Тени - Бэнис Виктор Дж. - Страница 13

— Боюсь, у меня пропало всякое настроение веселиться сегодня, — извинилась я перед Кеном, когда мы вышли из ресторана.

— Не волнуйся. Это моя работа, и, наверное, не стоило тебе ничего говорить, — сказал он.

— Нет, я рада, что ты все рассказал мне. Теперь нужно повнимательней присмотреться к Мэгги. Конечно, я не психиатр, но все же смогу определить, находится человек в своем уме или он немного не в себе.

— Да, мне кажется, тебе стоит понаблюдать за тетей. Откровенно говоря, эта проблема висит на мне тяжелым грузом. Я люблю Мэгги Бэрк. И был влюблен в нее задолго до того, как ее встретил. Еще когда я был совсем маленьким, моя мать была без ума от Мэгги. Я вырос, почитая Мэгги Бэрк немного меньше, чем самого Господа Бога.

Я поняла, что Кен хочет сказать, и видела, Что он искренне озабочен судьбой тети. Мэгги никогда бы не попала в клинику, если бы Кен не был уверен, что для нее это совершенно необходимо. И если мне удастся убедить его, что в этом нет необходимости, то все попытки Элизы это сделать будут тщетны. Но чтобы убедить его, я должна была убедиться сама. Несмотря на свою любовь и уважение к Мэгги, несмотря на то, что меня это сильно угнетало, я должна была признаться себе, что в поведении тети бывают странные отклонения. Как бы меня это ни огорчало, в предположении Элизы была толика здравого смысла.

— Меня тревожит, что этот вопрос подняла именно Элиза, — сказала я.

— Почему ты не допускаешь, что она искренна в своей заботе? — ответил Кен.

— Хорошо, — согласилась я. — Допустим, это объясняет, почему она обратилась к тебе. Но если Мэгги вполне здорова, какая выгода Элизе утверждать обратное?

— Дом, конечно. И деньги. Мэгги знала, во что их вкладывать. Даже сейчас, через столько лет после ухода из кино, она может, позволить совершенно ни в чем себе не отказывать, — сказал он.

— Но Элиза все это уже имеет. Она живет в этом доме, пользуется полной свободой. Никто не ограничивает ее в расходах. В любом случае, я не думаю, чтобы Мэгги пыталась хоть в чем-то ущемить свою приемную дочь. Зачем Элизе убирать Мэгги, если без нее она будет жить так же, как и с ней?

— Ну, допустим, что Элиза мечтает, например, стать членом клуба владельцев замков или войти в общество золотой молодежи, — предположил Кен.

Впервые за последние два часа я чуть было не рассмеялась, представив Элизу в кругу золотой молодежи.

— А если серьезно, то мы несправедливы, приписывая ей какие-то злодейские замыслы. Элиза всего лишь мимоходом в разговоре упомянула, что порой замечает странности в поведении Мэгги и спросила, не думаю ли я, что у нее может быть помутнение рассудка. Я пообещал обследовать Мэгги и дать свое заключение. С тех пор Элиза только раз или два упоминала о странностях — в основном о вере твоей тети в то, что ее посещает призрак Бадди.

— Но Элиза тоже верит в призрак! — неожиданно вспомнила я. — После случая с люстрой она крикнула тете: «Я знала, что случится беда, если Мэри сюда приедет». И позже она говорила Мэгги: «Я предупреждала тебя, что ему не понравится этот визит». Кого еще, кроме Бадди, Элиза могла иметь в виду?

— Может быть, Дэйвиса? Возможно, ей казалось, что ты можешь помешать их отношениям?

— И он сбросил мне на голову люстру, чтобы предотвратить разоблачение? — спросила я с сарказмом.

— Ты права, это глупо, — согласился Кен. — У нас остается единственное логичное объяснение: Элиза искренне обеспокоена состоянием здоровья своей приемной матери.

Я сомневалась, что Элизу может беспокоить чье-либо здоровье и благополучие, кроме собственного, но вслух этого не сказала. Время покажет. Время, твердо решила я, и внимательное наблюдение за событиями.

Было еще довольно рано, когда Кен привез меня домой. Он не стал заходить, поцеловал меня на прощание и мы расстались.

В библиотеке горел свет — значит, Мэгги не спала. Я прошла туда через холл и встретилась с ней в дверях. Тетя выглядела осунувшейся и усталой. Не надо было быть знатоком человеческих душ, чтобы понять, что она чем-то встревожена.

