Он (ЛП) - "Cloudberry" - Страница 37

– Или кто-то может травмироваться, а ты – заменить его. – Она накрывает мою руку своей. – Но я понимаю, о чем ты. Это рискованно. И получится оно или нет, зависит не от тебя.

Подходит официантка, чтобы забрать наши тарелки, и Холли заказывает пирожное с шоколадным кремом.

– И две ложки.

Я никогда не был фанатом шоколадного крема, но сейчас сообщать об этом не время.

– Мне не нравится ощущать себя неблагодарным, – говорю я ей. – Все так счастливы за меня – слышат «НХЛ», и сразу звезды в глазах. Я не знаю, что делать.

– Может, все же стоит попробовать? Хотя бы на этот год?

– Может быть. – Но я хорошо представляю, как в итоге ожидание растягивается на целую вечность, как я уговариваю себя потерпеть – совсем немного, еще чуть-чуть! – А может, я бы мог потратить этот год на что-то другое.

– А что говорит твой приятель Вес? – внезапно спрашивает она.

Я вздрагиваю при упоминании его имени.

– Что?

– Что он думает о Детройте?

Она ждет моего ответа, и я признаюсь:

– Я… я не узнавал его мнение. Он так рвется в профессионалы, что вряд ли поймет меня. Просто для него все иначе. На нападающих всегда большой спрос. Плюс он выиграл «Замороженную четверку»…

– Которую должен был выиграть ты, – твердо говорит Холли, моя преданная фанатка.

Я смотрю в ее широко расставленные глаза и жалею о том, что вещи не сложились иначе. Будь я влюблен в нее, жизнь была бы намного проще.

Но я не люблю ее. И в моей жизни все сложно.

Когда приносят ее пирожное с шоколадным кремом, я говорю, что в меня ничего больше не влезет. И, уходя в туалет, уношу с собой чек, чтобы она не добралась до него первой.

Глава 25

Вес

Когда я вваливаюсь в общежитие, на часах уже за полночь. К счастью, Пата на страже нет, а то в данный момент я не состоянии поддерживать разговор. Мне и идти-то сложно.

Угу. Возможно, я самую чуточку накидался.

Я подхожу к нашей с Каннингом двери. С минуту смотрю на нее. Блядь, а если внутри эта его девчонка? Я не возвращался так долго, как только мог, но иногда человеку надо бы и поспать. И укладываться под дверью я точно не собираюсь.

Он бы написал, если б она осталась на ночь, и попросил бы не приходить.

Верно?

Эта мысль – словно раскаленный клинок в живот. Блядь, надо же было его чертовой девушке заявиться в лагерь. Он провел с ней весь день. И всю ночь, вероятно, тоже.

Мои ладони сворачиваются в кулаки, пока сквозь мое сознание марширует целая процессия незваных изображений. Его большие ладони, ласкающие женские прелести Холли. Его член, скользящий внутри нее. Его губы, изгибающиеся в порочной усмешке, которую он всегда выдает перед тем, как взять мой член в рот.

Какой же я тупоголовый болван. Мне вообще не надо было ничего начинать с ним. Все равно, как только я уеду в Торонто, оно закончится. Ну его к черту. Может, оно и к лучшему, что все закончилось прямо сейчас.

Наконец я собираюсь с духом и поворачиваю дверную ручку. Незаперто. Оказавшись в комнате, я вижу, что матрас Джейми, как вчера ночью, лежит на полу. Но мой – на кровати, куда я переложил его утром. И еще Джейми один. Давление у меня в крови снижается, но только слегка.

Он спит. Что очень кстати, потому что в эту минуту, когда в моих венах вместе с выпитым алкоголем пульсирует злость, я не в настроении разговаривать с ним.

В комнате так темно, что аж бесит. Спотыкаясь, я пробираюсь внутрь. Нашарив комод, расстегиваю ширинку, потом стягиваю штаны и сбрасываю футболку. Во. Я в трусах. Теперь осталось залезть в кровать, не разбудив Каннинга, и тогда мы оба заснем крепким сном, а Большой Разговор перенесется на утро.

Как можно тише я опускаю себя на матрас. О, да. Миссия выполнена. Моя пьяная задница наконец-то в постели, и Джейми по-прежнему спи…

Моя голова врезается во что-то твердое, и комната взрывается странными звуками. Мои уши атакует какофония каких-то щелчков и стуков – как если бы кто-то взял кувалду и разнес автомат с конфетами.

