Науфрагум. Дилогия(СИ) - Костин Тимофей - Страница 73

  Но я недооценил отважную девушку. Мгновенно сориентировавшись, она упала ничком и нырнула в трубу, имевшую в длину футов пятнадцать и диаметр около четырнадцати дюймов - точно по ширине ее плеч и бедер. Секунду спустя клоп хищно сцапал трубу острыми клешнями и попытался перекусить. Завизжала сталь, но труба выдержала. Членистоногий поднял ее повыше и затряс, тщетно пытаясь вытряхнуть упрямицу. Повертел в клешнях, поднес к глазкам, стараясь заглянуть внутрь. Потом с размаху бросил на бетон. Труба с протяжным вибрирующим звоном подпрыгнула и откатилась в сторону. В следующую секунду на нее опять обрушились удары громадных клешней, словно в кузнице.

  Не отрывая глаз от картины безжалостного убийства, я, словно во сне, пролетел последние метры, оставшиеся до танка. Время растянулось, точно резина, а я лез, цепляясь за фальшборт, совал через люк длинные скользкие снаряды в руки бледной, как мел, принцессе. Ее губы прыгали, а в глазах плескался ужас.

  Рукоять затвора никак не хотела сдвигаться с места, и я рвал ее, пока не понял, что надо нажать на предохранитель от случайных выстрелов. Поршень вышел и повернулся, открыв тускло поблескивающее жерло, которое тут же перекрыло латунное донце гильзы.

  Потом перед глазами возникло перекрестье телескопического прицела с заборчиком-шкалой внизу. В окуляре заскользили неясные тени платформ и вагонов, потом стена тоннеля. Нащупав колесо привода вертикального наведения, я с хищной радостью увидел угол панциря, потом открытый торец трубы и половинку клешни, пытающуюся трубу расковырять. Опустив перекрестье еще немного, я со всей силы нажал на педаль правой ногой.

  Труд неизвестных гардариканских оружейников не пропал даром - даже спустя пятьдесят лет ударник исправно разбил капсюль и поджег пороховые макаронины. По ушам ударило, точно палкой, танк качнулся на пружинах подвески. Я впился глазом в окуляр и... по коже продрало морозом. Панцирь покрыла сеть мелких трещинок и сколов, несколько членистых лапок торчали разлохмаченным живым мясом... но членистоногий был жив. Свалившись на левый бок и выронив трубу, он задергался, потом снова вскочил на ноги, крутанулся на меня, выставив вперед клешни в оборонительной стойке.

  Как такое могло получиться? Двенадцатифунтовый снаряд, вылетевший из ствола со скоростью более тысячи футов в секунду, должен был, если не пробить туловище насквозь, то разворотить панцирь и убить гада. Промахнуться было невозможно, да и враг все же понес некоторый ущерб. Но это был не снаряд, а осколки... точнее, шрапнель.

  Так вот в чем дело! Я ведь читал в справочнике, что дистанционные трубки шрапнельных снарядов поставлялись с завода с установкой на картечь, то есть на взрыв снаряда сразу же после вылета из ствола и поражение противника снопом из 260 свинцовых пуль. Так и получилось, потому что я совсем забыл об этом.

  - Стоп! - заорал я, оторвавшись от окуляра прицела. Принцесса совершенно самостоятельно открыла затвор - надо же, догадалась, как это делается - и уже выпрямлялась со снарядом в руках. Кашляя от кислого порохового дыма, кольцами ползущего из открытого казенника орудия и коробки гильзоулавливателя, куда свалилась стреляная гильза, я выхватил у Григорики снаряд, зажал между колен и принялся судорожно отвинчивать колпачок. Пальцы скользили и срывались, пот заливал глаза. Освободив, наконец, внутренний конус, я прищурился, разыскивая на шкале литеры Уд - "установка на удар". Вот они! Повернув дистанционное кольцо как надо, я навинтил колпачок обратно и одним толчком дослал патрон в камору. Грегорика мгновенно захлопнула затвор и припала к пулеметной амбразуре, глядя наружу. Куда делось ее обычное спокойствие и необидная, но непробиваемая отстраненность?

  Прицел исправлять почти не потребовалось, потому что членистоногий лишь попятился, продолжая озираться - он не мог понять, что произошло. Наверняка, это был первый раз, когда по нему стреляли из пушки.

  Ладно, вот тебе и второй.

