Битва с Непознаваемой(СИ) - Мзареулов Константин - Страница 99

Когда писатель горячо поблагодарил экс-президента за интереснейшие откровения, на лице Чарманова мелькнула сардоническая ухмылка. Наверняка Чаклыбин и сам понимал, что значительно больше шокирующих подробностей остаются невысказанными.

– Если позволите… – неуверенно начал Андрей. – Теперь мы понимаем, что Девятая случилась не из-за властолюбия Кордо, но по причине конфликта грандиозных монополий.

– Давайте, молодой человек, уточним, – вставил Чарманов. – Мы понимали это гораздо раньше. Роль трансгалактических корпораций стала понятна уже после анализа событий Седьмой войны.

– Согласен, я хотел сказать, что теперь истинная причина войны понятна мне и моему другу, и мы попытаемся довести это до наших читателей. Но я хотел спросить о другом… Если войну навязали корпорации, то получается, что Кордо и Порфирий тоже были марионетками «Дветигул» и других суперхолдингов.

– Вовсе не обязательно, – сдвинув брови, Чарманов покачал головой. – Корпорации не имели абсолютной власти даже над Бсархадом, а тем более – над Кьелем и Землей, где существовала сильная централизованная власть. Но корпорации контролировали правителей нескольких других держав, этого было достаточно, чтобы начать войну. Остальным странам оставалось присоединиться, другого выбора не существовало.

Напрягшийся, как зверь перед прыжком. Чаклыбин осведомился:

– Такая же ситуация была перед Восьмой Галвойной?

– А также перед Седьмой, Шестой, Пятой… – Чарманов ответил невозмутимо, словно готовился к подобному вопросу. – Про более ранние войны точной информации нет. К вашему сведению, Седьмая началась из-за того, что «Дветигул», «Прусло Кромо» и «Жескеч» бросили вызов корпорациям, которые правили Галактикой в предшествующие столетия, после Шестой войны.

– И что стало с теми корпорациями? – наивно спросил Всеволод. – Их съели?

– Съели, облизнулись и добавки попросили, – подтвердил экс-президент.

Момент показался Андрею подходящим, чтобы выяснить главное – с какими намерениями вступал в войну Енисейский. Чарманов посетовал: дескать, был тогда совсем плох и нетранспортабелен, почему и отказался от предложенного Порфирием поста премьер-министра. Затем он подтвердил, что Порфирий собирался встретиться с Кордо и предложить кабтейлунку проводить согласованные действия как на военном фронте, так и на дипломатическом. Удалась ли такая встреча, удалось ли двум лидерам договориться – таких подробностей Чарманов якобы не знал.

Слишком частые ссылки Чарманова на плохое самочувствие, длительные периоды помутнения, редкие визиты Енисейского и замкнутость последнего звучали подозрительно. Андрей почти не сомневался, что омолодившийся политик просто не желает раскрывать известных лишь ему секретов. К сожалению, не мог он ничего поделать: экс-президента ментовизором не прощупаешь. О броске земного флота к границам Ломандара в декабре 2475-го Чарманов тоже – по его словам – не знал. Уже не надеясь услышать ответ, Андрей все-таки поинтересовался:

– Не известно ли вам, против какого противника Енисейский придерживал сильнейший ударный кулак?

К его удивлению, Чарманов произнес:

– Известно. – Бывший глава государства наполнил свою чашку, отправил в рот ложечку варенья, выпил несколько глотков и продолжил: – Мы говорили с ним, обсуждали разные варианты… Перед его поездкой на Кинро-Баздоп. В этом вопросе у нас не было разногласий. Порфирий прекрасно понимал ситуацию. Солнечную Державу втягивали в ненужную нам войну, втягивали против нашей воли. Земля должна была точно сыграть на противоречиях между интересами великих держав и трансгалактических корпораций. Надо было держать про запас значительные силы, чтобы отреагировать на возможные неожиданности…

– Вы опасались, что Ломандар ударит по Земле? – несдержанно спросил Чаклыбин.