Я неуклюже вскакиваю и оглушительно чертыхаюсь, когда со всей дури наступаю на что-то твердое и округлое.

– Ебаный в рот! – Я скачу на одной ноге, растирая пострадавшую ступню.

Джейми садится как от толчка, и темноту прорезает его испуганный голос:

– Какого хера?

– Серьезно? Ты кого спрашиваешь, меня? – скрежещу я. – Что ты подложил мне на подушку?

– Скиттлз, – отвечает он и таким тоном, будто оно содержит какой-то смысл.

– Зачем?

Я встаю на колени, пытаюсь нащупать коробку, о которую стукнулся головой. Слышу шаги Джейми к двери, потом щелчок выключателя, и комнату заливает свет.

Иисусе. Весь пол и матрас Джейми покрыты морем фиолетовых скиттлз.

И когда я понимаю, что это значит, у меня в горле появляется ком. Каннинг сохранил коробку, которую я подарил ему в Бостоне, наполнил ее моими любимейшими конфетами и положил ее мне на подушку.

В качестве извинения за то, что провел день со своей бывшей?

Или так он извиняется за что-то другое… похуже? Например, за то, что потрахался со своей бывшей.

Джейми садится на корточки рядом со мной.

– Помоги мне убраться.

В его голосе злость. И на лице тоже. Что только выбешивает меня, потому что… Он-то с какой радости злится? Когда сегодня кинули меня, а не его.

Собирая скиттлз, мы с ним не разговариваем. Его рот сжимается в напряженную линию. И он забрасывает конфеты обратно в коробку с большей силой, чем нужно.

– Что? – огрызаюсь я, перехватив очередной его насупленный взгляд.

– Ты так поздно пришел, – отвечает он сжато.

– У нас выходной вечер. Зашел в бар пропустить пару пива. – Я засовываю руку под кровать и выгребаю оттуда еще горку конфет.

– Я бы сказал больше, чем пару. От тебя разит, как из пивоварни. – Его тон внезапно становится резким. – Ты же не садился за руль?

– Не. Меня подвезли.

– Кто?

– Это что, «Двадцать вопросов»?

Джейми швыряет скиттлз в коробку, но они выскакивают наружу и закатываются под стол.

– Здесь ни у кого из парней нет машин, Вес. Только не говори, что тормознул первого встречного незнакомца.

Я ощущаю укол вины. Но блядь, почему я чувствую себя виноватым? Я – в отличие от некоторых – не выгуливал весь день свою бывшую.

– Так кто тебя подвозил? – настойчиво повторяет он, когда я не отвечаю.

Я встречаюсь с ним взглядом.

– Сэм.

У Джейми перехватывает дыхание. Не заметить обиду, набежавшую ему на глаза, невозможно.

– Ты издеваешься? Тот тип из твоего шлюшеского приложения?

– Я просто с ним выпил, – говорю, пожимая плечом. – Что тут такого?

Он мне не отвечает. Молча ползает по матрасу и собирает конфеты.

– Ты сейчас серьезно бесишься, Каннинг? – Я сражаюсь с приступом раздражения. – Когда сегодня кинули не тебя?

– Что за бред! Во-первых, ты сам сказал мне уйти пораньше. А во-вторых, я понятия не имел, что она приедет, ясно тебе? Она как снег на голову свалилась. Мне что, надо было отправить ее назад? Она все же моя подруга.

– С которой ты спишь, – парирую я.

– Уже нет.

Он поднимается на ноги и обеими руками дергает себя за волосы, потом хватает коробку и с размаху ставит ее на стол. На полу, вроде, чисто, но я знаю, что мы подобрали не все конфеты. Каннинг, должно быть, скупил весь магазин.

Как бы там ни было, но сейчас, когда в меня упирается его раздраженный взгляд, скиттлз уже забыты.

– Но то, что мы перестали трахаться, не значит, что она перестала быть моим другом. Она проделала такой длинный путь, чтобы меня увидеть. Поэтому да, я весь день провел с ней. Мы прогулялись по магазинам и вместе поужинали.

Во мне бьет ключом бесконтрольная ревность.

– Спорю, вы отменно повеселились. А на десерт ты, видимо, полакомился вагиной?

У него отваливается челюсть.