— Дорогая, — сказала Мэгги, приветствуя меня натянутой улыбкой. — Я как раз собиралась пропустить рюмочку перед сном. Почему бы тебе не составить мне компанию. — И как бы вспомнив, добавила: — Элиза тоже здесь. Мы все вместе сейчас немного выпьем.

Элиза была не в восторге от моей компании, но молча поднялась, налила брэнди и грубо поставила передо мной рюмку. Мэгги пыталась завязать непринужденную беседу, но чувствовалось, что мысли ее заняты чем-то другим, более серьезным.

— Как прошел вечер? — бодро спросила она.

— Чудесно. Кен водил меня в Шведский Дом. Прекрасное место.

— Да. Это один из моих любимых ресторанов. — Мэгги немного помолчала и спросила: — Тебе очень нравится Кен, не так ли?

Я покраснела и кивнула. Тетя продолжала, словно не заметив моего ответа:

— Надеюсь, он отвечает тебе взаимностью?

— Кажется, да, но у меня есть серьезный конкурент, — заметила я.

Она вопросительно подняла брови, и мне пришлось пояснить:

— Мэгги Бэрк. Он определенно без ума от нее.

— О, какая ерунда, — сказала тетя, взмахом руки отгоняя эту мысль.

Но я заметила, что комплимент несколько приободрил ее. На какое-то время напряжение спало, и она почувствовала себя более раскованно. Однако это продолжалось недолго. Внезапно она вспомнила о своих проблемах, и взгляд ее омрачился.

— Мэгги, — импульсивно сказала я, слишком озабоченная, чтобы соблюдать такт. — Что случилось? Что вас тревожит? — Я подалась вперед и взяла ее за руку.

Она вздохнула и открыто встретила мой взгляд.

— Думаю, мне не стоит скрывать что-либо от тебя. В конце концов ты имеешь полное право знать все.

— Сомневаюсь! Разумно ли посвящать посторонних в свои личные дела? — резко сказала Элиза.

— Поскольку это мое личное дело, я думаю, мне и решать, что разумно, а что нет! — парировала Мэгги. Она поднялась и, развернувшись, подошла к окну. Потом долгое время молча разглядывала что-то на улице, и я уже подумала, что тетя решила уступить Элизе.

— Мари, — вдруг сказала она, не оборачиваясь. — Ты веришь... в загробную жизнь...

Я застыла, поняв, что она собирается мне сказать. Было ясно, что мой ответ будет чрезвычайно важен для Мэгги, может быть, даже в большей степени, чем она думает. Поэтому начала отвечать ей медленно, взвешивая каждое слово:

— Я верю, что жизнь в своем высшем качестве бесконечна, что она длится непрерывно, вечно, охватывая все сущее.

Мэгги плавно повернулась ко мне, и на ее лице появилась улыбка. Но прежде чем она смогла что-либо сказать, я продолжила:

— Но мне кажется, что жизнь как существование отдельного индивида укладывается в определенные временные рамки. Я думаю, что жизнь в нас течет постоянно, но наше осознание ее и наше участие в ней начинается с рождения и заканчивается со смертью.

Услышав это, тетя нахмурилась.

— Но, когда мы умираем, будем использовать этот термин, наше сознание, наш собственный разум, наша индивидуальность — исчезают ли они полностью? Не могут ли они продолжиться в какой-то другой форме, другом измерении? — спросила она.

— Это скорее предполагает наличие множества различных жизней, не имеющих отношения одна к другой, отличных от жизни, которой живем мы, — я пожала плечами, пытаясь не выглядеть слишком категоричной. — Конечно, это сугубо личное дело каждого, во что верить. Думаю, у всех нас есть только один способ узнать наверняка, что будет после смерти, — пройти через нее.

— Может быть, — спокойно сказала Мэгги. Я выжидательно смотрела на нее.

— Допустим, что кто-то другой прошел через нее и рассказал нам об этом. Тогда мы будем знать правду, не так ли?

— Вы имеете в виду, если кто-то встанет из могилы? — спросила я, внимательно наблюдая за ней. — Как призрак?

Во время этого разговора Мэгги проявляла все большее и большее волнение, теперь же ее глаза расширились и на лице отразилось крайнее возбуждение.