– Не только. – Экс-президент сидел неподвижно, погрузившись в глубокое прошлое, застывший взгляд был направлен в ковер на стене напротив. – Можно было опасаться любых, даже самых абсурдных изменений обстановки. Ломандар сохранял нейтралитет, и было понятно, что ломы, согласно сценарию войны, выйдут на сцену в решающий момент. По худшему варианту – они помогли бы ресам и перцам уничтожить Кьелтарогга, после чего все выступили бы против нас единым фронтом.

Он очень грустно вздохнул и поморщился, массируя бок. Затем повторил, что Порфирию пришлось оставить в бездействии лучшие соединения.

Попытка выяснить мнение Чарманова о встречном движении человеческих и тарогских войск на предпоследнем этапе войны привела к непониманию. Старый политик удивленно попросил уточнить, что имеет в виду историк.

– Я хочу понять, для чего Енисейский готовил прорыв через Мрагвенд – навстречу рвавшимся через Даласули войскам Ваглайча, – пояснил Андрей. – То ли собирался дать бой тарогам, то ли хотел соединиться с ними для дальнейших совместных действий.

– Вы уверены, что планировались операции против Мрагвенда? – недоверчиво переспросил Чарманов. – Енисейскому не было дела до рагвенов и даласов. Пока противники отбивались от Кьелтарогга, Порфирию следовало поскорее взять под контроль Артемиду и Алеф. Он понимал это лучше других. Таким образом, Ближний фронт должен был угрожать Мрагвенду с Империей, а Центральный, Резервный и Дальний – стремительным броском захватывают два облака.

– И тем не менее фронты получили другую директиву. Ближний и Центральный при поддержке Резервного наступают на Мрагвенд, а Дальний угрожает Империи, продолжая наступление в Облаке Артемиды.

На этот раз пауза получилась очень долгой. Чарманов размышлял с озабоченным выражением лица, прикрыв глаза и лишь изредка беззвучно шевелил губами. Наконец он помотал головой, словно разгонял наваждение, хлебнул остывший чай и произнес:

– Вы же понимаете, что тароги не представляли для нас интереса или угрозы. Целью войны был захват ресурсов. Совершенно невероятно, чтобы Порфирий выступил против Кордо.

– Значит, попытка установить общую границу для беспрепятственной переброски грузов и войск, – резюмировал Всеволод.

Мрачно поглядев на собеседников, Чарманов отчеканил:

– Это возможно лишь в единственном случае: если между ними было полное взаимопонимание. Другими словами – если Порфирий действительно встретился с кабтейлунком и они договорились о совместных действиях.

– Они подписали тайный договор? – вырвалось у Андрея.

– Вовсе не обязательно. На таком уровне документы только мешают. Для них было бы достаточно простой договоренности. – Экс-президент встал. – Мы интересно поговорили. У вас есть еще вопросы?

– Много, – признался Андрей. – Но если вы намекаете, что интервью закончено, позвольте только спросить… Вы сказали, что по известной проблеме у вас не было разногласий. Следовательно, в других случаях вы не пришли к согласию.

– Были некоторые нестыковки, – подтвердил Чарманов и вышел из кабинета.

Проводив экс-президента весьма недружелюбным взглядом, Андрей буркнул: дескать, Всеволод был прав, и Чарманов не пожелал говорить обо всем, чего не мог не знать. Кивнув, соглашаясь, писатель резюмировал:

– Неохота людям шкафы со скелетами выставлять на всеобщее обозрение. – Он добавил уверенно: – Насколько я понимаю психологию, а в эти образы я вжился капитально, Кордо и Порфирий вполне могли сговориться. Эти двое должны были понимать друг друга с полуслова. Причем Енисейский не страдал расизмом, поэтому шире мыслил и запросто мог переиграть кабтейлунка… Что же касается разногласий между Чармановым и Порфирием, то разногласия могли быть связаны только с их отношением к Ваглайчу.

– Верю на слово, ты – специалист, – проворчал Андрей.

Спустя пару часов, высадив Чаклыбина возле аэробусной станции мадридского пригорода, Тариэль вновь поднял в воздух «Феррари-Сильмарил» и взял курс на Париж.

– Роскошный лимузин, – прокомментировал историк. – Даже слишком.

– Согласно легенде, я занимаю важный пост в организованной преступности, – лениво напомнил контрразведчик. – Ты уверен, что запомнил, о чем будешь говорить?