу. (в случае нарушения правил назначается штрафной бросок, а игрок-нарушитель удаляется без права замены и садится на скамейку штрафников на две минуты и более – прим. пер.)

Нет. Они еще не выиграли. «Рейнер» еще может собраться. Черт, у них еще есть время.

– В меньшинстве у твоего парня нет шансов, – добавляет Кассель.

Узел внутри меня стягивается. Можете болтать о «Йеле» все, что угодно, но в большинстве они играют лучше всех команд в НАСС. Всякий раз, когда перед игрой с ними мы выходили из раздевалки, наш тренер повторял одну и ту же мрачную фразу: «Сядете на скамейку – считайте, что проиграли».

Я молюсь о том, чтобы эти слова не оказались пророческими, чтобы «Рейнер» смог отыграться, но небо мои молитвы не слышит.

Над трибунами «ТД-гарден» ревет финальный гудок.

И «Рейнер» проигрывает.

Глава 6

Джейми

Мы проиграли.

Проиграли, блядь.

Потрясенный, я плетусь в сторону раздевалок. Настроение вокруг удушливо-мрачное. Но виноватых никто не ищет.

Нет злости на Баркова, который безо всяких причин сбил нападающего противника – у того даже не было шайбы.

Нет ругани в сторону нашей защиты, которая неожиданно развалилась во время игры в меньшинстве.

И нет обвинений, направленных на меня – за то, что я не смог остановить ту последнюю шайбу.

Но внутри… внутри я обвиняю себя.

Я был обязан остановить ее. Нырнуть быстрее, протянуть руку дальше. Я был обязан броситься на ту чертову шайбу всем телом и не подпустить ее ко вратарской площадке.

Наступает оцепенение. Еще недавно я расстраивался, что моя семья не сможет приехать поболеть за меня. Теперь я этому рад. Они не видели, как я проигрываю. Хотя почему. Видели. По телевизору. Они и еще несколько миллионов людей…

Проклятье.

Вернувшись в номер, я нахожу там Терри. Он сидит на кровати с пультом в руке. Но телевизор выключен, и он смотрит в черный экран.

– Терри? Ты в порядке?

Он быстро поднимает голову.

– Да. Просто… – Не успев начаться, предложение обрывается.

Точно такими будут и следующие несколько дней. Я уже это вижу. Мы так отчаянно хотели завоевать для «Рейнера» титул. Доказать нашим семьям и колледжу, что все жертвы, принесенные за эти годы, были не зря.

Мы ничего не доказали.

– Все равно это самый победительный сезон за последние тридцать лет, – медленно произносит Терри.

Я падаю плашмя на кровать.

– Победительный? Разве существует такое слово?

– В нашем случае да. – Мы оба смеемся. Но его смех завершается вздохом. – Это была моя последняя игра, Каннинг. Самая последняя. Я не ты. Меня в НХЛ не возьмут. Через три месяца я буду носить костюм клерка и сидеть в офисе за столом.

Черт. Это и впрямь невесело.

– Пятнадцать лет я был хоккеистом. А полчаса назад превратился в младшего юриста в инвестиционно-банковском подразделении «Пайн Траст Кэпитал».

Господи боже. Теперь я надеюсь, что окна в нашем номере не открываются, потому что подспудно начинаю бояться, как бы он не шагнул за карниз. Он или я.

– Чувак, тебе нужно выпить и девочку. Причем срочно.

Он мрачно хмыкает.

– Мои кузены уже выехали, чтобы забрать меня. Будет бухло и стриптиз-бары.

– Слава богу. – Перевернувшись на спину, я утыкаюсь взглядом в зернистый потолок нашего номера. – Знаешь, есть очень большая вероятность, что я ни разу не выйду на лед в НХЛ. Быть третьим вратарем? «Детройт» с тем же успехом может приготовить скамейку точно под размер моей задницы. Если повезет, меня поставят вторым в их фарм-клубе.

– У тебя все равно будет джерси и пак-банниз. – У него звонит телефон. – Готовей не бывает, – произносит он в трубку. – Уже спускаюсь. – Потом мне: – Хочешь с нами?

Хочу ли? Мне точно надо напиться. Но в этот момент моя спина прилипла к покрывалу кровати.

– Сейчас нет, – сознаюсь я. – Может, я напишу тебе через час, спрошу, где вы?

– Давай, – отвечает он.

– Увидимся, – отзываюсь я, когда защелкивается замок.

На какое-то время я растворяюсь в своем несчастье. Звонят родители, но я не снимаю трубку. Они у меня классные, но прямо сейчас я не хочу слышать никаких ободряющих слов. Мне надо, чтобы мне было плохо. Мне надо надраться. Или с кем-нибудь переспать.

Раздается стук в дверь, и я тащу свою унылую задницу в коридор, посмотреть, кто там. Наверное, кто-нибудь из команды. Пришел, чтобы помочь мне с алкогольной частью плана на вечер.

Я дергаю ручку и обнаруживаю за дверью Холли. На ее лице мазки черной и оранжевой краски, в одной руке бутылка текилы, в другой – пара лаймов.

– Сюрприз, – говорит она.

– Иисусе, Холлс. – Я смеюсь. – Ты же сказала, что не поедешь.

– Я соврала. – Она широко усмехается.

Я открываю дверь шире.

– Ты еще никогда не успевала так вовремя.

– Серьезно? – Она проходит мимо меня в номер. – А как же тот раз, когда я довела тебя до конца в туалете поезда за полминуты до остановки?

– Ладно, тогда тоже. – Это даже не смешно, как я рад ее видеть. Отвлечение – ровно то, что мне нужно, и именно этим мы с Холли и были всегда друг для друга.

Она сразу же переходит к делу и, усевшись за гостиничный столик, начинает нарезать лаймы ножом, который достала из сумочки. Как вам, умею я выбирать друзей?

– Стаканы, – командует Холли через плечо.

Думаю, сегодня я бы мог выпить прямо из горла, но ради нее я оглядываюсь и, подобрав с консоли около телевизора пару стаканов, со стуком бухаю их на стол. В следующее мгновение она уже разливает текилу.

– Держи. – Она протягивает мне стакан, а свой поднимает в воздух. – За то, чтобы надирать задницы и справляться с нашими разочарованиями. – Ее большие голубые глаза изучают меня, что-то ищут.

– Отличный тост, подружка, – бормочу я. – Спасибо. – Когда наши стаканы соприкасаются, она усмехается, точно одержала сегодня своего рода победу. Ну, хоть кто-то из нас.