  Новый выстрел вдавил барабанные перепонки, и вот теперь-то трехдюймовая пушка показала, на что способна. Снаряд проломил панцирь прямо под глазными щелями и несильно лопнул внутри, выбросив наружу фонтан кровавой жижи. Клоп подпрыгнул, рухнул на брюхо и несколько раз конвульсивно подтянул членистые ножки. Потом они расслабились, клешни разжались в последний раз... и все утихло. Только из дальнего конца тоннеля вернулось гулкое эхо.

  - Скорее!..

  Грегорике не нужно было объяснять, что делать - она уже распахнула незапертый люк и выпрыгнула наружу, взмахнув располосованным подолом платья. Я последовал за ней через круглый люк наводчика, стараясь покрепче сжимать зубы - просто чтобы бешено колотящееся сердце не выскочило наружу.

  Не помню, как прыгал с высокого танка и с платформы. Но мы пролетели двадцать ярдов за пару секунд. Обежав все еще фонтанирующий кровью труп членистоногого, я упал на колени у тяжелой трубы, откатившейся далеко в сторону. При ближайшем рассмотрении это оказался ствол крупнокалиберного орудия или, скорее, миномета, судя по отсутствию нарезов и тонкости стенок.

  - Хильда! Хильда, ты жива?! - отчаянно закричала Грегорика в черное жерло.

  Ответа не было.

  - Неужели... Хильда, ответь мне, Хильда!!!

  - Дайте я.

  Отодвинув ее в сторону, я вытянул вперед руки и полез в орудийный ствол. Голова прошла нормально, но плечи сжало так, что нельзя было вздохнуть. Поняв, что дальше не пропихнуться, я изо всех вытянул руки в темноту. Но даже кончики пальцев не смогли нащупать ничего, кроме гладкой пушечной стали. Пришлось попятиться и вылезти обратно.

  - Не выходит. Попробуйте вы.

  Принцесса кивнула - губы были решительно сжаты, но из зеленых глаз брызнули слезы - и нырнула в дуло. У нее дело пошло гораздо лучше. Грегорика была на дюйм меньше ростом, чем Брунгильда, и их фигуры были очень похожи. Ну, разве что бюст принцессы чуть-чуть выразительнее. Да и талия, переходившая в амфорные изгибы, оказавшиеся у меня прямо перед глазами, потоньше. Я понял, почему не преуспел - Грегорика вошла в ствол плотно, как пробка в бутылку. И как только она еще умудряется ползти?

  Нарочно отвлекая себя посторонними мыслями, я ждал, страшась того, что откроется в следующее мгновение. Наконец, когда снаружи остались только колени, принцесса на пару секунд замерла. Потом энергично задергала ногами, вытянув в струнку босую ступню. Я снова схватил ее за щиколотки и осторожно потянул. Ей богу, звук был почти как от откупоренной бутылки.

  Когда я целиком вытащил Грегорику, тянувшую наружу телохранительницу, она мотнула головой, отбросив с лица растрепавшиеся волосы, и простонала:

  - Боже мой, она не двигается... неужели!?..

  Перехватив щиколотки Брунгильды, мы выдернули ее наружу. Телохранительница была бледна, из носа и изо рта сочилась кровь, а глаза были зажмурены, словно с усилием. Но на запястье билась жилка, а высокая грудь под моей ладонью опустилась, приподнялась, снова опустилась...

  - Жива. Она дышит, ваше высочество.

  - Какое... какое счастье...

  Грегорика уложила голову телохранительницы себе на колени, осторожно отерла платком кровь на губах телохранительницы.

  - А это не...

  - Нет, наверное, она прикусила губу, когда ствол летал туда-сюда. Это нестрашно. Но...- я помедлил.

  - Не поймите превратно, но придется, что называется, распустить руки, - продолжил я, и, не дожидаясь ответа, начал быстро и деловито ощупывать тело Брунгильды на предмет переломов, судорожно пытаясь вызвать из памяти преподанную нам на курсах первой помощи последовательность, которой следовало руководствоваться. Нет, я не собирался давать волю воображению, но на лбу как-то сама собой выступила легкая испарина, когда ладони заскользили по длинным ногам.

  - Вернее всего было бы ожидать трещин или переломов конечностей, ребер или позвоночника. Таковых, кажется... кажется, переломов все-таки нет. Хотя за отсутствие трещин я бы не поручился. Ссадины на коленях, локтях и бедрах. Синяки, и, естественно, сотрясение. Легкое, надеюсь.